1. 7. 10. Лев Толстой. Венок сонетов

...............................................автор: Олег ГАЦЕНКО



Акромагистрал. Правило. Толстой.

 «Любовь есть сила жизни. Любовь есть
    правило для исполнения всех правил.»
                Лев Толстой


Простор степей, морскую глубину
Рисуют тени в зеркалах идиллий.
Агаты звёзд в тумане белых лилий
Взирают вниз, забытые в плену.

Исходит жизнь небесного причала,
Луной  уставшей освещает путь,
Отверженному некуда свернуть.

Творенье философского  начала,
Открыв непротивление в добре,
Любовью мир встречает на заре.

Судьбы его изменчивое  знанье
Тревожно бросит на потомков взгляд,
О нем навечно память сохранят
Изгибы гор, ночных светил сиянье.


1

Эпиграф
На Федюхины высоты
Нас пришло всего три роты,
А пошли полки!..
Лев Толстой. (Песня про сражение на реке Чёрной 4 августа 1855)



Простор степей, морскую глубину,
Прибрежных волн поющие раскаты,
Бесценность жизни, горечь и утраты —
Толстой писал про Крымскую войну.
 
Кто тот герой Малахова кургана?
Отбросив ложный пафос, имена,
Слуга   смертей, невольного обмана
Повесил на надгробья ордена.
Крестам, заснувшим в саване тумана,
Внимает бледно-красная луна.

Ее мираж одел в кровавый иней
Ряды могил,  кладбищенский покой,
И звёзды душ, смотрящие с тоской,
Рисуют тени в зеркалах идиллий.


2

Рисуют тени в зеркалах идиллий
Герои, сохраняя честь погон.
Гуляет смерть, четвёртый бастион*
От взрывов бомб покрылся дымкой синей.

Бессмысленность отчаянных атак,
Когда последний надо сделать шаг
И жертвой пасть бездарности приказов.

Жестокость пуль, жужжащая пчелой,
Шрапнели стон, надорванной струной —
Вот правда Севастопольских рассказов.

Молящие спасения просили —
Реальность предлагала только боль.
Пустых надежд войны  играли роль
Агаты звёзд в тумане белых лилий.


3
 
Агаты звёзд                в тумане белых лилий
Плеснули грусть           на изморось небес.
Из зыбких грёз              налил подлунный блеск
В колючий куст              мираж вечерних линий.

В нем Бога трость         сгоняет  облака.
В шипах стихов              поэзии  рука   
Бьет в тело гвоздь         и молнией сверкает.

Людских грехов             смывая берега,
Осколки душ                хранит времён река,
Ища во тьме                рассвет в  чертогах рая.

Терновых кущ                заполнят тишину
И плавят медь                миры  чужих созвездий.
Огни темниц                страдая, ждут возмездий,
Взирают вниз                забытые в плену.

4

Эпиграф
«Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, — подумал князь Андрей, — ... совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!..»
Лев Толстой (Война и мир)


Взирают вниз, забытые в плену,
В лагунах неба облачные дали.
Они ползут, как будто бы устали
От войн людских, сплетая пелену.

Как прежде он не видел это небо?
Нет ничего, лишь только пустота,
Лишь бесконечность белого креста,
И ангелам в сражении нелепом
Погибших души собирать пора.
Война и мир — вот жребия игра.

Всё  также дымка облаков молчала.
Кровавой медью  плакала трава,
И Богородицы святые покрова...
Исходит жизнь небесного причала.

5

Исходит жизнь небесного причала,
Закат в ночи уже не различим,
И, вспоминая павших, помолчим,
Их подвиги века до нас домчали.

На поле Бородинском обелиск,
На Пратецком холме — «Могила мира»*.
Там спят не запятнавшие мундира.

Как дланью Божьей лучезарный диск,
Писателя коснувшаяся лира
Историю в романе озарила.

Читаю и никак мне не заснуть.
Смоленской божьей матери икона**,
Твой лик на небе, в доброте бездонной,
Луной уставшей освещает путь.

6

Луной  уставшей освещает путь
Надежда возвращенья к прежней жизни.
Металл колодок цепью тихо взвизгнет,
Ключом в замке судьбу не обмануть.

