Сказка про Обидку

Апрель 2021
Произведение записано в авторском исполнении и выложено на канале Ютуб,
можно послушать по ссылке здесь:
https://www.youtube.com/watch?v=gJ9MwQCcFBY
 

В некотором царстве, в некотором государстве жила-была Обидка. Конечно, государством место, в котором она обреталась, назвать было можно, но с большой натяжкой. Больше всего это было похоже на захудалую провинцию внутри отдельно взятой то ли головы, то ли души, то ли сознания, - это одному царю ведомо, а слугам, к числу которых принадлежала и Обидка, в такие высокие материи путь заказан.

Царём в том государстве был Интерес Изначальный Любопытственный, царицей – Скука Беспросветная Отвратительная, царевичем - Комок Нервов Печальный, царевной – Радость Безусловная Обаятельная, первым министром – Страх Внутриутробный, первой фрейлиной королевы – Агрессия Злюковна Гнев, и шутом при царе состоял Удивлянчик Восторженный.

И поскольку жила наша маленькая, да удаленькая Обидка на десятых ролях при царском дворе, то у неё всегда наготове был убийственный аргумент на тему «что-то неладно в нашем царстве-государстве». И чтобы ни происходило, Обидка во всём усматривала повод и причину, чтобы пообижаться всласть. 

Вот, например, издал царь Интерес Изначальный Любопытственный указ: «Интересное событие намечается – корабль отплывает в дальние страны – изучать флору и фауну, которой раньше не знали и не видывали в наших пенатах! На борт принимаются все, кто отчаян, любопытен и находчив». Слышит Обидка указ и думает про себя:
- Вот так живёшь на белом свете никому не нужная и во всех отношениях обиженная, а где-то кто-то куда-то плывёт, и может быть что-то найдёт, и наградят его за заслуги перед отечеством. А тебе никто доброго слова не скажет, все только воду возят да помыкают, обидно, блин горелый…

Или, например, царица Скука Беспросветная Отвратительная дурью мается, и от ничегонеделанья постоянного вводит в царстве-государстве какое-нибудь новое, до безобразия, глупое правило: «Все верноподданные под страхом смертной казни не должны зевать во весь рот. Никогда! Ни при каких обстоятельствах! Даже при физиологических потребностях, типа, сон, усталость или ещё какая надобность естественная».
И Обидка сразу же включает внутренний монолог-ответку:
- Вот так живёшь на белом свете мало того, что никому не нужная и во всех отношениях обиженная, так ещё не зевай – рот не разевай, а то придут и плетей дадут, со свету сживут, обидно, блин горелый…

Между тем, правду сказать, Обидке при дворе жилось совсем даже неплохо: была она девушкой на побегушках у царевны Радости Безусловной Обаятельной. Та была добра и ничем особенным свою служанку не утруждала. Характер у царевны был лёгкий и веселый, однако, как казалось Обидке, была та не в меру наивна, слишком восторженна и абсолютно счастлива.
- Нет, ну куда это годится? Абсолютно счастливым может быть только абсолютный идиот. – так про себя думала Обидка, натянув на лицо фальшивую улыбку, при этом внутри неё копилось постоянное недовольство.
Например, говорит царевна речь:
- Ах, до чего же мир прекрасен и неповторим!
А Обидка думает:
- Ох, ну до чего же она глупа и недальновидна, как можно очевидных и обидных вещей не замечать?!
Или слушает царевна шутки-прибаутки весельчака и балагура   шута Удивлянчика Восторженного, и смеётся вместе с ним:
- Ах, до чего уморительно и умилительно ты это придумал, вот тебе от меня новый увеселительный колпак с бубенцами, чтоб радостнее и громче звенел, оповещая о твоём прибытии!
- Вах, царевна, как я рад!
Благодарен за наряд!
Вот теперь как пошучу,
Вверх на крыльях улечу, -
Посмотрите на меня:
Может ангел теперь я?
И царевна снова заливается от счастливого смеха, а Обидка смотрит на этот балаган, улыбаясь натужно, а сама удивляется, но не радостно, а почему-то обиженно:
- Ох, ну что тут может быть смешного, в колпаке с бубенчиками, это же явное проявление дурачества и глупости! Неужели она не понимает, что этим унижает человеческое достоинство? А Удивлянчик Восторженный, он что - идиот до мозга костей, так подставляться, будучи шутом гороховым?! Нет чтобы вставь в полный рост и бросить оскорблённо и гордо: «Да я шут, я – циркач, так что же, пусть меня так зовут вельможи, как они от меня далеки, никогда не дадут руки». А он всё скачет, как полный дебил да пляшет под дудку царевны и всего двора.

