Лакмус

У меня разболелся глаз. Я долго не соглашался надеть по­вязку, но врач убедил, что без нее могут быть осложнения. Я с ужасом представил себе, как появлюсь перед знакомыми: чуть ли не половина лица бы­ла закрыта бинтом.
– Ну вот, кажется, все, – сказал врач. – Превосходно! Теперь готовьтесь... Отбивать атаки.
– Атаки? Какие? – недо­умевающе спросил я.
– Ваших знакомых. Мой совет: не рассказывать, что с вами стряслось. Все равно не поверят. Проще соглашаться на любое предположение.
Смысл сказанного врачом я по-настоящему понял только на следующий день.
Большинство моих сослужив­цев не обратило внимания на повязку. Но нашлись и такие, которые не могли пройти ми­мо, не спросив с такой, знаете, особой интонацией: «Что слу­чилось?» Одни спрашивали на­прямик, другие – с диплома­тическим подходом: вначале го­ворили о том, о сем, погляды­вая на мою повязку, а потом как бы случайно задавали все тот же вопрос.
Со свойственным мне про­стодушием я пытался говорить правду. Все было тщетно. Мне не верили.
– Я до сих пор думал, что ты со мной откровенен, – ска­зал с обидой один.
– Ну, эти басни, дорогой мой, ты можешь рассказывать глупцам, – бросил с раздра­жением другой.
– Все понятно! – прервал меня третий. – Сами попадали в переделки.
Инспектор отдела кадров, встретив меня на лестнице, остановился и, не подавая руки, спросил:
– Что с вами?
– Пустяк, – в замешательстве ответил я.
– Пустяк? Весь глаз залепил и пустяк!
Он ушел. Но мне казалось, что до самого кабинета инспектор думал: «Все так или иначе всплывет наружу, милый мой. Будем разбирать, и я тебе напомню этот «пустяк»!».
Недоверие вконец вывело меня из равновесия и, когда тетя Даша, уборщица, жалостливо спросила: «Что с тобою, сынок?» – я в сердцах воскликнул:
– Ничего особенного! Удалили глаз.
Тетя Даша так и обмерла.
Вечером, на производственном совещании, передо мной оказался бухгалтер. Он обернулся и, указывая взглядом на повязку, с еле заметной улыбкой спросил:
– Одним словом: как это называется?
– Лакмус, – ответил я.
– Непонятно.
– Вы же просите, одним словом.
– Непонятно...
– Лакмус в химии помогает различать вещества.
– Опять не понятно!
– Повязка – тоже лакмус. Она помогла мне определить ограниченность некоторых людей.
Бухгалтер деланно хихикнул и отвернулся.
– Что вы смеетесь? – вмешался председатель месткома. – У человека глаз болит, а вы смеяться!
Это верно, р глазом шу­тить не приходится, – поддер­жал .его Александр Михайло­вич, наш парторг. – Вот я, к примеру, знаю случай...
Мысль свою Александр Ми­хайлович не успел закончить, его позвали к телефону.
Больше вопросов бухгалтер не задавал.
На следующий день я решил изменить тактику: теперь я со­глашался. с любым предполо­жением.
И вскоре было установлено, что меня подбили в драке, что я получил две ножевые раны, что под глазом у меня отпеча­ток женского каблука, что ме­ня поцарапала жена, что меня облили кислотой...
Больше я не выдержал и со­рвал повязку.
Ах, какое разочарование! На моем лице не обнаружили ни малейших следов увечья.
К концу дня я встретил толь­ко что возвратившегося из командировки приятеля.
– Как?! – уставился он на меня. – А говорят, у тебя по­вязка!
– Ну ее к черту! – с оже­сточением проговорил я. – Повязка меня чуть с ума не свела.
И я рассказал о своих зло­ключениях.
– Дурни! – сказал прия­тель сочувственно. – Такое выдумать!.. А я было заподоз­рил, что тебя по голове кирпи­чом стукнули.
* «Коломенская правда», 20 сентября 1964 года.
                Вадим Цеков.