Война и Мир. том 1. гл. 4а, 4б, 4в

4a

На этом же вечере князя Василия
Ждала его лучшего друга жена,
Она прилагала к тому все усилия,
Она – Друбецкая, давно как вдова.

Она своей просьбой настигла лишь князя
Почти что на выходе, самых дверей,
Напомнив ему его бывшие связи,
И сделавши князя намного добрей.

Своим продвиженьем когда-то по службе
Отцу был обязан Василий, наш князь,
И он не откажет в единственной просьбе,
Имея большое влиянье и связь,

Просить за любимого сына, Бориса,
По службе военной гвардейцем бы стать,
Не ради её, как обычно каприза,
А славу фамилии снова поднять.

— Я, Анна Михайловна, чту нашу дружбу,
И память покойного мужа-отца,
Я сделаю всё, чтоб дальнейшую службу
Служил бы он в гвардии и – до конца.

А вечер катился в обычном порядке,
У всех только мыслей – про Бо;напорте;,
Владеющий властью в приличном достатке
И славой, и силой, погрязший в борьбе;

За власть над Европой, возможно Россией,
Пожалован он в императорский чин,
Увлёкшийся властью как будто стихией,
И он управлять будет миром один.

Он ролью актёра увлёкся, сказавши:
«Бог дал мне корону, и горе тому,
Кто тронет её, тот всегда будет павший,
Отныне я править не дам никому».

— Надеюсь, была, наконец, это капля,
Она переполнит терпенья стакан,
Найдётся же где-то та острая сабля,
Прервёт, наконец, этот наглый канкан.

— Цари, короли и Европы, России
Не смогут так долго терпеть ту напа;сть,
Они, безусловно, давно уж решили,
Изгнать, прекратить эту наглую власть.

Цари, госуда;ри династью Бурбонов…
Они не пытались их даже спасти,
Ему шлют послов в нарушенье законов,
Его поздравляя на этом пути.

— Ещё один год будет править страною, —
Виконт продолжал о нём весь разговор:
— Своих о нём мыслей от Вас я не скрою,
То этот – назвать, как престола он вор;

Интригой, насильем погубит цвет нации! –
Развёл он руками, плечами пожал;
От сказанных слов, находясь, как в прострации,
Бессильно откинувшись, он замолчал.

Тогда Анна Павловна молвила слово:
— Вот наш император недавно сказал,
Россия дать право французам готова,
Их образ правленья, народ бы избрал.

— Нам трудно сейчас предсказать ход событий, —
Вступил в разговор уже сам князь Андрей:
— Пожалуй, виконт в «справедливых» наитьях,
Из всех нас значительно будет мудрей.

— Дела во всей нашей старушке Европе
Давно зашли слишком уже далеко,
Я думаю, к прежней в ней будет свободе
Добиться возврата – уже нелегко.

— Насколько я слышал, — вступая в беседу,
Вмешался уже в разговор даже Пьер:
—Дворянство, приветствуя эту победу,
Тем самым даёт и сословьям пример.

— Об этом трубят сами бо;напартисты, —
Не глядя на Пьера, промолвил виконт:
— Они царят в обществе, как активисты,
И мнение общества – тоже их фронт.

С усмешкой парировал речи виконта
Его невзлюбивший уже, князь Андрей,
С его убеждённой позицией фронта,
Как мненье настроенных против людей.

« Путь славы я вновь указал всем французам», —
Не раз повторял слова На;полеон;
— Имел ли он право сказать с таким вкусом?
— Нет, он не имел, не герой уже он!

Убийство сорвало его с пьедестала,
Отныне становится герцог герой,
Престиж Бонапарта чуть по;колебало,
Но он не намерен покинуть свой строй.

Виконт очень образно дал объяснение:
— Ещё один мученик – на небесах,
А для земли, как-то вновь невезение:
В ней меньше героем одним в закромах.

Но Пьером не понято это сравнение,
Опять он ворвался в политразговор,
И Анна боялась его в этом мнения,
Поскольку продолжился общий их спор.

— Не месть эта казнь, а лишь – не;обходимость,
В том вижу величье владыки души,
Он не; побоялся принять нетерпимость
Совсем небольшой части светской толпы.

— Бог мой! — Так со страхом промолвила Анна;
— Нашли Вы в убийстве величье души!
Его замечанье воспринято странно,
Таким и осталось оно в их глуши.

4б

«Ах, ох!» — Голоса разнеслись по салону;
— Прекрасно, — в английском сказал Ипполит,
Ладонью он бил по коленке в такт тону,
В котором излилась вся масса обид.

Но Пьер, сверх очков посмотрев на сидящих,
Уверенно, резко всю мысль продолжал;
По виду похожи они на просящих,
Чтоб он свою мысль в споре с ним продолжал.

— Бурбоны бежали от всех потрясений,
Их страх революции напрочь сразил,
Покинув народ во своё лишь спасение,
Страну лишь в анархию всю превратив.

А он победил анархический пепел,
Во благо страны успокоил народ,
И герцога смерть он почти не заметил,
В неблагоприятный ему этот год.

Ему доложили, что герцог замешан
С английской разведкой в тайных делах,
И потому часто был он столь взбешен,
Безжалостно гнев возмещал на врагах.

Попытка хозяйки пресечь в споре Пьера,
Лишь вызвала новый прилив его слов:
— Его в революцию – твёрдая вера,
Сумел он поднять и принять все те меры,
Добиться от смуты желанный улов.

Сумел подавить анархизм, беспорядки,
Свободу и равенство не упустил,
Навёл дисциплину, убрал недостатки,
Он всю революцию – как победил.

