Куда уходят закаты 2010

Осенний сбор экспромтов

Я давно уже думал об этом... Вынашивал такую идею собрать воедино в некий
небольшой цикл все самые знаменательные экспромты, которые я успел написать за
время, проведённое мной в поэтическом сообществе. Они дороги мне не столько, как
работы (многие из них являются просто набросками, черновыми работами, многие
подверглись правке перед этим выпуском), сколько как памятные моменты общения с
талантливыми поэтами, моими друзьями. Это своего рода эпохальные знаки
становления отношений между людьми, разделёнными невероятными расстояниями, но
оказавшимися вдруг столь близкими и созвучными во мнениях, в мироощущениях...

Все эти экспромты были взяты из рецензий, но, как известно, часто авторы удаляют
свои страницы и все следы общения стираются. Я хотел бы всё же не допустить
такой "потери памяти", потому и собрал здесь всё, что осталось... Прошу не
судить меня очень строго за качество этих работ - быть может, некоторые из них
приглянутся и Вам.

***

Ветер бросит дождь на щёки,
И не видно будет слёз...
Слились небо и дороги
В витраже погасших грёз.
Спелись ветры и молитвы,
Но концов счастливых нет -
На Земле, как в звёздной битве,
Листопад огней-планет.
Если сердце чьё-то рядом
Стынет точно, как твоё,
Не лукавым, встречным взглядом
Пригласи в своё жильё
И скажи: "Нас мало - боже! -
На холодном берегу,
Полюби меня, как можешь,
И я буду - как могу."
2010 г.

***

Мы по кручинам, валунам
Идём прямой дорогой,
Что не ведёт нас утром в храм,
Но делит жизнь напополам
Сомненьем и тревогой.
Мы по озёрным берегам,
Склонённые, как ивы,
От ноши, тягостной рукам,
Считая откупы врагам,
Качаемся чуть живы...
Скажи, зачем нам гладь озёр,
Краса Земли, коль ропщем?..
И смотрим в бездну бед и ссор,
А небо... небо - топчем.
2010 г.

***

Где-то там, в дали прохладной, неоглядной,
Челноки земель неблизких - ветры... ветры
Моря зов несут, дыханием прохладным,
Пробегая миллиарды километров.
На престол семи морей взошла Эллада,
Корабельщики неспешно чинят парус.
Как до ночи им доплыть бы до Плеяды,
Если кормчий позабыл составить атлас?
Но подмогой сослужил счастливый жребий,
Что велел им плыть, пусть даже на закате,
Ибо путь творца не ведает стратегий,
И не будет больше крови на бушлатах.
Если все мечты холодными цепями
Опоясаны, и думы безотрадны,
Отправляйтесь, отправляйтесь вместе с нами:
Путешествия всегда лечили раны.
2006 г.

***

Ягоды-грозди, зачем вы поспели?
Вас холодом бьют ветры зимней метели.
Кого же вы ждёте в заснеженной дали,
Где только тревоги, где только печали?
Ответа не слышно, но ждут как и прежде
Те смертные грозди с бессмертной надеждой.
И соки их крови подобно остыли.
Но живы досель, потому, что любили...
2005 г.

***

Наречием волшебным, тонким,
Вы ворожите над мечтой.
Пленён и я напевом звонким,
Его нездешней красотой.
Я робкой, тихой пасторалью
Вхожу в Аркадии пиры.
Простившись с горькою печалью,
Ступив в лучистые миры.
Сновидцем пестую виденье,
И взмах крыла, и крик совы.
И берегУ теперь мнговенья,
Когда со мною рядом Вы.
2005 г.

***

... и до отчего дома
Нам дорога знакома.
Мы идём по ней снова,
Если с нами беда.
Но и в радости тоже,
В эти сени мы вхожи,
Чаще надо, быть может,
Возвращаться туда...
2005 г.