Впрочем, была одна персона в царских палатах, кого Обидка практически игнорировала, потому как вообще не замечала, а значит и в грош не ставила – первый министр. Страх Внутриутробный всегда ходил бочком, был тише воды, ниже травы, ни с кем в конфликты не вступал, и до зубовного скрежета боялся первой фрейлины царицы – Агрессии Злюковны Гнев. Родом та была из военной династии, все члены которой в горячих схватках с врагами и на полях брани за правое дело, кровь проливали. Но поскольку нынче наступило время цивилизованных подковёрных переговоров, умения и навыки боевого духа распылялись в пальбе из пушки по воробьям и тонкой стратегии в борьбе с ветряными мельницами.

Но поскольку палач всегда найдёт свою жертву, то самые сложные и противоречивые отношения были между Агрессией Злюковной Гнев и царевичем, которого та с детства пыталась опекать, ведь матери, вечно маявшейся от скуки и пытавшейся её одолеть, до сына не было никакого дела. Поэтому первая фрейлина царицы взяла на себя обязанности по воспитанию отпрыска, а в её понимании это значило: сделать того настоящим мужчиной и достойным наследником престола. Однако Комок Нервов Печальный на дух не выносил фанфаронскую манеру менторства со стороны первой фрейлины, и впадал в грусть-тоску от любого поползновения на его права, отрекаясь от любых обязанностей и ответственности за что бы то ни было. Царевич был маменькин сынок: поскучать, понудить и похныкать – по поводу и без – это было его любимое занятие – джемом не корми. И как только он на дальних подступах слышал набат каблуков грозной первой фрейлины, то прятался где придётся: за портьерой тронной залы, под лестницей в чулане. Или в каморке у первого министра, Страха Внутриутробного, который, сам трусливый, как заяц, как никто понимал и поддерживал царевича.

Про все эти тайны царского двора Обидка знала, и со стороны наблюдала. И была у неё тайна заповедная, которой ни с кем она не могла поделиться, но которая изнутри съедала её поедом. Наедине с собой Обидка исповедовалась:
- Ох, ну до чего несчастен царевич Комок Нервов Печальный! И никто его понять не может, и никому не дано постичь его тонкую душевную организацию. Ах, как же мне близка его тоска-печаль. И до чего же обидно, что никак признаться ему нельзя: ведь где он, а где я?! Вот так и проживу на белом свете никому не нужная и во всех отношениях обиженная…

Впрочем, однажды Обидка задумалась, да и начала вслух сама с собой разговаривать и во всеуслышание вываливать всё, что накопилось у неё на душе: все затаённые переживания да пережёвывания чуЙств в адрес царевича. Обычно молчаливая и замкнутая служанка, случайно нарвалась на светлые очи да на чуткие уши царевны Радости Безусловной Обаятельной.

Как услышала про многочисленные разочарования Обидки царевна, то стало ей – нет не обидно, а по доброте душевной решила она помочь девушке: поделиться с ней радостью и подарить много-много счастливых моментов. А поскольку услышала царевна про тайное чувство к своему братцу непутевому – рыцарю печального образа, то сразу же схватила за руку Обидку, потянула в покои к царевичу, поставила перед ним, да сказала оптимистично:
- Брат мой разлюбезный, хватит хныкать да хандрить! Вот, посмотри кого я к тебе привела: любит тебя эта девица-краса, длинная коса!