Бежит в чужих горах кавказский пленник* —
Бесстрашия и мужества предел,
И знает Бог, кому какой удел —
Свободным быть, иль падать на колени.
Исток рассвета над скалой взлетел,
Пронзая ночь лучом лиловых стрел.

Ещё шаги..., надрывно дышит грудь,
Немеет тело, только сердце помнит:
Найди свой шанс среди теней бездомных —
Отверженному некуда свернуть.

7   

Отверженному некуда свернуть —
Лишь тенью удержаться  в лоне света.
Лицо умыть в лучах, добром согретых —
Вот смыслы жизни и терзаний суть!

Листвой осенней призрачен мир тлена.
Бесцельность благ в мгновеньях суеты
Уходит сном в желаниях пустых.
В плену иллюзий не спастись от плена,
Когда безумен век слепцов, глухих —
Ещё  не мертвых, но и не живых.

Зачем признанье, почести и слава?
Смирение, прощение обид?
В народе только веру сохранит
Творенье философского  начала.


8

Творенье философского начала,
Дверь во вчера, открытая ключом,
Луна в окне, обвитая плющом,
Толстовское учение встречают.

Идеи  к Богу тянутся наверх,
Среди шипов предательства и скверны,
Забыв  догматы и обряды Церкви,
Найти себя и осознать свой грех,
Остаться мыслям, убежденьям верным,
Фальшь общества и ханжество отвергнув.

В Поляне Ясной дом на алтаре
Не мщением судьбу благословляет,
Кувшин любви наполнил он до края,
Открыв непротивление в добре.

9

Эпиграф
Уже совсем стемнело, и на юге, куда он смотрел, не было туч. Тучи стояли с противной стороны. Оттуда вспыхивала молния и слышался дальний гром. Левин прислушивался к равномерно падающим с лип в саду каплям и смотрел на знакомый ему треугольник звезд и на проходящий в середине его Млечный Путь с его разветвлением. При каждой вспышке молнии не только Млечный Путь, но и яркие звезды исчезали, но, как только потухала молния, как будто брошенные какой-то меткой рукой, опять появлялись на тех же местах. Л.Н. Толстой (Анна Каренина)

Открыв непротивление в добре,
В безликости толпы — блеск украшений,
Бьёт «Исповедью» классик по мишеням,
Грехи души забыв в  монастыре.

Развалы облаков в промозглый вечер
Слезой бросают грозди стылых слов.
В них гаснут судьбы искрами костров,
И аутодафе  огонь не вечен
Карениной и Вронского миров
В погодной кутерьме размытых снов.

Трагедию пытается стереть
Вода, дождем стуча по старой крыше,
Капели брызг и прах отцветших вишен
Любовью мир встречает на заре.

10

Любовью мир встречает на заре
Осенний тлен с расплавленным рассветом
И ртутный лес, туман хранимый ветром,
Окалины в  предзимнем ноябре.

Восстание мечты из гроба тела*
В увядших травах выплеснуло страх.
Молитвами в поющих голосах
Воскресли на страницах «Воскресенья»
Лучи тепла в осенних волосах,
Добро и зло измерив на весах.

Кому какое дело, что за гранью
Духовности Нехлюдова лишь пыль,
Танцует на костях надежд кадриль
Судьбы его изменчивое  знанье.

11

Судьбы его изменчивое  знанье
В ладонях тает снегом без следа,
Кристалл небес — и вот уже вода,
И белый лед завешен серой тканью.

Накидкой праздности скрывая тьму
Под блеском мишуры губернских залов,
Он помнит юность, случай после бала*,
Любовь, искрой мелькнувшую  в дыму
Жестокости чернеющих отвалов
В ухмылках сливок общества  лукавых.

И память вряд ли годы исцелят—
Шпицрутеном** разбит песочный замок.
Пройдя сквозь строй, его страданий драма
Тревожно бросит на потомков взгляд.

