Баллада. Он оплатил все векселя

И дом и двор, шалит забор
и месяц всё хмельной озвучит,
а в тишине вдруг детский ор:
- спасите, он меня замучит.
И вновь сомкнулась тишина
за нею судьбы и война.

В крапиве жались лопухи
над ними голова и руки
без сил девчурка лет восьми
отца катила в дом разлуки.
Ни где не скрипнуло окно,
давно заклеено оно.

Он был танкист, горел, и жил,
потом служил в полку пехоты,
огонь в нём душу закалил,
но мина в поле на охоте.
И траектория одна
пряма, напыщена волна.

Она нашла его в бою
и подломила на полёте…,
вернув обрубком в жизнь свою
в семейном скудненьком болоте.
Он не герой, он рядовой,
остался жить в стране немой.

Мужик один, а девок воз,
сапожника работа славит,
ног нет, а боль порой до слёз,
утешит побирушка Клава.   
Согреет телом, вводит в дрожь,
допрёт до центра, даже в дождь.

Брюзжит булыжник, искры вкось,
его под арку в люд доставит
шалава, брошенная кость,
копейку просит за октаву.
Познала боль и нищету,
а женское теперь в цвету.

Война закончилась, Ура
страна в развалинах, не свалишь…,
калек смывают имена,
в них нет тех самых главных клавиш.
Любовь свою нашла сама
и голос к вышним для псалма.

Послевоенный голод-лот
он выпал им горбушкой хлеба,
да народился обормот,
та радость подняла до неба.
Сусальна женская звезда
чуть что, протрётся - чехарда.

А в ночь милиции наряд,
косяк лишь крякнул у содома…,
построил всю семейку вряд:
- всю малышню в отряд  детдома.
Мать с грудничком в дар северам,
а инвалид на Валаам.

Запомним братья Соловки
и Валаам им справит требу,
святители порой ловки
все взоры направляют к небу.
Ты оплатил все векселя
и вся земля теперь твоя.