О наболевшем

Не знаю, что же вдруг случилось,
За что так невзлюбила мать,
Не знаю, где так оступилась —
Я не любитель людям врать.
Я знаю мой характер тоже,
Как и её, порой тяжёл,
Мурашки ж бегают по коже,
А на меня за что мир зол?
Я год спустя так изменилась:
Вдруг стала жёстче и сильней,
И я с токсичностью простилась,
Послав их всех за семь морей.
Мне чуждо было не прощенье,
Ведь я ко всем была мягка.
Открытость - способ пораженья,
Но унесла меня река.
Она всё дальше уносила
По бликам красочной луны,
Я о спокойствии просила
С рассветом каждый день весны.
Я оставалась на работе
И приходила только спать,
Я позабыла о заботе,
Со мной ругалась вечно мать.
В глазах её мелькала жадность,
Она любила упрекать,
Исчезла в спорах адекватность —
Я не могла отпор не дать.
Я очень долго защищала,
В судах была лишь за неё
И я за мать сражалась, рвала,
Она ж считала, я — гнильё:
«Ты воплощенье эгоизма,
С сестры своей бери пример,
Довольно сцен и артистизма,
Нет уваженья да манер.»
Ты знаешь, мама, я устала,
Себя я чувствую чужой.
Она же руку поднимала,
А ты прощала ей побой.
Я знаю, ты меня любила
Когда-то, восемь лет назад,
И я заменою служила,
Пока ты билась за «Багдад».
Ты молодец, ты победила:
Вернула ты её домой.
А я же больше не терпила —
Я не хочу быть запасной.
Её, как можно, оправдала,
Но дай припомню я тебе:
Когда ночами ты рыдала,
Была я рядом и в борьбе.
Тобой тогда я восхищалась,
Дарила радость, как могла,
А по итогу я осталась
Одна, ведь я уже взросла.
В любви я будто не нуждаюсь
И будто враг себе сама,
Я порчу всё, чего касаюсь,
Моё присутствие — чума.
Но ты не знаешь, как мне больно,
Что я угасла, как свеча,
Что я язвлю всегда невольно,
В слезах ночами стих строча.