И всё расставит снова Время. Л. П

              Людмиле Поргиной
             (вдове Николая Караченцова)

Розовощекая гусыня!
Шумовка, крашеный дур-
                шлак!
Из мужа сделавшая сына.
Он в лапах красненьких обмяк.

От «счастья» плачет при народе.
Она же лапку – знаком в верх!
В той пышной жирности породе
Улыбку ль вызывает? смех?

И говорят с усмешкой в барах,
В автобусах да и в такси:
«Наипошлейшая ведь пара!
Обоих – к церкви выноси!»

«Н-да! Лучше б он… - тогда и сразу,
Чем эдакий великий срам.»
«Она его прикроет тазом
От всех наскоков, знаешь… бля-м.»

«А как та, бля-м-с? Куда пропала?»
«Неведомо! Заметан след!»
«А эта, хитрая, прибрала!
Собою заслонила свет!»

«Ах, бедный!» «Говорят, другая
Его измучила вконец.»
«Да?!» «Говорят, Медея злая,
Она подстроила венец

Терновый.» «Глупости! Откуда?»
«Как будто сказочный Париж.»
И вот толкутся пересуды
Под кухонною сенью крыш.

И всем отведены там роли:
Страдалец-грешник, тяжесть-пядь,
И подсознания подполье,
Где снится вечная кровать,

И в ней – гарем любовниц нежных…
«А иностранка?» «Ты – дурак!
Он сердце ею, Страстью, тешил.
Но важен к ночи ведь – дуршлак.

Пусть старый, да знаком до боли.»
«Да. Без сомнения ты прав.
Вот говорят – богатый волен.
По мне – вольнее волкодав».

И прицепили «лицемерки»
Хозяйке дома ярлычок.
Вот так. Народ – не водомерки.
Ему не срежешь язычок.

И как циновка ни старайся,
Из кожи жирной вон ни лезь.
С усмешкой в Высь ни обращайся…
Народ судьбы ведь видит месть.

И ВСЁ сквозь шоу жизни видит:
Как Цезарь низко, пошло пал.
Как вы в жиру гусином сыты.
Как кто-то Честь рукою смял.

И этот – глупый день – венчанья.
«Смотри-ка! Затащила всё ж!»
«Ну всё, Коляся, миг прощанья!
Меж рёбер вставлен жертвы нож!»

«Она ж его приговорила!»
«Вот дура! Идиотка, бля!
Кричит «Смотрите, победила!»»
«А он похож на срубок пня!»

«Да жаль его…» «Не лез бы в пекло!
Да и вообще, все знают: хам.»
«Н-да… Солнце яркое поблекло.»
«Да лучше б – порешил бы – сам.

Ведь на миру и смерть красива.»
«Ну да! Тому, кто честно жил.
А Коля был и есть – трусливый.
И не имеет больше сил.

Шумовка вон как окрутила.
От правды ложь не отличишь.»
«Его она ведь не любила.
Хотела славы, денег лишь.»

«А он что? хитрости не видел?»
«Да видел! Он ведь не дурак.
Но… Маши, Даши, Гали, Лиды…
Всё покрывал, поди, дуршлак.»

«Удобно!» «Да! Контракт весёлый!»
«Хороший. С «другом» Сатаной.»
«Ну, а теперь – стоит он голый
Пред всей горюющей страной!»

«И этой дуре ведь не стыдно!
Устроила спектакль, бля!»
«Такая уж судьбина, видно,
Шумовок. – Прожил он не зря.

Давай-ка выпьем – за Колясю.
Отмучился бы он скорей,
И так, без боли, в одночасье.
Ведь нет здесь тысячи смертей.

И так, чтоб все-таки – красиво.
Так, знаешь ли, чтоб по-мужски.
А дуре гордой и спесивой…»
«Оставь ее – стирать носки

И о любви своей кудахтать.
Ну что с той крашеной возьмешь?
Сломается и этот трактор.
Ему на сломе – медный грош.»

И всё расставит снова Время.
Где каждому на грудь – медаль.
И новое – чрез тыщу – племя…
Как нам сейчас – Сарданапал,

Так мы ему: не безразличны.
Сквозь призму всматриваясь в даль
Веков – уже мифологичны! –
Им НИКОГО не будет жаль!

Лишь смыв всю пыль, песок с кувшина,
Крупицы Истины собрав,
Увидят : Женщины – Мужчина.
И власть Судьбы, где волкодав

Свободнее, чем горе-Цезарь,
Во власти горестной Любви
И Долга… словно пьяный слесарь,
Его в разумность не зови.

Но я в трагедии: Медея?
Или Паллада-Разум-весь?
Тебя я больше не согрею.
Нет, не согрею, милый, здесь.

Не оттого, что не-мужчина,
Марионетка лишь теперь.
А оттого, что там, в глубинах,
Всё воет в скорби дикий зверь.

И всё забыть ту боль не может!
Хоть раны и простыл уж след.
Быть может, Бог тебе поможет
Увидеть в День последний – Свет.

14 сентября 2005, Париж

Из сборника сатирических стихов
"Горек корень правды" (стихи: 1996 - 2022гг).