Политическое шоу часть- 4

ЦЕНЫ

    Перед Новым годом узнали  в Кузькино бабы, что цены на все продукты снова повысятся. Зашевелился, загудел деревенский улей.
    –  Да сколько ж это можно!?
    – К пенсии ни копейки не добавили, а цены вона как задрали!?
    Ругаются, кричат, как в общем, то и во всей стране. Разговоры о ценах не смолкают, как на городских кухнях, так и на деревенских лавочках. А Кузькино – это особый случай, здесь если не президент виноват, или местная власть, то тогда обязательно Кузьмич.
    –  Что же он это, старый хрыч, в прошлый раз не предупредил!?- Кричали на одном конце деревни,- ведь знал собака, а молчал! - Вторили на другом.
 
  –  Но мы ему покажем в эту субботу, на ихнем шоу-моу, почём фунт лиха! – Тряс в улице бородёнкой шестидесятилетний Гриха Разгуляев, а шёл он с магазина прямиком к себе домой, обмывать рождённого в городе внука.
   
 Как узнал, что внук в городе родился, это уже дело третье. Про то он не хотел даже говорить двум сёстрам-близняшкам, своим ровесницам, к которым присел на лавочку, не дойдя каких-то три пустыря до своего дома. Пустырями в Кузькино кликают, заброшенные и заросшие травой некогда богатые усадьбы своих уехавших или умерших односельчан.

    –  Новость-то слыхали, бабоньки?- втиснув свой худой зад меж двух дородных старушек, даже не спросил, а выкрикнул дедок.
    –  Каку, Гриша? – поинтересовалась одна из женщин.
    –  А вот таку! – похлопал дед Гринь по своей сумке с продуктами.
    –  Что Светка-то у тебя в городе родила, как не слышать, слыхали, - подтвердила, улыбаясь баба Фая.
    –  Точно, Фая, вся деревня об этом, только и болтат,- поддакнула Фёкла.

    –  Да, кака это новость, она у меня кажный год рожат, - сделал вид, что его это не интересует, Григорий.
     – Если нет, то рассказывай, давай, рассказывай, что у тебя ещё случилось, - придвинулись к старику старушки.
    –  Да, как-то неудобно, не знаю даже с чего начать, - хитро улыбаясь, протянул дед Гринь.
    –  Да не тяни ты кота за хвост, говори, - изнемогали от любопытства женщины.

    –  Цены подскочили, слыхали небось. Последнюю бутылку по старой цене взял, что и делать теперь, незнай, как Новый год буду отмечать, - чуть не расплакался Григорий.
    –  А ты к нам, к нам заходи, у нас-то цена поди ещё не поднялась! – воодушевились, предвкушая барыш сёстры.
    –  Да не могу я самогон, это ваш пить, назад лезет, а вот водочка, как по маслу, достав из сумки и поцеловав бутылку, слезливо взглянул на старушек Григорий.

    –  А, что, Гриша, сделаешь, не на сухую же праздник отмечать!?- как бы успокаивая вдруг раскисшего Григория и заглядывая ему в глаза, засуетилась Фёкла.
    –  Приходи Гришенька, завсегда выручим, ближе прижавшись, подхватила Фая.
И Григорий, не заставив себя долго уговаривать, откликнулся на их участие и чуть встряхнувшись, молвил:
    –  А самое главное, обидно то что, Кузьмич-то, сват мой, знал что цены на продукты подымятся, а не предупредил, - и взглянув каким-то устрашающим взглядом на старушек, продолжил,- я бы может, успел затариться, а так, что теперь делать, к вам на поклон идти, камерсанткам клёпанным. Нет уж выкуси! – и, сунув кукиши в лицо обеим старушкам, резко поднялся и зашагал к дому.

     А в выходной, как и подобает родственнику, чуть ли не одним из первых явился к Кузьмичу в ограду.
  Кузьмич, чтобы не разочаровывать односельчан, всю неделю обсуждающих новость о повышении цен, решил хоть вскользь, но задеть эту тему. Но его опередил чуть пьяненький, по крайней мере, так казалось, родственник. Только Кузьмич вышел к людям, как Григорий вскочил на крыльцо и громко закричал:
    –  Нет ты мне скажи! Ты ведь знал, что цены подымутся!? – И глядя в упор на Кузьмича, продолжил, - а мне, почему не сказал, жердина неотёсанная?
    –  Что знал, я тебе всё сказал!- раздалось в ответ.

