Самовары

Самовары шли когда-то очень,
Ну, и прочий бесполезный хлам,
Собирались так, про между прочим,
В качестве, как будто, барахла,
В деревнях и весях в килограммах,
Тут художник, было, вспоминал,
Где-то как комедия, где – драма,
В общем, за пятьсот, как номинал.
Штаб-квартирой, ясно, магазине
Местном и единственном сельпо.
Раз попался очень древний Зингер,
Так, принес на скупку здешний поп.
В общем, жизнь была как в девяностых,
Впрочем, в девяностых и была,
Русский север как отдельный остров,
Избы, лодки и собачий лай.
В этой круговерти был художник,
Видимо, кому-то поперёк.
Разговоров тьма пустопорожних,
Но, вот как-то Бог не уберёг.
Был подвергнут, так сказать, атаке,
Схлопотал по вечеру веслом,
Жил тогда отдельно, не у Таньки,
Получил диагноз: повезло.
Череп не проломлен, ноги целы,
А с рукой запарка – перелом,
Били сильно, только без прицела.
- Что там вспоминать-то, о былом,
И художник хлопнул рюмку виски.
Самовар дымился на столе.
- Я потом уехал по-английски,
Чтоб не вспоминать ещё сто лет.
А писатель шуровал в блокноте,
Он писал роман про те дела.
- Ты не против? – он спросил. – Не против?
Танька-то ещё не родила?
А художник вовсе не ответил,
По холсту летели облака,
И трепал деревья свежий ветер.
У холста пить виски было в кайф.