Хотя и вершилась она от народа,
Но буржуазии достались плоды,
Не знали в то время и нужного брода,
Но, всё же, остались большие следы.

Он вывел страну на путь новой эпохи,
Он – дела военного лучший знаток,
И, как полководец, большие ожоги
Врагам наносил он в разгромный поток.

Деянья его и доверье народа
Ему помогли удержать в стране власть,
Сомнений в нём нет, он – велик от природы,
И правит страной и с умом, в свою страсть.

Виконт продолжал обвинять Бонапарта,
Пытаясь величье его умалить,
И герцога смерть, и всей власти захвата,
Великим он был, короля б мог простить.

Виконт, как и герцог, — сторонник Бурбонов,
Он не; представляет жизнь без короля,
Насилие или свержение трона,
И даже, вдобавок бывает петля.

Никак не подходят к понятью Великий,
История мира вся этим полна,
Ведь прежний монарх остаётся безликим,
Когда его власть для страны так вредна.

Народ поднимается против монарха,
И с ним, как поддержка, рождается класс,
Не надо им больше такого подарка,
Который не слышит народный их глас.

Вот в том и величие Наполеона,
Доверье народа он смог оправдать,
Свободу и равенство – в рамках закона,
А всех анархистов он смог обуздать.

— Но Вы – за идеи и цареубийства,
Убийства и верных монарху людей,
— Как цель для мишени, я не за убийства,
А я – за идеи, пожалуй, верней.

Убийства, насилие – крайности дела,
До них власть сама не должна доводить,
Коль прежняя власть в недовольство влетела,
Не хочет в стране ничего изменить;

Так выбора нет, остаётся насилие,
В свободе и равенстве править страной…
— Свобода и равенство – это идиллия, —
Презрительно молвил, мотнув головой.

Но кто же не любит-то эти два слова?
Ещё наш спаситель о них нам вещал,
А новая власть их уже дать готова,
Или, как всегда, снова нам обещал?

Свершийся путч, революцией назван,
А разве счастливей стал в общем народ,
Он новою властью всё также наказан,
И новый законов придуман весь свод.

4в

Забавным сказался для князя Андрея
Виконта и Пьера их спор – кто велик,
Никто и не ждал, что Пьер их смелее,
На первом же вечере всех угостил.

Врага всего мира назвал он Великим,
Хозяйку он первую так напугал,
Ход мыслей его показался ей диким,
Она опасалась за свой этот бал.

Во всём поддержала хозяйка виконта,
Опять же смерть герцога ввергнув в вину,
Она против Пьера создала два фронта,
Все вместе вступили они с ним в войну.

И снова виконт: « А как Вы; объясните
Событья брюмера того же числа?
Оно воровством пахнет, если хотите,
И что? Быть великим причина была?

— А пленные в Африке, все им убиты! –
Подлила Болконская масла в огонь:
— Их кровью сердца матерей их политы,
Дел много вершил, от которых – лишь вонь.

От новых вопросов Пьер, как растерялся,
Не знал, кому раньше ему отвечать,
Он всех оглянув, и потом улыбнулся,
Нельзя же на это всё просто молчать.

Улыбка у Пьера – особого вида,
В лице исчезали серьёзность и злость,
С лица, как сползала любая обида,
По-детски прощеньем оно налилось.

Виконт понимал, его спорщик – не страшен,
Хотя он и видел его в первый раз,
Себе самому он казался так важен,
Не знал, как ответ держать прямо сейчас.

Один князь Андрей оценил смелость мыслей,
Хотя возносились деянья врага,
Они, эти мысли, как будто повисли,
Пьер обществу выставил словно рога.

Решил князь Андрей пособить в чём-то Пьеру:
— Но как Вы хотите, чтоб всем отвечал?
Когда человек свою пашет карьеру,
В поступках его много разных начал.

Все эти начала, все эти проблемы
Зависят от роли в развитье страны,
Лицо ли он частное, личные схемы,
Иль он – император, иль вождь всей судьбы.

И Пьер подхватил эту помощь Андрея:
— Да, да, разумеется – ход мыслей моих;
Андрей продолжал, душу Пьера, как грея,
А Пьер словно правый на время притих.

— Нельзя не признать, что во многих поступках
Велик Бонапарт, как простой человек,
Он в Яффе больным руки жмёт при улыбках,
Уже на Арко;ле прославил свой век.

Но есть и другие, его же, поступки,
И мы – в затруднении их оценить,
Так сделаем мы с Вами тоже уступки,
В вопросах политики – не осудить.

Смягчив, как неловкость, слова друга-Пьера,
Поднялся он с места, давая понять,
На вечере этом все споры, как сфера,
Пора, наконец, всем уже закруглять.

Все тоже поднялись, собрались уехать,
Но князь Ипполит попросил всех присесть,
Решил он для общей разрядки и смеха
Смешную поведать собравшимся весть.

А весть оказалась простым анекдотом
С уклоном на лёгкий любительский флирт,
Но он оказался протухшим лишь тортом,
Какой- то похабщиной весть та смердит.

Сам много смеялся во время рассказа,
И, судя по лицам уставших гостей,
Все ждали момента, конечного часа,
Когда же закончится свод новостей.

Хотя непонятна была цель рассказа,
Однако хозяйка довольна была,
Она оценила любезность всю князя,
А выходку Пьера неумной нашла.

Обычные мелкие толки событий,
С прощаньем с хозяйкой у всех на устах,
Спектаклях, балах и подобных приличьях
Закончился вечер весь в светских делах.