Смена вех

В дремучем обмороке заря —
вечерняя? утренняя? в обнимку —
обе?.. Ревматические якоря
волоча по разжиженному суглинку,
в пресловутую Мекку, в хрестоматийный Рим —
в сумерках все города похожи —
костыляет единственный пилигрим,
и со щёк его — очень смуглых — сползает грим
струпьями, вместе с кожей.
 
В чём мать родила, побеждён собой,
своей диалектикой втиснут в угол,
князь мира, идущего на убой,
пятясь, идёт на убыль.
Обольститель-аскет, произвола лихой паладин
запаршивел, как пёс дворовый.
Но, пройдя карательный карантин
здешней жизни, средь нас найдётся ли хоть один
воистину здоровый?
 
Как нога в разношенном башмаке,
дух болтается в утлом теле,
смысл — в слове, свет — в маяке.
Небеса предзимние облетели,
и на лиственных волнах теплокровные поплавки,
хлебая жабрами кислый космос,
кажут лица, как сжатые кулаки,
покамест время режется с вечностью в поддавки
и зерно разрушает колос.