Бывают дни экстаз прощаний

                Эльвире Л-овой

Бывают дни – экстаз прощаний.
Как память новых обещаний.
Бывают ночи – не сказать,
Как тех не хочется прощать.

Под окнами моими сад,
А в небе звезд и лун парад.
И голова порой от счастья
кружится! Даже в день ненастья.

А более когда… На Башню
Порой смотрю: бывает страшно.
То ль от той Памяти Веков?
То ль от забытых черных снов?

Но утром дымка золотая…
Нет, я ни добрая ни злая.
Лишь просто дан мне странный Дар:
Перо и губы. Жизнь – базар!

Восточный… Ах, была в Тунисе!
И вновь Москва, и снова крысы
К ногам ласкаются моим.
И что же делать с ярым, с ним?

Безумный зверь мне грудь терзает.
Но дымка ночи вновь расстает,
Увижу: Рим, Париж, Нью-Йорк…
И вновь вокруг влюблённых полк!

И стрелы в левый бок мне метят…
Ах, гладиаторы – вы дети!
Ведь на груди моей броня,
Так пощадите вы – себя.

Ах, Эля милая, ты б знала,
Как я им руки открывала!
Сокрыв в глубинах тех рубин,
Как сладость-горечь старых вин.

Они же бились с амазонкой,
За то сокровище, и горько
Ей было видеть: ведь разбит
Не раз их меч и даже щит.

И в битвы той изнемозженье
Порой кричали: «Нет прощенья!
Тебе, ты – ведьма! Как земля…»
А на мече: «Люблю тебя!»

Тем золотом… И вновь вставали,
И взор на небо обращали,
Молили вырвать с корнем боль,
И так, меж двух великих зол

Живя, не находя покоя…
Ах, милая, секрет открою
Тебе лишь: Я их всех любила,
И на дыбе пытая, выла

Сама ночами… ливень – сетью…
И плачет амазонка – ведьма
Порой, да так, под грудь ту нож
Самой себе!… И хлыщет дощь.

И этим острием горЯ,
Кинжала – блеск… : «Люблю тебя!»
Тем золотом… И нет уж сил!
Зачем меня ты так любил!

И ты, и ты… Соединимы
Навек со мной, ведь те рубины…
Терзаемы смертельной болью,
Отдавшие свою мне волю…

Вот эти дни – экстаз прощаний.
Как память древних обещаний.
Вот эти ночи – не сказать,
Как не хотелось им прощать.

Но всё и все всегда прощали.
И в горьких снах меня ласкали…
И слышала в ночи земля
Тех губ: «Люблю – одну тебя.»

Париж