59 По следам М Ю Лермонтова

 Не смирившись с тем, что двери музея М.Ю. Лермонтова для нас оказались закрытыми вчера, сегодня я генерировал новую идею. Произошло это ранним утром, когда взошло солнышко и лучиком своим открыло мои глаза. Я вспомнил о библиотеке имени Михаила Юрьевича в своём городе, и так захотелось что-то сделать этакое, что спать я уже не мог, хотя часы показывали только 5 ч. 15 мин. Идеи сначала мимоходом залетают в наши головы, а потом лишь некоторые из них находят воплощение, другие же исчезают в неизвестном направлении.
 Во второй половине дня мы совершили повторный поход в музей. Сегодня касса, встретившая накануне неприятной вывеской, была открыта. Наши денежки за билеты перекочевали в копилку музея. И вот заветная калитка двора музейного комплекса открылась. Тут же сходу вопросом я огорошил девушку, отрывающую хвостики билетов: "Как найти директора музея?" Она  даже на секунду забыла о своей работе, сбитая с толку таким поворотом дел, но быстро справилась с непредвиденной ситуацией и указала нужное нам направление. Пройдя по тропинке между одним из домов и сарайчиком, мы нашли нужный домик. В одной из комнат стояла женщина средних лет, представившаяся директором музея, она поинтересовалась целью нашего визита. Я представился и высказал своё пожелание, вернее, сформировавшуюся утреннюю мысль. Она охотно согласилась на моё предложение. На территории музея находилась лавка, в которой продавались книги поэта. Купив одну из них, я планировал сделать на ней дарственную надпись от Музея библиотеке нашего города, носившей имя Михаила Юрьевича Лермонтова. Но, посмотрев на ценники, прилепленные к книгам, отказался от этой, как мне казалось, интересной затеи. Я вышел из лавки и начал фотографировать достопримечательности дворика и, конечно же, домик, в котором жил поэт. Новая мысль пришла тут же. Она была простой, и я взялся за её воплощение. Но об этом напишу только после её осуществления, а пока уважаемый читатель может домыслить мои фантазии.
 Покончив со съёмкой, я попытался сосредоточиться на энергетике места, в котором находился. Но бесконечные группы туристов с гидами не давали этого сделать. Краем уха я слышал рассказы о том, когда и с кем здесь жил великий поэт. Чудо свершилось, все шумные орды посетителей исчезли, я остался в домике Лермонтова один, внимательно разглядывая предметы его быта. Кресло, в котором он сидел, и стол с письменными принадлежностями хорошо сохранились, хотя они и были привезены из Петербурга и подарены музею в начале 20 века. На столе лежало гусиное перо и пожелтевшие листки бумаги, чистые, неисписанные. Это наводило на мысль, что Он вышел только что из своей комнаты, сел в седло своего серого коня и отправился на прогулку по окрестностям, как это любил делать обычно. И вот скоро откроется дверь скромного домика, заскрипят половицы, слуги заснуют по дому, приготовят завтрак, а Он сядет за свой стол, задумчиво поглядит в окно, возьмёт перо и начнёт писать. Я пристально вглядывался в каждый предмет, которого, возможно, касалась рука поэта, пытаясь представить происходящее. Нас никто не прогонял из музея, как обычно бывает, хотя время посещения окончилось, смотритель - милая женщина - спокойно стояла в сторонке до тех пор, пока я не окинул прощальным взглядом помещение. Поблагодарив за терпение, я вышел из дома и по знакомой тропинке между домов мы направились к выходу.