Эрозия

Задержан за незаконное
хранение памяти
о тебе
на КПП
в Бейруте.
Вспышки озноба
пронизывают
хребет.
Грохочущий голос
приказывает:
   — Забудьте.

Ширится
агрегация
скрытых стен.
Время живёт
в пространственном абсолюте.
Я инженер
непрофильных подсистем
и хорошо разбираюсь
только в мазуте.
Спутники напрокат
уже не дают.
На криоген
неподъёмные
цены в валюте.
Как же теперь
добраться,
попасть
в Бейрут?
Впрочем,
чего мне делать
в этом Бейруте?

Снился сегодня
необычайный сон:
(сны запретили,
но я смотрю втихомолку)
синий журавль
в кластере Орион
ищет кометы,
видно,
задумал уборку.
Вот он находит
розовый бриллиант,
так, небольшой —
чуть больше Урана размером.
а в бриллиант заточён человечий ад
с пламенем, ужасом, троном и Люцифером.
В траурную коробку убрав кристалл,
синий журавль принимается
крыльями хлопать.
Тонкий картон
забывает в себе тронный зал.

Я на работе.
Привычно глотаю копоть.
В обществе есть на это большой заказ.
Вот бы и общество это хоть раз потрогать.
Грезится,
что из копоти чей-то глаз
смотрит
и плачет,
и громко молчит
о многом.
Смену закончили,
дали досрочно оклад
в честь выполнения плана второго квартала.
Выйти наружу,
наверное,
каждый рад —
радость меня
почему-то
врасплох застала.
Смирно бреду.
Небеса надо мной горят
(всё их никак не потушат
земные герои).
Мне попадается
старенький автомат
для дозаправки мозга вселенским настоем.
Денег хватило на порцию
аккурат:
скрытые стены времени расступились,
обнял разруху таинственный виноград,
даже в мазуте
открылась
некая стильность.

Где ночевал —
загадка,
на первый взгляд.
Вроде бы
год назад
не один
в Бейруте.
Помню,
как призрачно цвёл
арматуры
сад.
Помню,
держал букет
из холодных прутьев.
Помню
нездешний запах
открытых глаз.
Помню глаза,
открытые мне
навстречу.
Я вспоминаю
это
в который раз:
тот
нестираемый
тихий
апрельский
вечер.

Новая комната стёкол.
Зловещий бас
мне говорит
(понимаю
и слуха лишившись):
   — Вы забываете
        в семьдесят первый раз.
        В сотый — сотрём вам не память уже,
        а личность.

Пальцы увязли
в булькающей смоле.
Мысли увязли
в пространственном абсолюте.
Скрытые стены
всё ближе ко мне,
всё злей —
хочется сдаться
и наконец
нырнуть в них.
К стенам когда-то ушла
вся моя семья,
чтобы за ними скрыться.
А где-то в Бейруте
движется невидимка —
душа ничья,
следует точкам
на сумеречном маршруте.

Выбрался из пучины.
Нашёл приют
в местной ячейке
тайного сопротивления.
Видно, что здесь
давно никого не ждут:
шуму наделало
мнимое проникновение.
Чуть не убили —
такой здесь воинственный люд.
Главный смотрел
с нескрываемым удивлением:
   — Кто вас прислал?
        Вы один?
        За вами придут?
        Где вы узнали о тайном сопротивлении?
Я было попытался
наполнить рот
смыслом,
но вышла какая-то
чёрная каша.
Дальше они
машину пустили в ход —
что-то в моей голове
им казалось важным.
Поняли:
крепкая пешка —
не шпик,
не плут.
Выходили,
говорить научили немного.
Слушали
недоверчиво
про Бейрут.
Главный велел:
   — Снарядите его в дорогу.

Странное дело,
есть земли без скрытых стен,
правил,
мазутной копоти,
инженеров.
Странствовать,
как оказалось,
несложно совсем.
Старая лодка приблизила дальний берег.

Города не было.
Не было и постов.
Не было сада таинственной
арматуры.
Был только дом
без окон
и без углов.
Дом украшали изысканные фигуры,
выведенные
песней семи ветров.
Синяя птица парила,
кажется, аист.
Я зашагал
в осязаемую любовь,
чувствуя,
что недолго уже осталось.
В шаге от дома
прямо передо мной
выросла ты
и глаза
для меня распахнула.
В них я увидел
такой несказанный покой,
что утонул,
улыбнувшись
до боли в скулах.

Тихо,
спокойно,
счастливо
и легко
всё завершалось,
не требуя продолжения,
только
скользнула тень
в тишине облаков,
снова
событий ход
приводя в движение.