Диплом! Они шагнули в зарево войны...

http://stihi.ru/2013/05/09/6524

ЛИЗА, ЛИЗА, ЛИЗАВЕТА... К Дню Победы
Ирина Расулова
                Посвящается моей маме, Елизавете Афанасьевне Ивановой, участнице Великой Отечественной Войны.

ЛИЗА, ЛИЗА, ЛИЗАВЕТА…

Посвящается моей маме, Елизавете Афанасьевне Ивановой, участнице Великой Отечественной Войны.

 Хирург протянул руку: «Сестра, скальпель». В ответ услышал странное всхлипывание . Поднял глаза — медсестры за столом нет. Крикнул: «Валя, Тая, сюда». Прибежали две сестрички, одна стала помогать врачу, другая приводила в чувство медсестру. Так начались первые дни на фронте для Елизаветы Ивановой, а попросту Лизоньки, первой красавицы сибирского городка Тара.
1943 год. Ей исполнилось 18 лет. В семью уже пришли три похоронки: на отца и двух братьев. Теперь и она должна встать в ряды защитников Родины. Прибыла в Заполярье. Дали вновь прибывшим девушкам три недели на медицинскую подготовку: перевязки, уколы, накладывание шин, обработка ран, изучение хирургических инструментов. Пока перевязывали друг друга да уколы кололи в подушку, всё было нормально. Увидев страшную рану и кровь первого пациента, Лиза не оправдала звания медсестры: упала в обморок. Теперь помощь нужна была ей. Главврач сначала решил, что пара недель — и привыкнет. Но нет. Девушка, красавица, кареглазая, c длинной чёрной косой, белолицая. Ну куда её? Узнал, что Лиза работала дома, в Сибири, на тракторе, ещё и машину водила. Когда старшие братья ушли на фронт, шестнадцатилетней девушке пришлось занять место одного из них.
Лизе предложили быть водителем: перевозить раненых, грузы доставлять для медсанбата. Как увидела она машину, так неделю в слезах ходила: машина-то на дровах работала. Такая старая кляча досталась! Но что делать. Приказ нарушать нельзя. Долго Лиза мучилась с это машиной: везёт раненых в госпиталь, а та на полпути глохнет — вот и вертит ручку девушка, пока не заведётся эта старушка, или рубит сучья, чтобы подкинуть в топку. Солдаты сочувственно
смотрели на её старания, а помочь не могли. Только песенкой подбадривали: «Лиза, Лиза, Лизавета, я люблю тебя за это, и за это, и за то, что целуешь горячо». Она смущалась и краснела — солдат веселила.
Часто они говорили ей: «Посмотришь на тебя, и жить хочется». Вскоре уже на новой машине ездила Лиза по льду Ладоги с грузом в Ленинград и никогда не соглашалась с тем, что совершала подвиг. Позже, когда приглашали ветеранов войны на встречи со школьниками, она говорила: «Это другие были героями, им приходилось с риском для жизни везти грузы по ладожскому льду, и много раз эти водители ездили туда и обратно. А я три-четыре поездки всего сделала, да и лёд был крепкий. Я не рисковала.» Но кто мог знать, чем закончатся эти поездки. Кому-то и одного раза хватило, чтобы навсегда остаться подо льдом этой Дороги Жизни. Однажды перевозила груз в город Печоры Псковской области. Фронт был недалеко. Но вокруг тихо всё и спокойно. Пахло весной, листочки украсили деревья, неброские цветочки расцвели у обочины дороги. Откуда прилетела
эта пуля, девушка так и не поняла. Боль обожгла грудь. Опустила голову – кровь на гимнастёрке . И темнота. Почудилось только, что корова Зорька тычется влажными губами в щёку, пытается разбудить. Как дома, в субботний банный день, когда натопила Лиза баньку, чтобы младших помыть (мать до ночи на работе). Первой повела мыться пятилетнюю Томочку. Пищит малышка: больно трёт мочалкой старшая сестра. Вдруг поплыли стены бани... Лиза — к двери. Распахнула её и упала на порог. Как потом соседи рассказывали, корова Зорька стала метаться и реветь в коровнике. Страшно мычала, билась в дверь рогами. Сумела открыть — бросилась к Лизе. Дышала ей в лицо, опять мычала, звала людей. Из дома никто не выходил. Зорька поддела рогами тело девушки и покатила к дому, время от времени поднимала голову и трубно мычала. Стала стучать рогами в окно. Тут соседи прибежали, занесли Лизу в дом. Сумели её спасти. А вот малышка угорела. Больно вспоминать об этом. Казалось, добрые
коровьи глаза и сейчас смотрели на неё. Лиза очнулась уже в медсанбате. Врач протянул пуговицу, измятую, продавленную в середине. — Возьми на память, дочка, спасла пуговка тебе жизнь. Береги свою спасительницу, — пошутил врач. Лиза её долго берегла да не уберегла: в частых переездах потеряла. А память от пули осталась на груди на всю жизнь.
До конца войны так и водила Елизавета машины: когда с ранеными, когда с
грузами. Вернулась домой с медалью «За оборону Заполярья».

