Продолжение 2

        Серебряные блюда продавал,
        Случайно встреченному им еврею.
        Мальчишка истинной цены не знал,
        Своё богатство подарил злодею.
        Но блюда кончились, принёс он столик,
        Динаров десять сразу получил.
        Довольны оба, но один дарил,
        Глупец, тому, что получает столько.
        Всё повторилось через двадцать дней,
        Но в этот раз не повезло еврею.
        Торговец мусульманин был щедрее,
        Хватило денег им на много дней.
        Стал Аладин взрослее и умней.
        Ходил он регулярно по базару,
        Приценивался к разному товару,
        И лучше стал он понимать людей.

        Год миновал, второй и вот однажды
        Глашатай на базаре прокричал,
        Чтоб каждый отвернулся и молчал,
        И не смотрел, беды себе не нажил.
        Султана дочь, принцесса аль-Будур
        Проследует со свитой нынче в баню.
        Кто нагло нарушать приказ сей станет,
        Заслуживает казни, как Гяур.
        За дверью бани спрятался герой.
        И подняла принцесса покрывало
        С лица, её прелестней не бывало,
        Сияло неземною красотой.

        Придя домой, не мог он говорить,
        Мать поражённая его спросила:
        -Скажи, сынок, с тобою что случилось?
        Не можешь ничего ни есть, ни пить.
        Отмалчивался, до утра не спал,
        А утром огорошил мать словами:
        -Я о такой всю жизнь свою мечтал,
        Хочу чтобы жила принцесса с нами.
        Как женщина была поражена!
        Как долго уговаривала сына,
        Принцесса быть невесткой не должна.
        Кто вылечит её Алаудина?
        -Тебе к султану надобно идти
        И не с пустыми бедными руками.
        Все камни драгоценные неси,
        Они попрежнему ведь с нами.

        Сверкали камни на фарфоре блюда,
        Дороже были царского дворца.
        Не видели досель на свете люди,
        Как можно возблагодарить Творца.
        Султан сидел на златом престоле,
        Пред ним в два ряда выстроилась знать.
        Он слушать стал, судить и наставлять,
        Всё подчинялось здесь верховной воле.
        И женщина пред ним так оробела,
        Глаз не посмела на него поднять.
        Везирь царю всех представлял умело,
        Бедняжку игнорировал (не знать).