***

Воспряв на миг над мраком бытия,
Ты обретёшь неведомое средство
Понять, что мудрость, знавшая тебя,
Тебе была известна сразу - с детства.
И адский пламень, и ночной покой,
И крест во мгле, кровоточащий тенью.
Глоток любви, как горечи густой,
И пустота под светлой её сенью.
Иди по кругу, вызов божеству
Смущением своим бросая праздно.
Познанием, как стражем на посту,
Отпугивая странников напрасно.
Не обойдёт молва тебя, герой,
И Лета вспять теченье не направит.
Шаманский танец смерти под луной,
Вселенский бал забвеньем завершает.
Проплыв свой век, как тёмный океан,
Ты не достигнешь светлого причала,
Но ты поймешь, что опыт был - обман.
И ты всё знал... Всё с самого начала.
2005 г.

***

Ветры, дали, остановки
И узоры на стекле -
Трудный путь без подготовки
В свете дня, в кромешной мгле.
Ожидание в дороге
Не даёт покоя вновь,
Отдохнуть бы хоть немного,
Позабыть бы про любовь.
Счастлив тот, кому известен
Жизни призрачный маршрут,
Но ответ бывает лестен
Только тем, кого не ждут.
Цель бывает очень близкой,
И трубит победный рог,
Величавей обелиска
Возвышается порог.
Вот и светлая обитель -
Исполнение мечты,
И войти, как победитель,
В этот миг был должен ты.
Но неведомая сила
Останавливает шаг,
Хоть и сердце не остыло,
И цветы дрожат в руках...
В этот миг открылась тайна,
Стала цель пути ясна,
И ошибка не случайна,
И не так страшна вина...
2005 г.

***

Хмельная осень - златокудрый врач,
Ты оживляешь сердце тихой грустью.
Влюблённый дьявол, трепетный палач,
Что от себя вовеки не отпустит.
Зима - царица хладного суда
Над пустотой воскресших одиночеств.
И в венах кровь застыла, как вода.
Душа - как лёд от горестных пророчеств.
2005 г.

***

Далёких звёзд посланники вселенной,
СтопЫ на Землю тихо опустив,
Несли хвалу мечте земной и бренной,
Улыбкою своей меня смутив.
И обещали Новой Эры праздник,
Готовившийся многие века.
Мне говорили: "Как забыл, проказник?
Ты сам сюда пришёл издалека"
2006 г.

***

Говорят, что недостоин
Слабый лавра, сильный - хвори,
Что не может каждый воин
Путь пройти к своей юдоли.
Говорят, что жизнь - мгновенье,
А цена ей - грош, не больше.
Если ты благоговенья
Подлецам внушить не можешь...
Кто достоин? Кто в заслугах?
Гегемоны? - Супостаты?
Честь рукой коснулась плуга,
Жадность разложила карты...
2006 г.

***

Красив, таинствен и жесток
Иероглиф был на той скрижали.
Не знали Запад и Восток -
Влюблённые тогда не знали,
Что он таит в своей красе.
(Людей разлуки и печали)
Так нам порою смерть во сне
Красивой кажется сначала.
Он мерил шаг - строка к строке.
Она - была всего лишь тенью.
И страстный жар в Её руке
Его главе не мог быть сенью.
А жизнь - короткая строка,
От слова к слову... до покоя.
Они расстались на века,
Пройдя лишь день одной тропою.
2006 г.

***

Обзор пространств - да за пределы карт!
Спираль веков - вне летописи ветхой.
Нам ворожбою странной снится март.
А за окном - надломленные ветки.
Но ось времён вращеньем не снести
И ось души - нас время не объемлет.
Мы помним день и час, и сожалеем
Быть может, о непройденном пути.
2006 г.

***

Вновь неделимое разделит
Времён хранитель - суховей.
Мой друг, о прошлом не жалей -
Жестоки пасквили метелей.
Но невидимкой сквозь века
Ведёт нас ветер к Рубикону
По календарному закону,
И у тебя дрожит рука...
Быть может, трепетный Эол
В томах забытых ищет ласки
Не ждя от вечности подсказки,
Как вольнодумец новых школ.
Связать эпохи он сумеет,
Всё неохватное объять,
На рубеже отметив пядь -
Он сам того не разумеет...
2007 г.