А Обидка от такого напора опешила, стоит – молчит, словно в рот воды набрала, и даже обижаться на царевну из головы вылетело, так неожиданно что-то случилось в её миропорядке, о чём она и подумать никогда не могла. Царевич слёзы лить по очередному поводу или без повода перестал, с интересом глянул на девушку – папина кровь взыграла: любопытный экземпляр, есть в ней что-то эдакое, неуловимо трогательно-меланхолическое, даже как-то глазу приятно. Подёрнулся взгляд царевича поволокой томной тоски, взял он в руки перо да бумагу и, с вдохновением, начал сочинять грустную элегию о том: как тяжела доля царевича – нет возможности полюбить никого ниже себя по положению, и опять заблестели на ресницах водные образования от переизбытка чуйств. Комок Нервов Печальный ушёл в себя и не вернулся, забыв и про царевну, и про девицу… Не до них сейчас, когда такие страсти обуревают – сил нет терпеть…

Царевна же была ненастойчива и к счастью принуждать не умела, поэтому оставив Обидку наедине с Комком Нервов, ретировалась из покоев по своим радостным делам. Между тем, Обидка постояла, подождала: может царевич хоть заговорит с ней? Но видя, что тот в полном игноре, словно её и нет вовсе, ещё большая обида закипела, да так, что вынести нельзя спокойно.

Выбежала Обидка стремглав из комнат царевича, да побежала куда глаза глядят. Пробежала все царские палаты, через двор устремилась прямиком в сад, миновав который, выбежала за пределы дворца. Вот уже царские ворота остались позади, а обида никак не утихала внутри – гнала её всё дальше и дальше: от всех, кто так либо иначе, обидел её.

Сначала бежала по дороге мостовой, потом по дорожке столбовой, потом свернула на лесную тропинку – и очнулась в тёмном и глухом лесу. Уж ночь на мир опустилась, и Обидка поняла, что совсем заблудилась. Вмиг все её обиды выветрились, потому как встала реальная и насущная проблема: как быть и что делать?

Стоит Обидка посреди леса: темень кругом непроглядная. Куда идти – непонятно. Сначала вспомнила она того, из-за которого понесло её, сломя голову куда ни попадя, и занесло куда попало, - Комок Нервов Печальный, и стало себя жалко до слёз. А как стало жалко, так и разревелась Обидка. Как наревелась, вдруг услышала странные потрескивания да покряхтывания в темноте, испугалась и тут же вспомнила первого министра, который от любого шороха шарахается. Потом Обидка взяла себя в руки и разозлилась, и сразу же, как наяву, предстал перед ней воинственный дух Агрессии Злюковны Гнев, приказавший властным голосом:
- Не сметь разводить мерехлюндию! Мы ещё поборемся! На абордаж!

И Обидка стала ломиться через бурелом – откуда смелость да отвага взялись, но шла она шла, да на поляну лесную вышла. А там – домик стоит, окна светятся, теплом и уютом манят, радостью и покоем дышат. Подошла Обидка к домику сначала с любопытством, потом с интересом заглянула в освещённое окошко и увидела там старичка да старушку. И такие милые да приятные они ей вдруг показались, что решила постучать Обидка в дверь.

Когда же ей добрые люди отворили да в дом пустили, то перво-наперво, старушка подала ей воды чистой ключевой испить, а старичок поставил на стол еды простой, но сытной. Обидка жажду да голод утолила, после чего стали её хозяева расспрашивать: откуда мол она в их дебри лесные забрела?

Размякла да разохотилась Обидка от такого внимания да ласки к своей маленькой участи, представилась, сказав, что звать-величать её Обидка, и, как на духу, стала все свои обиды маленькие, большие и самые заветные выкладывать. Старушка слушала да ахала, старичок слышал да охал. И, казалось, Обидке, что впервые её поняли от начала и до конца. И всего-то нужно было высказать кому-то, не таясь, честно и открыто всё, что на душе грузом лежало. И увидеть искреннее внимание и настоящее не безразличие. Когда после излияния всех своих проблем и трудностей, Обидку, уставшую, но впервые, довольную и совсем не обиженную, хозяева спать уложили да «спокойной ночи» пожелали, уснула она светлым и умиротворённым сном.

