Перевести старушку под дорогой

   Мне привиделась старушка… Прямо из сказки бабушка. Топталась у  ступеней, которые вели вниз, в переход. В длинном пальто бабушка, в берете, кокетливо – на ухо, в ботах и перчаточках, чуть ли не ажурных. Губы подкрашены, глаз блестит… сквозь очки. Я бежала, я как всегда опаздывала в поликлинику.
- Помочь Вам?
- Ой, что Вы! Она тяжеленная…
Я схватила сумку привычно. Ага! Сумка даже не шевельнулась.
-Да кто ж Вас с такой поклажей из дома-то выпустил?!
- Дед…
 Представляю, что там за дед, если  солнышку в берете далеко за восемьдесят.
    Из перехода поднималась нарядная пара, мужчина с аккуратной бородкой, такой мамин сын, с ним дама, красивая, стервозная, в пограничном для семейного счастья возрасте, дамочка. Мужчина этот видимо был недавно и ненадолго, та отстреливалась взглядом по сторонам: не приведи, Господи, кого-нибудь поярче и помоложе. Я вне подозрений по возрасту и насмешливости и со мной бабушка с сумочкой. Мужчина взялся за ручку сумки и молча снёс её вниз. Я извинилась перед стервозной,  и пошла к сумке. Бабуля начала спуск: « Раз, два, три…че-ты-ре…» считала вслух. Оставалось пять минут до приёма у врача.

   Помахав бабушке, я рванула по переходу, сбиваясь со счёта))). Добежала до выхода наверх. Блин! Она в жизни не поднимется. Как будто мир обезлюдел. И только мне это надо больше всех. Провалились бы они, сладкие, со своими сумочками, сразу в пункт назначения.
Рванула назад. Солнышко досчитывало последние ступени. Разрумянилась… Я вспомнила «Москва слезам не верит».
- Бабуля! Только быстро!
-Ах, Вы вернулись! Я знала! Благодарю Вас, деточка!
Деточка схватила сумку и рванула к противоположному выходу. Бабуля вообще не шла, она шевелила губами, считала шаги… берет зажат в руке. С меня как схлынуло! Ну, опаздаю, да и фиг бы с этим. Суета всё это, такая суета!

   Бабуля очень старалась. Боты чётко отстукивали «Раз, два, три!».  Я пошла рядом с ней. Она не считала, она рассказывала, как её попытались обмануть в магазине на шестьдесят рублей. Только она говорила: «нас обмануть, мы записываем, нам  обидно...» Она имела в виду лежачего дома деда, ветерана войны, трясла бумажкой, мелко-мелко исписанной циферками. Я шла и  обдумывала методы казни для тех у кого поднимается облезлый хвост обсчитывать божьих одуванчиков с их ветеранскими лежачими одуванами… И рассказывала ей про чаек, как они сегодня мяукали в небе, а я шарила на заднем дворе,"кс-кс-кс", искала котёнка, чёрно-белого, так они, чайки, мяукали, как чёрно-белый котёнок. я даже представила, что он слепой, так они мяукали... Группа курящих наблюдала за мной в замешательстве. Потом я услышала: "Что она делает? Это же чайки..." Откуда здесь чайки?

    Мы подошли к ступеням наверх. Я знала о них  с дедом практически всё. Старушка знала всё о том, как мяукают чайки... Начался подъём. Я пёрла сумку по специальной дорожке рядом с лестницей, солнышко суетилось рядом, как прораб «вира-майна», не забывая считать ступени.
    Поднялись. А мне как не хочется уходить! Там сейчас озвучат диагноз. И бабулю уже не буду знать, где искать… Она нажелала мне столько добра, что я ссутулилась. Расцеловались, бабуля блестела глазами подозрительно мокро. Господи, сколько эмоций! Я в старости специально куплю такую телегу, набью её кирпичами и буду шляться по городу, проверять контингент на вшивость. Если доживу…

    Диагноз не подтвердился. Перспективы радужно засияли всеми красками жизни. Облик солнышка стоял перед глазами. Надо запомнить, воспроизвести в старости. Не за горами…
     Ночью, засыпая, старушка и вовсе привиделась мне доброй волшебницей, которая спустилась к нам, чтобы выбрать кого-нибудь и осчастливить на веки вечные… Совсем сплю… Через север, через юг...Надо загадать вольер для кошек, юбку ту синюю, летотёплое, котёнкачёрнобелого… Как она там, добралась ли? Или считает где-нибудь ступени, а мимо бегут те, кому не нужна чёрно-белая юбка…. синий котёнок…