Акаций желтизна

Шептал: «Вот лето привалило»,
На столике устроив локотки.
«Окно облезло, надо бы – белила», -
Подумал и пошёл искать носки.

Нашёл их?
Где там, всё, – исчезли.
Носки надел, наверно, домовой.
«Да, рамы старые облезли», -
Сказал, качая лысой головой.

Сидел босой.
Ну вот - и лето.
В окно смотрел отец мой со стены.
Он помнит гул советских пятилеток,
Я - тишину разваленной страны.

Нет трёх зубцов на костяной расчёске,
Три волоска я причесал седых.
Куда ни глянь, -
переворот московский
Свои оставил страшные следы.

Живём в дыре,
кто завезёт сюда белила?
Никто.
А мож, у Бураковой Аньки есть?
Сто лет назад она меня просила,
По пьяни, помню: «Вовка, обесчесть».

Тогда ей сколько было?
Тридцать восемь.
Мужик – в тюрьме, жила одна.
Окно открыл, послышался лай пёсий.
За городьбой – акаций желтизна.

А псу – му-му – ответила корова.
Покрасить рамы надо позарез.
Костыль я взял, поплёлся к Бураковой,
Мож, у неё, у Аньки, краска есть.

Стучался долго. Вылезла солоха.
«Здорово», - мне.
А я в ответ: «Виват».
Спросил: «Ань, помнишь, было как неплохо?»
Она: «Когда?»
«Тогда, сто лет назад».

Забормотала Анька: «Лето привалило,
Уже, гляди, акация в цвету».
Потом сказала: «Нет, не позабыла…
Белила надо? Погоди, найду».

Нашла?
Нашла.
С ней поболтал немножко.
Домой пришёл, сел, квёлый, у окна.
Отец мой со стены смотрел в окошко,
Туда, где у забора желтизна.