Наутро проснулась и улыбнулась новому и свежему дню уже совсем не Обидка: будто подменили её. Совсем она себя не узнаёт: ни на что не обижается, всему радуется да удивляется. На ноги вскочила, метлу в руки схватила и давай уборку в домике делать. И впервые без просьб, указаний и обид на свою тяжкую долю. Потом помогла старушке пироги печь, и опять с улыбкой и удовольствием, не потому, что нужно, а потому, что нравится!

Старичок пошёл в лес – по грибы да по ягоды, и Обидка напросилась, мол, никогда раньше ничего такого не делала, всегда думала, что все грибы и ягоды на столе приготовленными в кушаньях появляются. Утром ранним лес стал совсем не страшный и не опасный, а благодаря рассказам старичка - очень даже увлекательный и удивительный. Когда старичок показывал ей разные растения, грибы и ягоды, обучая отличать съедобные от несъедобных, Обидка проявляла искреннее любопытство. Когда же она сама, без помощи проводника, обнаружила свой первый боровик, удивлённому восторгу и радости не было границ!

И тут же вспомнила она и царя Интереса Изначального Любопытственного, и царевну – Радость Безусловную Обаятельную, и шута - Удивлянчика Восторженного, которых раньше не понимала, только обижалась на них, осуждала и завидовала. И вместо того, чтобы учиться у них лучшему, она самоотверженно - не за страх, а за совесть - служила царице – Скуке Беспросветной Отвратительной, поклонялась и считала за любовь всей своей жизни царевича - Комок Нервов Печального.

Когда с корзинками грибов и ягод, старичок и девушка вернулись в лесной домик, Обидка поблагодарила хозяев за приют, за науку, за всё хорошее, а потом, смущаясь, спросила:
- Извините меня, хозяева радушные, люди благодушные! В расстроенных чувствах, а потом на радостях, совсем забыла спросить: как вас звать-величать, за кого мне Бога благодарить?
- Я – Смысл Здравович Разумный, - ответил старичок.
- Я – София Мудрёновна Толк, - подхватила старушка.
- Мы – брат и сестра, обитаем на границе всех царств-государств, вроде бы рядом, да найти трудно, вроде бы близко, да заплутать недолго.
- Дорога к нам прямая, но без усилий не преодолеть.
- Только тот, кто помытарился, кругами походил, воду со своими обидами, проблемами и трудностями изрядно поварил, тот выйдет на свет разума и познает толк в мудрости.
- Чтобы к нам дойти, нужно сквозь чащу и бурелом страха и гнева пройти.
- Но кто к нам дошёл, тот не нас, а себя нашёл.
- Кто себя нашёл, тот не тот, кем был, а тот, кем стал!
Удивилась девушка и спрашивает:
- Сколько себя помню, была я всегда Обидка…
- Была, да вся вышла. Теперь стала ты Милость Прощающая.

Когда старичок и старушка открыли глаза на саму себя Обидке, и она увидела суть свою, осознав, что за каждой её обидой и разочарованием скрывалось понимание и прощение, то слёзы радости брызнули из глаз, и решила Милость Прощающая остаться с теми, кто ей помог осознать саму себя. Но старичок и старушка ответили, что теперь, когда она всё про себя узнала, нужно ей в царские покои возвращаться, потому что там без неё плохо, туго и невыносимо.
Благословили, на правильную путь-дорожку вывели и рукой помахали! А напоследок дали в запас корзинку и сказали, мол если заболеешь опять обидкой, то завари травку ромашку и ягодку малинку, выпей на ночь горячий чаёк волшебный, и снова будь здорова, и от обиды не кашляй!