12

Эпиграф
“Предугадать и предвидеть это для посторонних зрителей, наблюдающих русскую революцию извне, может быть, и интересно и важно, — для нас же, русских людей, переживающих эту революцию, совершающих ее, главный интерес не в предугадывании того, что будет, а в наиболее ясном и твердом определении того, что нам, русским, надо делать в то огромной важности для нас, грозное и опасное время, которое мы переживаем. “ Л. Н. Толстой (О значении русской революции)

Тревожно бросит на потомков взгляд
Закат, окрасив облачные глыбы,
Война поднимет скоро жизнь на дыбу,
Над Русью будет старый мир распят.

В кровавом зареве не слышен глас
Пророка — боль и ледяная слабость.
Луны поблекшей сонная усталость
Слезой любви не катится из глаз.
Утраченных надежд давая малость,
Молитва лишь на паперти осталась.

Оценит время: грешен или свят,
Мыслитель, зажигая в небе свечи,
Рулады звёзд,  спеша в  тумане Млечном,
О нем навечно память сохранят.

13

О нем навечно память сохранят
Ущелий тени  в миражах порочных.
На блики звёзд набросит бурку ночи
Кавказских войн герой — Хаджи-Мурат

Молочный брат в стране аварских ханов —
Кинжал любви священного Корана
Меж скал летит, держась за гривы туч.

С ним гордый дух, отвергнутый имамом,
И честь семьи, туман разбив стеклянный,
Судьбу ведёт к обрыву лунный луч.
 
Путь воина надежды и исканий
Разлил писатель на страницы книг.
В них сквозь века бежит свобод родник,
Изгибы гор, ночных светил сиянье.

14

Изгибы гор, ночных светил сиянье...
В сюжет романа, словно свежий плющ,
Вплетает веру Врачеватель душ,
Дорогой к правде ищет покаянье.

Зерно любви сквозь время немоты
Потомкам даст волнующие всходы.
Перелопатив горные породы,
Крупицу золота найдёшь и ты,
Листая книгу в шуме непогоды
Под песнь дождя, слагающего оды.

В них истина напомнит старину,
Прощение и проповедь Мессии,
И чистоты живительную  силу,
Простор степей, морскую глубину.

Примечание:

Сонет №2
 
Четвёртый бастион * — защищал центральную часть города, где неприятель наносил основные удары в первый период обороны. В октябре 1854 года французы избрали 4-й бастион местом своего главного удара и стали готовить его подрыв. Так началась подземно-минная война, следы которой видны до сих пор — во рву бастиона сохранился главный вход в подземные минные галереи. Бастион так и не был взят союзниками штурмом, а был оставлен русской армией в связи с приказом об эвакуации гарнизона на Северную сторону. В 1905 году на месте четвертого бастиона возвели гранитный обелиск, увенчанный русским шлемом. На монументе перечислены части, принимавшие участие в защите бастиона.

Сонет №5

На Пратецком холме — «Могила мира»* — на бывшем поле сражения под Аустерлицем сооружен памятник – Курган мира (Pam;tn;k Mohyla m;ru). Он не восхваляет героев, не прославляет великие победы. Этот мемориальный комплекс посвящён жертвам великой битвы под Аустерлицем.

Смоленской божьей матери икона** — Перед начало Бородинского сражения, войска русской армии освятили иконой Смоленской божьей матери.

Сонет №6

«Бежит в чужом лесу кавказский пленник»* — рассказ „Кавказский пленник» Л.Н. Толстой 1872г.

Сонет № 10
 
«Восстание ... из гроба тела»* — В евангельском понимании Толстого «„Воскресение“ <…> восстание любви из гроба тела», «из гроба своей личности».
Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. — Т. 56. — С. 74., В 90 т. — Т. 56. — С. 77.

Сонет № 11

"...случай после бала"* — Рассказ "После бала" Л.Н. Толстой 1903 г.

Шпицрутен** (нем. Spie;rutenlaufen, Spiess — копьё, пика и Rute — хлыст) — длинный, гибкий и толстый прут из лозняка (ивового кустарника) либо (позже) штатный металлический шомпол к дульнозарядному огнестрельному оружию, применяемый для телесных наказаний (наказание шпицрутенами) в XVII—XIX веках в Европе.