В это время Григорий, почувствовав себя не уверенно, хотел, было спуститься с крыльца. Но Кузьмич, окриком остановил его.
    –  Стой! – и здесь же добавил.- Нет ты не убегай, скажи всем, кто тебе сказал, что Светка родила тебе внука! – И уже чуть потише. –Я сказал!

    –  Тоже мне новость. – буркнул сват, - ты бы лучше про цены на продукты сказал, вот это была бы новость. И уже решительней, повернувшись к народу, добавил. – Вот тогда бы мы все успели к Новому году затарится.
    –  Но извини, мне президент не докладывается о повышении цен.

    – А что же ты тогда нас  здесь собрал!? – не унимался Григорий.
    –  Сегодня сказали, что цены на сахар и растительное масло заморозят! – ответил ему  Кузя.
    –  Это как в холодильник, что ли положат? - выдавил затуманившийся от выпитого разум Григория.
    –  Сам ты холодильник, наценять больше не будут!- раздался чей-то голос из толпы.

    –  Ой, как хорошо, захлопали в ладоши, визжа от радости сёстры – самогонщицы.
    –  А ты что договорится не мог, чтобы и на водку заморозили, - глядя помутневшим взглядом от выпитого на Кузю, рассмешил всех собравшихся Гриша Разгуляев.

    –  Что вы лыбитесь, что смеётесь!? – выскочила из толпы на крыльцо  Зинка, супруга Григория. – Радость у человека, внук родился, вот и гуляет, а вы смеётесь.
      – Горе! – чуть послышалось из толпы.
Но Зинка услышала и подбоченившись, с икарёженым от злости лицом, направилась на притихшую от испуга бабу, обронившую невзначай – «Горе».

    –  А ты, залётная, много сама-то нарожала, или может быть не выпивала никогда?
    –  И рожала и выпивала и внуков нянчу, но из-за цены на водку, глотку бы рвать не стала! – выкрикнула прямо в лицо Зинке, приезжая баба.
    –  А если уже невтерпёж, всё наценяют и наценяют, кто-то же должен об этом говорить, - не унималась Зинка.

    –  Вот давайте и поговорим о ценах,- устремил свой взгляд в народ Кузьмич.
    А народ, пребывающий ещё под впечатлением ругани женщин и Гришкиных высказываний, никак не хотел успокаиваться, улыбался и смеялся, тыкая друг друга. И только Григорию было не до смеха, видимо поняв, что сгородил, что-то не то, он уселся на крыльцо и снизу вверх стал внимательно смотреть на Кузьмича. Который, не обращая внимания, ни на шум во дворе, ни на пристальный взгляд Григория, как заправский шоумен, с серьёзным видом продолжал.

    –  Здесь в основном собрались все, кто помнит ещё советскую власть, когда цены на продукты не только не поднимались, но и регулярно отпускались. Да, машины, бытовая техника, мебель стоили дорого, но продукты всегда были дешёвыми.

    –  Но вот видишь, не всё так гладко было в твоём Советском Союзе, будь он проклят, - разразился истерическим смехом Антон Непомнящий, но одёрнутый, рядом стоящей супругой, после тычка в бок, немедленно замолчал. Кузьмич, же увидев, что его оппонента одёрнули, недовольный попросил:
    –  Не надо, Татьяна, пускай говорит, а мы послушаем, самородка-антисоветчика, который, сейчас не имея гроша за душой и похоронив отравившихся метиловым спиртом сынов, будет хаять свою, некогда любимую родину.

Татьяна заплакала, убежав за дом. А Непомнящий нисколько не смутившись, продолжил:
    –  А что не прав я, Кузя. Стенку хорошую не возьмёшь, телевизор цветной не купишь, а уж про машины-то я вообще молчу, только передовикам производства бесплатно и давали.

    –  Ну, передовикам производства, положим, много, что бесплатно давали, - но это не про тебя, - уточнил Кузьмич и продолжил, - только путёвки в санатории и заграницу на всю семью, чего стоят, да плюс ещё к этому, добавь государственные медали и ордена, не бутафорные, а настоящие, за которые выплаты полагались. Дня не хватит перечислять, какими привилегиями в Советском Союзе обладали простые люди, вроде нас с тобой, Антоша.