***

В прожилках листов
беспокойная кровь октября,
И стынут порой
от прохлады усталые руки.
Под сенью мостов
совершается ветром обряд -
бумажный герой
познаёт волны первой разлуки.
Данте девять кругов ты не зря очертила пером.
И в спирали веков неизменна твоя Беатриче.
И отныне не будет таким одиноким паром -
Круг десятый! - а прежние станут пропетою притчей.
И новый сюжет,
приглашая в тетрадь или в дом,
сестрица моя
Обретает иное дыханье,
Но старый портрет
и стихами насыщенный том
остры по краям,
и скрывают такое пыланье -
Что забвенье не сможет затребовать пропись имён,
и не сможет волна унести путевые страницы.
Твой, сестрица, герой в пепелище печальных времён
Оживёт и к восходу, как Феникс, взлетит алой птицей.
Ты носи на себе
платья новых событий и гроз -
актриса пера
доверяет себя только небу.
В каждой новой судьбе
парабеллум и россыпи грёз,
и дымок до утра
лучезарности просит у Феба.
2010 г.




Куда уходят закаты

Небушко всё разгоняет барашков, горюшко-небо моё….
Дети давно раскидали мои самолёты
Из недопетых и спетых неважно стихов…
Тянет прощальною копотью летних костров…
Слышатся тысячелетние птиц перелёты.
И я улыбаюсь от лёгкого винного хмеля,
И плачу неслышно от каждого звонкого слова…
Кто вы вокруг, в кутерьме? Мы не встретимся снова!
Льётся в глаза мне закат, отмывая дороги и стены домов…
Солнце уже прилегло на густой рубероид постели…
Жаль, что Икарусы нас развезут по другим городам -
Лучше бы мы потерялись во мгле Notre-Dame,
Чтобы похитили нас незаметно и бросили в небо Икары…
Только они для таких приключений циничны и стАры.
Страшно, что годы остались одним неуютом и пылью на полках.
Больно, но годы не скинуть с плеча – не пытайся, без толку.
Холодно сердцу и только слеза горяча…
Тонет рассудок в чужих подорожных речах…
На фотографии, что мне не сделал никто, я сижу, прислонившись
К мокрому, красному, вечно дрожащему холоду окон.
Как ни гони, а закаты уходят быстрее…
Как ни молись, грозы будут цитировать Ницше.
Руки скрестил ты... навек?
Или это магический кокон?
Но если ты вдруг различишь отраженье в окне,
То увидишь, что ты не юнец,
Который смотрел на закаты да плакал
И в детской руке уносил угасающий факел...
Ты же досрочный старик, недописанный кем-то портрет.
С тобою любимой и друга вовек не бывало… и нет.
Ты серый эскиз запоздавшей, не прожитой жизни, больной берендей,
И как в пустыре стародавнем бумажный, заброшенный змей…
Но есть ли резон дожидаться, когда над тобою погаснет
Последний малиновый лучик, тебя не заметивший в мареве дней?
Ах, как же прекрасно побыть хоть мгновенье свободным, здоровым, красивым,
Как мОлодец в басне,
Хоть в сравнение просятся горы и волны, и зЕмли…
Не торопись
И злословию мыслей не внемли,
Этот закат подытожит ночная гроза...
Юный старик, только вверх, только ввысь
Не отрываясь смотри в этот час исполинских теней:
Там небушко ласково гонит барашков, последних барашков…
И падает вновь на колено твоя годовая слеза.
Тебе вдруг покажется, матери длань закрывает легонько глаза,
И мать что-то очень давно позабытое тихо поёт…
Пусти в колыбельку к ветрам, в этот осенний полёт,
Горюшко-небо моё...



Пейзаж в яме


Что нагородили города,
Кто нам рассказал секрет разлуки?
Ты идёшь неведомо куда -
И амуры опустили луки.
От утраты, может, горек снег,
и от спирта сердцу не теплее.
Котлован мой - кухня и ночлег,
Дом же...
дом построить не успели.
Потому тебя уносит высь,
Потому я весь врастаю в землю.
Сколько боже, бей, хули, гневись,
Я твои границы не приемлю.
Стоязыки, мы бежим вперёд
И клянём спиральное круженье.
Вавилонский лестничный отсчёт
Начитал сценарий пораженья.
Мы с тобой, вальсируя листвой,
Жестами прощаемся и взглядом.
У тебя - земля над головой,
У меня - костёр, что пахнет адом.
Я на дне несбывшейся мечты
Из осколков памяти священной,
Более не зная суеты,
Соберу мозаику вселенной,
Где возможно склеить две души,
Обойдя два злых непониманья,
Где жестоковыйный не грешит,
И уже никто не ищет рая.




