Пустой рассказ

двучастный рассказ


Василий Иванович Птюхин
   
     Областной город, в который я ехал, был мне давно и хорошо знаком. Там я прожил немало лет своей жизни. Там меня ждал мой давний друг Василий Птюхин. По роду своих занятий живописец. У него была мастерская, которая находилась не совсем в центре города, но близко... Там он и жил... Поскольку жить больше было негде.

1.

     Друг находился уже в почтенном, заслуживающем уважения возрасте. Его картины неплохо продавались. И на данный момент почти все были распроданы. Мастерская была пуста. О чем он мне и сообщил в электронном письме.
     Писал он в основном сложные многофигурные полотна на холстах средней величины на мифологические, христианские, исторические сюжеты. Иногда портреты, иногда пейзажи и натюрморты. Делал много рисунков, выполненных углем, карандашом, цветными мелками, пастелью... Его работы можно было найти в музеях, галереях, частных коллекциях, достаточно удаленных от места его проживания. Некоторые из них были в Америке, Европе, Китае... Но, несмотря на явный успех в занятиях живописью, он так и не смог купить себе собственного жилья. Возможно, потому, что весь его успех был длинно и долго разнесен по телу его жизни.
     Он часто и охотно путешествовал. Его приглашали на пленэры и поездки, в дома творчества не только в стране, но и за рубежом. Последние годы он уже сильно болел и поэтому мало куда ездил. Мы относились друг к другу с большим вниманием и уважением, поэтому я вполне мог, предварительно договорившись, приехать и жить в его мастерской как дома. И я уже ехал....
     Автовокзал. Маленький, невзрачный, прямоугольный. На площади такси. Сказал таксисту адрес. И пое-е-ехали...
     За мое долгое отсутствие в городе появилось много новостроек... Последний раз был здесь уже давно, когда врачи поставили моему другу смертельный диагноз... Стою у домов и не могу понять, где искать своего товарища. Оглянулся. Вот и он. Улыбается, смотрит на меня из проема полуоткрытой двери.
     Теплое дружеское рукопожатие, и мы поднимаемся на второй этаж, туда, где у него была мастерская. Я давно знаю эту лестницу и этот коридор...
     Дальше был «банкет» и разговоры. Как доехал? Хочешь ли от­дохнуть?.. Быт моего друга сильно не изменился, только вместо старого дивана, еще моего подарка, который я оставил ему почти двадцать лет назад, уезжая из города, появился новый диван. Не стало велосипеда. Мастерская была почти без картин. Хороший письменный стол, телевизор большого формата... Старый гардероб и одежда мне были давно и хорошо известны. Кухонный стол, пара стульев. Библиотека. Кисти, краски... У окна станок, на котором новое полотно с начатой работой... Вот, пожалуй, и вся обстановка мастерской. Жаль, что не сохранился верстак: хозяин оставил его в мастерской, которую нанимал раньше... Я, когда-то бездомный, на нём провел немало ночей...  Верстак, потемневший от времени, достаточно широкий, с автографами любимых женщин... Была там подпись и моей любимой...

2.

     Закончилось утро. Наступил день. Мы уже были несколько нетрезвы, но все же пошли по магазинам покупать мне постельное белье. Решили, что спать буду в мастерской под стеллажами для картин. На матрасе. Такая моя жизнь продлилось почти три месяца, пока я не купил себе квартиру в городе.
     Все это время, до самого ухода, он работал над новыми полотнами. Мой друг был тактичным, разносторонне образованным, с живым, подвижным умом... Чуткий, внимательный, заботливый, но и резкий, решительный, когда этого требовала ситуация. Не терпел грубости, неуважения к себе или своим друзьям...
     Мы много вспоминали о том, как познакомились, о наших девушках, женах, совместных событиях... Теперь он мне рассказывал о своей жизни больше, полнее, подробнее, чем раньше. О том, что участвовал во вьетнамской войне и получил контузию и ранения. Долго лечился в госпитале. Как подтверждение своим словам, показывал уже малозаметные шрамы на шее и голове. Рассказывал о детском отряде космонавтов, куда он был когда-то зачислен, о чем раньше мне ни от кого не приходилось слышать. О родителях и детстве на острове Итуруп островов Курильской гряды. О том, как начал рисовать и где проходили выставки его картин. О деревообрабатывающей фабрике, прикрепленной к тюрьме, где он трудился после получения образования в техникуме. О работе радистом в топографических и геологоразведочных партиях, службе в армии, учебе в пединституте на художественно-графическом факультете и в Дальневосточной академии живописи, работе художником-оформителем в пароходстве, преподавании живописи в университете... О своих взрослых детях. О том, как он еще в советское время ходил в плавания на кораблях по всему миру, но ни в одной стране, так и не смог сойти на берег. Не было загранпаспорта...

3.

