Восточный мистицизм

     В чистом сознании нет никакого различия между кажущимся и реальным.

        Вл. Соловьёв.


     Во многом в этом заключается тайна всех восточных мистик - стирая все различия мира лишь в своём сознании, они приходят к "просветлению", то есть к полному отсутствию критерия реального. Они как бы исчерпывают всё своё сознание до дна и обнаруживают, что собственно говоря мира в нём нет, а есть лишь некоторое безграничное тождество всеобъемлющего виртуального. Полное растворение всей своей самости в этом виртуальном - вот их идеал. В нирване восточный мистик теряет не только своё "Я", но и свою самость.

    Не говоря уже о том насколько опасно такое занятие, что кстати, не является критерием его не истинности, оно всё же, главным образом - негативно, поскольку совершенно не предполагает ничего актуального. Чтобы достичь такого состояния всё актуальное должно исчезнуть. А виртуальное, оставшееся без него должно обнажиться в голом виде.

    По сравнению с Западом, который всегда делает ставку на актуализацию, восточный мистицизм - это контр-учение. Но всё же, главная его проблема не в этом, а в том, что восточный мистицизм полностью расстаётся с телом, а вместе с телом и с Бытием и Событием. Находясь исключительно только в своём сознании легко принять любую химеру за двери в рай - ибо критериев их различения не существует в пределах сознания. Таким образом этот "сознательный рай" есть приют для бесприютных или же бессильных в этом мире.

    В этом плане все западные философии, знают они об этом или не знают, являются телесными учениями, а отсюда - Бытийными, или вечно актуальными. Растворить даже своё тело в сознании для западного мыслителя немыслимо. Если же ему предлагают растворить там же ещё и свою собственную мысль, то западный мыслитель восстаёт против чистого отсутствия всяких границ, и нужно сказать, что он в этом оказывается правым. Отстраниться от тела и думать о своём мышлении это допустимо для западного мыслителя, но отстранение не есть уничтожение и диффузия, оно представляет из себя определённый способ, каким мысль и познание держит напряжение противоположного - напряжение мысли и бытия.

    Завоевание Запада есть "приподнятость" над виртуальным или "выдвинутость" виртуального в актуальное - такое завоевание не отрицает виртуальный мир, но отказывает ему, самому по себе, в актуальной самодостаточности. Проще говоря, в соответствии с западным взглядом, человек всегда может вернуться в своём сознании к недифференцируемой реальности, вот только остаётся вопрос - зачем ему это делать? Человеку можно стать "камней" или "водой", но только в силу того, что он уже человек, не правда ли? Именно "человечность" сознания позволяет восточному мистику становится Брахманом - сознание лягушки к такому просветлению не приведёт. Но создаётся такое впечатление что, в момент, когда восточный мистик расстаётся со своей "человечностью", он забывает об этом последнем главном условии.

    Западная мысль держит себя в глубоком напряжении, такое напряжение может выносить не каждый. Но именно такое напряжение создаёт по существу человеческий мир. В последнее время современный человек испытывает значительный спад такого плодотворного напряжения, оно сменяется убогим техническим, вследствие этого, ощущая своё бессилие, человек тяготеет "забыться" и обращается к уже готовым восточным мистикам. Наша нирвана, к которой мы движемся - вынужденная. Мы лишь думаем, что сами её выбираем, тогда как она давно уже выбрала нас.

    Первая и главная форма такой нирваны - виртуальность интернета. Она, гораздо более соблазнительна для западного несчастного человека, чем восточная мистика, последняя занимает третье место после ещё одной второй ступени - "природного раскрепощения" или "опрощения".

    Все эти формы ниспадения западного человека могут быть на самом деле формами его творческого, плодотворного развития - НО! - лишь при определённых условиях, которые в современном мире совершенно не выполняются. Поэтому такой процесс выглядит двуполярным, он несёт вместе с собой спасение и погибель одновременно. И больше всего нас должно заботить то, что критериев различения нашего спасения или нашей гибели у нас пока не имеется.


     Я ни в коей мере не отношусь к людям, которые могут быть названы "отрицателями" интернета и его виртуальности, но я считаю, что виртуальность интернета должна проживаться нами - актуально, иначе - мы рискуем навсегда запутаться в том кто мы есть сами и что есть наш мир, рискуем в один прекрасный день оказаться удовлетворёнными и подключёнными к матрице автоматами.
Виртуальный мир необходимо актуализировать, но поскольку делать это крайне тяжело, мы сдаёмся и становимся лишь его песчинками.
    И я хотела всего лишь показать, что по существу это и есть восточный путь - отдаться на милость всеобщего без своей собственной ответственности.

    Такой же характер имеет и возвращение в природу - оно может быть "открытием", а может быть и "закрытием" всего того, что делает человека человеком. Попрошу правильно меня понять - природное "опрощение" доставляет массу удовольствия - не меньшую, чем масса удовольствия интернета. Однако в поэме Гомера "Одиссей" волшебница Церцея, чтобы навсегда задержать Одиссея и его друзей у себя - доставляла им массу удовольствий - все они превратились в свиней, но не замечали этого. И лишь одному Одиссею удалось их спасти.
Превращённые в свиней товарищи уже не мыслили, естественно, о возвращении домой, им было вполне хорошо - они не могли посмотреть на себя сбоку и увидеть свой свинский облик.
    Современное человечество, находясь в собственных технологических иллюзиях, также не может посмотреть на себя "сбоку", но хрюкает оно день ото дня всё сильней и ему нравится издавать эти звуки. Те же планы, которые мы считаем "спасением" - интернет, природа, мистицизм сознания - являются по существу лишь буфером, которые человек невольно ищет, пытаясь спасти себя от Церцеи Матрицы. Я смею так утверждать потому, что я прекрасно знаю, что все они должны быть наполнены ещё чем-то актуальным для того, чтобы быть подлинно настоящими, если же этого наполнения нет, то перед нами лишь прекрасные пустые формы волшебницы Церцеи.
    То есть всё техногенное предстаёт как скрытое зло, которое обволакивает привлекательное "добро" - интернета, природы и мистицизма и человек верит, что он в них спасается...