Прощальное

Ослепительно грустное солнце с утра...
Продолжаются вечность, природа, игра.
Продлевается истина жизни - мученье.
И чело в простоте обретает свеченье.
Александр Дольский "Одинокие вечера"

Сколько тёплых домов я покинул за годы исканий,
По пространству печали свершая уверенный ход,
Но от ножен мечей затвердели и сердце, и длани,
И меня величают в народе "Второй Дон Кихот".
Если в мельнице пусто, а ветер приносит неправду,
Я готов потревожить такой злободневный союз -
Неизменным останусь и даже в преддверии ада
Я не брошу на землю орудий карающих груз.
Можно сильно устать, но сдаваться - плохая примета,
Если пройденный путь это долгая повесть разлук,
Если нет очага, что тебя ждёт в неведомом "где-то",
И хранитель-амур поломал от отчаянья лук.
Что за мудрость приносит страданье? Каким прозорливцам
Открывается тайна смиренья, терпенья, добра?
Никогда не встречал я чудес - разве что в небылицах,
В экзотической пляске теней от ночного костра...
Да, я выбрал сиротскую боль безнадёжных скитаний -
Мне доступно лишь это стремление жить и мечтать.
Право быть, кем ты хочешь, достойно оплаченной дани,
Холодов и метелей, дождей, оживляющих гать.
Да, мне грустно, погибель близка, как любая разлука.
Из поломанных копий никто не сколотит мне крест,
Но ворчливые мельницы вымолят свежую мУку,
С нею ветер развеет безбожный мой пепел окрест.
А пока во владенье моём опустевшие гнёзда,
Неизбывная святость дорог и глухих пустырей.
И холодные, вечно холодные бледные звёзды
Над пшеничными волнами тёплых осенних полей.



Наречия и диалекты

На языке непониманья
Мы выражаем суть проблем,
И неизведанное манит
За грани выверенных лемм.
На диалекте недоверья
Звучат сомнения сильней,
Слетают кипенные перья
Былых почтовых голубей.
Язык любви, как злое чудо,
Способен мерзость оправдать,
Целует любящий Иуда,
Любя в твой дом крадётся тать.
В твой мир наивный очень просто
С коварной песнею войти,
И красноречие прохвоста
Тебя тотчас собьёт с пути.
С акцентом явственно судейским
Любой мошенник и нахал
Вину твою докажет веско
В грехах, что ты не совершал.
Всё обыграет словоблудье,
Всё переврётся искони.
Слова вдохнув усталой грудью,
Пусти на выдох, изгони!
Молчанье золото - и правда,
В стране воров и дураков
Тебе не хватит даже мата
До окончания веков.



Так и живём...

Меняя халупу на логово,
Шалаву меняя на ****ь,
Без смысла прозрачного, строгого
Мы серо живём, но опять,
Когда от раздумий бездейственных,
От боли тупой устаём,
Движениям флюгера, девственным,
Мы вторим, свершая подъём
По лестнице - в небо ли, в ад ли? -
Ступеньки потраченных лет
Зачтутся заслугами вряд ли,
И собственно кем? - если нет
Ни пастыря, ни капитана,
Ни карты, ни меты в пути
В господстве сует и обмана,
Вина и копейки в горсти.




Праотцы


Играют у надгробий дети,
Поистрепав отцовский стяг....
Всё, что сотрут вода и ветер,
Вернёт столетия спустя
Спиральный Хронос постаментов,
Патриархата и судьбы,
В веках утерянное mento,
Вернётся, чтобы не забыл
Величье слова старый Логос -
И будет прав в конце концов
Провидец Дарвин - дальний голос,
Назвавший наших праотцов -
И после долгого затменья
Настанет долгожданный час,
На первородные каменья
Вернётся лучшая из рас.




