Гуманность, общность, доброта и свет

Я временами различаю,
Как будто кличет старый друг,
Зовущий глас мирских окраин,
Знакомый звук походных труб.
Средь воя взбалмошных невзгод
И хаоса вселенских какофоний,
Родной и тёплый скрип забот -
Стенания терзающих ироний.
И тихий искренний рассказ,
Проникновенный но досадный и печальный,
О тех кто радовался, жил ещё до нас,
Но поглощён был дом их мутной тайной.
В борьбе за творчество средь блуда и потех,
Зачёркивали во страдания плебеи себя сами.
РОДные знания не узаконивших поверх -
Их на изгнания всех обрекли перед вратами Рая.
Они не вознеслись в другую эру.
И следуя условиям но не игры,
Не познавая, слепо веря,
Пропали под ногами у мечты.
От остальных отставших это тактика упавших.
Среди галактик близких и далёких, малых и больших,
Не попросивши горделиво помощи дорогой суетливою уставши,
Морока одинокая становится балластом среди остальных.
Как знать, возможно и пришли домой они сейчас,
И за звездой очередной участливо их встретили радушно,
Но часто их тревожит неузнаваемый почти уж глас:
"О дремлющий.
Здесь и сейчас твой дом - прими великодушно!
Он всеобъемлюще горит внутри
Он сердцу узнаваем вездесущно.
Вокруг одарен словно хлеб.
Ты есть стезя о человек.
Убей мирскую суету
И маяту сними с души.
В тиши,
За всеми проблесками мысли,
Как невесомость - вечный миг!
Поник резонностей натуг.
Словно ослабли мысли кукловоды,
Благую сонность с негой навевая.
Мы есть сама природа -
От РОДа РА - то значит СОЛНЦЕ.
В оконце детворой его лучами.
За временами высь горой.
С причинами любыми распрощавшись,
Посовещавшився с семьёй,
Идём домой мы.
Средь кутерьмы мирской.
Смешной порой во свете лет.
Мы ветра благовеянное повеленье,
Благословение  великого Творца,
И неустанное его благоговение -
Та странность, что включает код познания.
В ничто всезнания стремится абсолют,
Что обоюден и взаимен с хаосом в стремлении.
Словно божественный раскинут во всеЯ салют.
Огонь животворящий, маясь тлением
Взрывается как миллиард натуг,
Недуги словно груз снимая,
И возгорается он от улыбки, вдруг
Лучистым светом сотворенья озаряя.
Бог нами среди небыли себя воздвиг.
Постиг желаний всех своих он сверх,
Но всё, что знал он что-то или когда-то
В дремоту упорхнуло будто в небо стерх.
И даже самый просветлённый гений,
А с ним блаженный, улыбающийся вечности -
Пыльца во звеси галактических бурлений
И интерес пасущийся в беспечности,
Собою заслоняющий свой свет.
Как облако в интригах моновений.
На поисках вопроса сам ответ,
Чей спрос внимает предложенье.
В соображениях забытия
Неизмеримого мгновения обуза,
Рассыпанного бусами житья.
Как будто необузданная муза
Опутала в движенье достоверность.
И не верна лишь фактом измеренья данность,
Как первозданность искажающаяся в мерность -
Стремление объемлющего в малость,
Как некий ракурс иль цветные тени,
В мозаике самозабвенной саможатвы,
Штрихами жизней прожитых обыкновенных
Самопознанье жаждущее правды.
Всё скоротечно неизмеримо - знаю,
Непостижимо странно оттенялась вечность.
Но человечность аккуратно направляют,
Вживляя переживания в беспечность.
Мы учимся творить здесь жизнь за жизнью,
Лишь мыслью оживляя новый мир.
Раскладываемся на цвета через божественную призму.
В материальность ограняемся будто сапфир.
Но смысла ведающему нет -
Целесообразность в следующем только:
ГУМАННОСТЬ! ОБЩНОСТЬ! ДОБРОТА и СВЕТ!"...
Но мы плутаем средь друг друга одиноко,
Словно ответ, что сам собой не постигаем...