РЕЦЕНЗИЯ ЖУРНАЛИСТА УГЛЁВОЙ-КУДАШОВОЙ ЛЮДМИЛЫ

...Даже если дата, событие, многолюдие, здесь - тишина. Всегда тишина. Живущая своей памятью, тревожным одиночеством и холодным безучастьем... Тишина у начала Дороги Жизни, вот здесь, сразу, на этом берегу так и неразгаданной Ладоги. В самую солнечную синь вода прозрачной непроглядностью вплетается в береговую тишину и стойко хранит тайны Ладожского озера... Ладога непредсказуема и неожиданна, стихийна и ожесточённа: без малейшего шанса на непогоду вдруг отпружинит прыжком до верхней палубы, ударит пенным хвостом по борту и, крутнув спиралью отчаяния, так же внезапно затихнет глубиной отрешённости... Не знаю, не видела, но помню: одна за другой по выдолбленной полосе средь снежно-ледовой необъятности ползут подводы с мешками сюда, в Ленинград. Навстречу спасительной муке медленно катит колонна грузовиков с блокадными людьми и детьми, грузами военного назначения: город, умирая от голода, работает для фронта. Девушка Лиза Иванова, сжимая руль, не отрывает глаз от дороги... В ночи мороз прошивали зенитки, а в сером рассвете над дорогой кружила свастика, сбрасывая на колонны взрывы и смерть. Девушка Лиза Иванова проехала по этой трассе дважды, трижды, потом перебросили на другой фронт... На днях Дороге Жизни исполнилось восемьдесят лет: была проложена в тот страшный, совсем безнадёжный 41-й год... Лишь недавно, из  рассказа Ирины Расуловой, дочери девушки Лизы Ивановой, узнаю, как воевала её мама... Удивительное дело... Столько лет жили рядом, уважали знакомых, своих родителей-фронтовиков, гордились ими, а вот кто, как и где воевал... И лишь спустя годы, утонув в сумраке рассекреченных архивов, узнаём военные биографии ушедших уже отцов и дедов. И молчим, кляня себя за любознательность запоздалую... Вот и Лизавета, Лиза Иванова. Здоровались, разговаривали, тётя Лиза - свой человек, милая улыбчивая женщина, открытая и сердечная. И она же - девчушечка - на Дороге Жизни под взрывами, между ледяными торосами и чёрными воронками, куда, под лёд, стремительно и неотвратимо тут и там уходили подводы, полуторки, люди... А в мирной жизни они, фронтовики, как водится, ни слова о войне: не любили ворошить память, хотя снилась, наверное, проклятая... Ах, как хороши были праздники в Ленинском районе! Лёгкий шёлк-крепдешин к сияющим глазам наших геройских мам, их смущение при поздравлениях со всех сторон, а тут - мы, раскланявшись, обязательно по имени-отчеству: Елизавета Афанасьевна, и рядом всенепременно Лев Ильич - энергичный, приветливый и очень, очень уважаемый человек в районе. Чета Чудинских - участники войны. Победители. Чем дольше живём, тем меньше ответов: из чего они сделаны, мамы наши, папы? Как выдержали, вынесли? Какие там тайны! Чистые, честные, светлые люди, как девушка Лиза Иванова в рассказе Иры Расуловой "Лиза, Лиза, Лизавета": дочь говорит о матери, передавая память о бойцах Великой Отечественной следующим поколениям, своим внукам и правнукам - они не забудут. Как и наши. А доведись что... Свою Дорогу Жизни проложат. Они смогут.  Справятся...