Сон миров III


сначала я буду тебя ****ь
как собака забрызгивая слюной
твои глаза лицо и волосы
грубо и долго до первой ранки до первой крови
и тогда я перестану
ты же помнишь стих бертольда брехта
который завещал нам трахать ангелов в зад так
чтобы только не сломать им крылья
да и не крылья твои мне нужны
ты вырвешь потом втихаря их
стыдясь своей ангельской масти
но пока только похоть в которой
есть и свобода и облегчение
и самая страшная неволя проникать в то что не любишь
обманывая себя приливающим к вискам и рукам эндорфиновым бредом
потом тёплый душ чашка крепкого кофе и вечерний просмотр
очень жестокого и правдивого кино
в котором на скотобойне режут на куски ещё живых телят и барашек
и тебе станет дурно
но ты не сможешь пошевелиться потому что я
свяжу твои руки и ноги
оставлю свободными только крылья
которые брехт завещал не ломать
на экране корова ещё живая издаёт глуховатые звуки
и кровь льётся изо рта животного
которому отрубают конечности и распарывают брюхо
подвесив на крюк за живое
высокие люди в белом насвистывающие какую-то песенку
я заклею тебе рот чтобы ты смогла
ярче себе представить как тяжело издавать глухие звуки
когда тебя режут на части
а я это сделаю с твоей инфантильной душой
один взмах крыла другой
куда же ты сука пытаешься улететь
ведь руки которые режут скот сильнее твоих свободных ангельских крыльев
я сожму твою голову руками так словно это тиски
стэнли кубрика
и ты не сможешь отвести взгляд от экрана
и десять или пятнадцать минут просмотра тебе покажутся вечностью
вечностью полёта со связанными руками
вечностью падения когда нельзя никак разбиться
и как было написано в одном рассказе
отвращения от которого нельзя отвратиться
а после я плюну тебе в глаза развяжу руки и ноги и пинком сброшу со стула на пол
и ты поползёшь не то задыхаясь не то пытаясь стонать
поползешь на крыльях поскольку твои руки и ноги затекут онемеют
как у паралитика
на свободных и целых ангельских крыльях ты поползешь в туалет
и будешь долго блевать и плакать
блевать и плакать
издавая звуки той самой коровы у которой изо рта выливалась кровь
час или два я подожду
когда ты встанешь и стыдливо спрячешь крылья за спиной
пытаясь сначала полоснуть себя лезвием по венам
но я не позволю
потом выпрыгнуть из окна
но я не дам тебе этого сделать
и тогда ты поймёшь всё и постигнешь то, чему я хотел тебя научить
и тогда ты отрежешь кухонным ножом каким режут коров на скотобойне
собственные крылья
скомкаешь их и с презрением бросишь в унитаз
где остались твои слёзы и блевотина
ты никогда не умела любить а теперь
научишься ненавидеть
а значит получишь крохотный шанс в 0,0001% научиться любить
хотя вряд ли ты этого захочешь
и тогда ты поймешь очень многое
например как это всё по-человечески
отдавать себя тому кто тебя не любит
отдавать себя тому кого не любишь
а я тебя не люблю
и ты поймёшь что когда не любишь можно всё
и научишься равнодушию
и забудешь своего ****ого бога
свои ****ые небеса
своих ****ых собратьев ангелов
единственной реальностью для тебя станет площадь
которая из жалкого кольца по велению твоего
****ого бога на какой-то там ****ыый день творения
превратилась в трёхмерную квазисферу
бескрайнююпотомучтошар
скотобойнюземлю
гдецарствуетравнодушие
вседозволенностьнелюбви
и ты поймёшь что это ад
и тогда тебе станет намного легче
и ты захихикаешь как шкодливая сучка
чувствуя как я снова разнюхиваю твою ****у
и потом мы снова будем ****ься как собаки
всю ночь
и я забуду про брехта теперь он не нужен
потому что только так мы сможем излить остаток той боли
и той проклятой человечности
заставившей нас когда-то поменять руки-кулаки на крылья
а под утро мы оба уснём
два окрепших в своём безразличии
и состоявшихся в своих внутренних я
мира
и перед тем как сомкнуться наши веки
мысль конечно промелькнёт
о том что вдруг это был только страшный сон
но уже не потревожит
ибо теперь мы оба точно и до скончания наших дней знаем
что мы не ангелы
а люди



Когда приходят запои...