После последних слов, Антон Непомнящих, так удивлённо взглянул на Кузьмича, что тому пришлось продолжить.
    –  Да-да, не удивляйся, ты ведь тоже родом из Советского Союза и все привилегии советского человека, завоёванные нашими дедами и на тебя распространялись.

    –  А что у меня осталось от твоего союза, язва, да потрепанный «москвичонок», что отец нам на свадьбу с Танькой подарил.
Тут из-за дома вышла Татьяна:
    –  Он не только машину тебе подарил, но и кровать, гарнитур, и даже ложки с вилками, пока ты с друзьями гулял, да по бабам бегал.
    –  Ой, ты, ой, ты, разошлась, - пританцовывая, задом, задом разведя руки, начал пятиться от надвигающейся на него супруги Антон.
     – Язвой хвастаешься, так ты же её на вине и нажил, изверг проклятый,- замахнулась супруга на мужа.
      – А ты меня не кори, Танча, ошибками молодости, я их можно сказать кровью искупил, когда ты меня вместе с участковым в ЛТП сбулькала.
     –  Это про какую кровь, ты, непутёвый, нам здесь рассказываешь?- чуть не завизжала Татьяна.
    –  Ты что думала, ЛТП – это санаторий, там работать ведь надо. А кругом каморы, мошка, вот они с меня кровь и сосали все два года, пока я лес валил. Кака кровь! Вот така кровь!  Танча! - не спускал супружнице Антон.

   Но Татьяна, оказалась умней, своего низкорослого мужичка и чтобы прекратить эту семейную перебранку на людях, взяла его за шкворятник  (шиворот) и откланявшись людям вывела за калитку, а там уже при помощи пинка, направила его вдоль единственной сохранившейся улицы домой. Сама же, подумав, в сердцах громко хлопнув калиткой, вернулась, чтобы дослушать, что же будет с ценами на продукты в этом году. И надо сказать, вернулась не зря. Самое интересное только начиналось.

    –  …Вот и я думаю, с каких это пор в России жизненно важными продуктами стали считаться сахар и подсолнечное масло. Не кажется ли вам, дорогие друзья, что это подстава какая-то!?
Люди, воодушевившись его словами, подхватили:
     – Верно, Кузьмич! –  Хлеб, мясо молоко, рыба, колбаса – вот это русская еда!

На что Кузьмич, уловив общее настроение, продолжил:
    –  Просто остальные, как мне кажется, отрасли, такие, как мясная, молочная, рыбная, наше государство уже не контролирует, поэтому и не может в них влиять на ценообразование. А может быть и того хуже, нет у нас уже никакой рыбной, мясной и молочной промышленности. Но и здесь у меня возникают вопросы, если отсутствие мясной и молочной промышленности, как-то можно объяснить уничтожением сельского хозяйств, путём реорганизации колхозов, то почему рыбы не стало, а та, что ещё есть, сильно подскочили в цене. Как это понимать, нас ведь омывает столько океанов и морей. От того мы и стали в своё время державой, что имели самый могучий в мире флот. И не только военный, доложу я вам, но и гражданский, в том числе рыбодобывающий. А где сейчас это всё, или неужели все корабли и плавучие рыбные заводы, как советские авианосцы попилили на металлолом и продали китайцам. У меня лично, ответа нет, а у вас, дорогие односельчане.

    –  Да какой здесь ответ и так всё понятно, растащили всё! -выкрикнул кто-то из толпы.
      –  И то верно, - сначала поддержал, но потом продолжил Кузьмич, - ни я, ни вы, мы не можем о том судить, потому что сами не видели и не участвовали в том, мы можем судить только по тому что происходит и происходило у нас в деревне.

    –  А было так, я вам доложу, когда был союз нерушимый, рыбу различную блоками завозили по очень низкой цене не только в магазин, но и на корм скоту машинами в колхоз везли. Чувствуете, разницу, тогда за три копейки даром, а сейчас триста рублей, за лёд в рыбных блоках. А вы говорите, цены поднимают. Капиталисты - монополисты, как поднимали, так и будут поднимать, нет им резона сценять.
17.12.20