     А помнишь, как мы загуляли в мой прошлый приезд? Пять лет назад! После того как врачи поставили смертельный диагноз, устроили поминки по тебе, живому?
Как я уснул в углу длинного коридора художественных мастерских, а ты обвел потом мелом в этом месте силуэт меня спящего и написал: Здесь спал пьяный поэт!.. Удивленный этим рисунком, хозяин мастерской потом долго расспрашивал художников соседних мастерских, откуда около его двери взялся этот поэт?!.
     Теперь ты лежишь на пригородном кладбище, и жизнь обвела тебя уже не мелом, а уложила в куб земли, увенчанный православным крестом и венками. А я остался один...
     Потом уже ты не раз приходил в мои сны. То говорил мне, что только что вернулся из Каира и с некоторой хитринкой смотрел как бы немного через плечо на меня, открывая ключом невидимый вход в какое-то городское помещение. То мы вместе сидели в каких-то больших, красивых, сумрачных залах, пили вино, любовались женщинами... Встречались в мастерской... Ты сидел, как обычно, на своем диване, я - у стола на стуле. Как и раньше, при твоей жизни, о чем-то привычно разговаривали, играли в шахматы, выпивали... Как однажды неожиданно для нас под окнами под гармошку кто-то громко и широко запел свою разудалую песню...

     И ты, делая очередной ход на шахматной доске, глядя мне прямо в глаза, вдруг с легкой укоризной сказал: «Вот как-то так нужно писать стихи!»...
     А песня за окном все звучала и звучала, разливалась энергичными громкими волнами, удаляясь от нас куда-то вместе с уходящим в даль гармонистом...


Хороший писатель
   
     Сегодня иногда мне говорят, что я хороший писатель... Что же такое хороший писатель?.. Как складывается писательская жизнь?..
     У кого-то складывается она легко и удачно, но только не у меня...
     Писать хотелось с детства. Когда рос, учился, потом уже работал... Начал же писать поздно... Много знаний не скопил. Жизнь тоже была нелёгкой. Писал, как работал на конвейере...
     Пришёл в литературную студию.
     Среди студийцев был у меня приятель постарше, который взял что-то вроде шефства надо мной. Напишу тетрадь своих сочинений, отдам ему... Посмотрит он мою тетрадочку сочинений... Почеркает... Плюсики, минусики понаставит... Потом уже, когда много таких тетрадей исписал, однажды мне говорит: Смотри, вот у тебя стихотворение получилось... Структуру только чуть поправил.
     Так появилось моё первое стихотворение...
     Через литературную студию стали меня приглашать на областные семинары молодых писателей, публиковать что-то из моих сочинений в общих сборниках. Некоторую инициативу и сам проявил. На областном радио почитал стихи, в областных газетах опубликовали сочинения... Стали меня замечать в городе... Приглашать с выступлениями...
     Руководитель студии сказал, что пора пойти учиться в Литературный институт... Вышла книжка стихотворений... Областное телевидение обо мне выпустило фильм... Стал известен в городе так, что по улицам ходить трудно...
     Повстречал человека, который уже окончил Литературный институт.
     Он отправил меня в столицу. К своему однокурснику... Познакомился с его однокурсником. С другими писателями столицы... Почувствовал себя около них полным невеждой...
     Через время всё же решился поступать в институт. Учился заочно. На дневное отделение таких, как я, "переростков" уже не принимали.
     Живу в столице, сборники своих стихотворений издаю, участвую в литературной жизни... Зарабатываю деньги, как умею. С такой столичной жизнью без продыху близких и родственников порастерял...
     Такое моё житье длилось почти десять лет... Потом почувствовал, что жить в столичном городе дальше нет сил. Достижений особых в литературе тоже нет...
     Поехал к семье в провинцию... Там нищета... За квартиру платить нечем, работы нет... Пошли семьёй собирать бутылки... Соберём сколько-то за день. На вырученные деньги еды купим... Жизнь стала потихоньку выправляться...
     Получилось так, что в столице я не только растратил силы, но даже стал уже несколько нездоров... До того дошло, что писать больше не хочу. Пошёл работать...
     Длилась такая моя рабочая жизнь почти двадцать лет. Думал, что уже больше писать не стану...
     Но однажды, когда я уже опять жил в крупном городе, Господь как-то показывает мне... пора возвращаться к творчеству... Думаю: погожу ещё...
     Господь посмотрел, посмотрел на моё непослушание какое-то время... опять знаками показывает, что мне делать. Да так показывает, что после этого показа я сильно заболел...
     Третьего приглашения ждать не стал. Начал писать... Переехал жить в город попроще... На пенсию вышел... Появились рассказы, новая книга стихотворений... Стал публиковать свои сочинения в периодике...
     Теперь вот иногда... мне говорят, что я хороший писатель...

P. S.
Но что обо всём этом говорить сегодня. Почти каждый — художник или писатель… Пустой рассказ.