здесь

здесь, в этом кривом месте,
в этих исторгнутых шелках,
я начинаю,
как бы приставляя заплату к сердцу,
как бы собирая камни на всякий случай.

здесь, в этом пиршествующем ночлеге,
я начинаю пинать,
начинаю хватать,
начинаю рычать.
свадьба сошлась на перекрестке,
и губы родили знамение,
и зубы как бы подчинились,
как бы окунулись без разрешения.

здесь, в этом поющем начинании,
я срываюсь под ежедневным надзором,
я наливаю свет в ветер,
почву в камень,
сито во время.

здесь я вырываю из рук свечу,
и пою ей, как новорожденной,
про клумбы цветов,
зажатых средними пальцами между век.

здесь, в этом хранимом рождении,
я скольжу по плоти,
я пою в оплошности вечера,
и приникаю к сумеркам,
как к родителям,
и ставни закрываются для имущих,
и свет проходит сквозь глаз,
сквозь душу светит ночник.

здесь - уже никогда,
уже нигде. здесь
полночь дает власть
для кожи,
и пучина стирается легким нажатием виска,
и ручищи кивают в родимом пятне.

здесь - уже совсем ни то, ни се.
я рычу северной склокой,
и хватки сдерживаются допиваемыми
микстурами,
складки увольняются вседозволенностью
узнаваемых черт.
перо режет волос -
гребля открывается для глаз.

стирая грани,
я иду,
и печь тихо трепещет в аду времени,
и скука смущает окаймление рыжих бесов.
я мечтаю о ней,
о памяти поверх молчания,
и краденый песок прокрадывается к уху,
и шепчет, горько,
надрывно,
и утопает в цветах,
в откладываемых яйцах.