Этюды. 6. Дары

— Это нужно играть глубоко, доверчиво, так, будто ты этот звук даришь. Понимаешь? И тебе не нужна благодарность или восхищение тобой... Просто даришь и отходишь в сторону.
 
  Ага, «не нужно восхищение». Эта двенадцатилетняя красотка поминутно поглядывает на своё отражение в зеркальной стенке пианино. Она и играть-то учится только потому, что это, по её мнению, придаёт ей эдакой изысканности, и мне больших усилий стоит убедить её не оттопыривать мизинцы, как это делают принцессы на картинках... 
 
— Ну, как тебе объяснить... Вот так, слышишь?
Играю в надежде, что она хотя бы скопирует прикосновение, но в ответ:
— А давай сфоткаемся? Сыграй ещё раз, а я встану вот тут, как будто я пою.
Палка для селфи валяется тут же, на диване. Безнадёга...

Вдруг меня осеняет. Надеюсь, эта тема увлечёт её больше, чем селфи:
— Есть такая история. Жили как-то двое влюблённых, очень бедных. Наступал праздник, а денег на подарки у них не было. И вот девушка решила продать свои волосы, такие же прекрасные, как твои, так ей хотелось купить подарок своему любимому...
 Далее следуют «Дары волхвов» О’Генри в моём вольном пересказе.
— Он её разлюбил?
— Почему, разлюбил?
— Она же стала уродиной!
 
  Да, Песталоцци из меня не выйдет. Ещё одно трепыхание — вялая попытка моей ученицы проинтонировать злосчастную музыкальную фразу, и я завершаю урок.

               ***
  Когда я появляюсь на пороге этого дома через неделю, двери мне открывает юная леди в шляпе с полями. О’кей, у нас очередной приступ нарциссизма. Она начинает играть, но вдруг резко встряхивает головой, и шляпа летит на пол, открывая коротенькие остриженные кудряшки. Из-под чёлки настороженно блестят глаза.
— Вот и я стала уродиной.
— Конечно, нет! Почему ты вдруг так решила?
— Мы с девочками решили отдать волосы на парики для детей, больных раком, и теперь я стала...
— Знаешь, я тебя никогда не видела такой красивой, как сегодня.

Бог с ней, с музыкой.


——————
художник Илья Кувшинов