Когда приходят запои, и время падает в бездну,
Закусывать канифолью и ладаном бесполезно -
От жара твоя душонка скрипит башмаком столетним,
Пред Богом играя скерцо юродивым откровеньем.
Ты лучше возьми тушёнки, ещё овощной приправы.
Любой компаньон одобрит и скажет: "Вы, сударь, правы",
Какую бы чушь ни нёс ты, себя ощутив солдатом,
Готовым лечь головою на травы густых салатов.
Неделю ты не заметишь, три дня будешь выть и плакать,
А после тебя отпустит, и жить будет снова сладко...
Но это не длится вечно, тоска возвратится скоро,
Ах, умная сволочь! - снова ты с ней проиграешь споры,
И трезвость лучом последним окинет баркас прилавка -
Пусть выпить сегодня не с кем, дела пойдут на поправку,
И горе тебе позволит часок лишь поулыбаться,
Денёк лишь побесноваться и бросит на гладь матраца.
И снова недели нету, забвение повсеместно,
Когда приходят запои, то время падает в бездну.



Милый мой друг...

Милый мой друг, этой слякотной ночью
Ветры у дома завыли по-волчьи.
Россыпи звёзд приютила перина -
Я замерзаю у пасти камина.
Ласки огня из его чёрной пасти
Нынче напрасны, и хуже напасти
Пламя меня охватившей печали:
Лодки, объятья, туманы причала...
Помню, твои золотистые шпильки,
Что ты снимала, читая мне Рильке,
Запах волос, что ласкал и дурманил,
Лунный цветок, облетелый, в кармане...
Я не мечтаю - давно разучился,
Вечность не плакал, сто лет не молился.
Кажется, я безнадёжно простужен,
Грудь не болит, и никто мне не нужен.
Хлебом накормлен да чаем напоен,
С новой женой, я, как раненый воин.
Почести вдоволь, а лавры - опора,
Так что и смерть мне не кажется скорой.
Кланяюсь в ноги я жёнушке верной
За доброту, холод ласки, но скверно
Их принимать завсегда, как награду.
Ей полюбить бы кого-нибудь надо!
Я говорить - что там петь - разучился,
Этим посланьем с тобою простился.
Знаешь, малец наш растёт бессердечным,
Будет он жить и легко, и беспечно...



Когда я умру, то, наверное, стану...

Когда я умру, то, наверное, стану
Связующей нитью, доступной для каждой души.
Тогда предо мною откроются вечные раны
Морями, шумами - палитрой, где плавится жизнь
И знает законы небесных вождей, нашей смерти,
Безгласно взывая: "хоть больно, вам, люди, вы верьте";
И знает, откуда берёт скромный мальчик в деревне
Престранные строфы - умения мудрых и древних -
Он их разливает по жёлтой бумаге рукой...
И лет через двадцать запьёт он безбожно на кой,
Оставив загадки, тетради, людское смущенье?..
Я, может, узнаю, об этом в ином измеренье.



Неизбежность

Как остра эта боль
осознанья конечности
строго к тебе проведённого кем-то пути.
Так бессмысленна роль
смертных отроков вечности,
юных богов, отыгравших свои травести,
и не знающих вовсе, что жертвенник им уготован
от колена библейских отступников и храбрецов,
что заснеженный холм в человеческий рост, а не слово
станет памятью памяти так же ушедших отцов.
Я иду не спеша
с необъятною раною
и не пытаюсь её, словно волк, зализать.
Трудно дышать
грудью стылою, рваною,
и вопрошать, вверив красному небу глаза...
Если, Боже, ты есть, отогрей, излечи, дай покоя
поколеньям, ведущим цепями меня на алтарь.
В Книге Жизни главу напиши им усталой рукою,
наших грешных имён сохрани занебесный словарь.
И клянувшим Тебя дай не ад, но лекарство и ложе,
а не знавшим Тебя - удаль детства узнать всё с нуля.
Если сбудется это, страданья людей подытожив,
до последнего вздоха я стану Тебя восхвалять.
Я иду не спеша
к неизбежности храмовой,
медными шапками в небе горят купола.
Трудно дышать
без надежды обрядовой,
не различая, где снеги земли, где зола.


<2010>