Или любовь. Глава 10

А снилась ему Наяда.  Как  раньше, во всех снах она ему снилась, и обнимал её, но лица её он не мог разглядеть, ни в одном сне. Но он знал, что это его любимая. И сны ждал постоянно, и они снились ему, душа радовалась и неслась ей навстречу, лишь в последнее время их почему-то не было.

А сегодня ему вновь приснилась во сне Наяда. Ясно её увидел, это она, она вновь приснилась ему и увидел её улыбку. Вначале как обычно в тех снах, не четко, не ясно, лишь чувствовал её энергию. Он знал – это его любимая.
И вот она показалась.
И это была Маруся, и улыбалась улыбкой Маруси и глаза искрились, как у Маруси, но поцеловать он её не смог.
И в тех снах он тоже не мог её целовать, лишь заключит в объятия, а она исчезала, сон прерывался.
И сегодня, обнял её, а она закрыла ладошкой его губы и произнесла,

«Смотри какой красивый петух у нас».

И он повернул голову, посмотреть, она рассмеялась и исчезла. Петух важно шёл по двору, захлопал крыльями, громко закукарекал. Он проснулся.

И впрямь увидел петуха, прямо перед своими глазами, что он  привстал на локте и потряс головой. На подоконнике открытого окна стоял петух.

– Откуда он взялся? В те дни я не видел здесь петухов. –  Произнёс Миша. – Удивительно! Кыш! –
Он махнул рукой на петуха, который того и гляди спрыгнет на кровать, что стояла в плотную к окну.
Петух что-то на своём языке «Ко-ко-ко-дох», неспешно повернулся, взмахнул крыльями, сотрясая воздух, и спрыгнул на улицу.

И первое, о чём он подумал, так это о том, что Наяда его – это точно Маруся. С ней он был изначально, с ней он был во многих жизнях. Затем потерялись, и вот теперь нашёл её. Нашёл.
Наяда рядом, а как дальше сложится, не знал ещё.

Вышел из спальной комнаты, увидел Толю, на диване, так и лежал, и не разделся с вечера.

– Толь, что с тобой? Ты не заболел?
– Нет, что со мной будет. Здоров, как бык.
– А что же такой хмурый, как пришибленный?
– Маму во сне видел.
– Маму? И что?

– Она сказала, что простила меня. Простила за то, что забыл их, её и отца, деда. Простила за Ирину, за внуков. Она, оказывается, знала, что есть внуки. Каким образом, не понял. Лишь погладила мои фото в младенчестве.

– Так тебе ещё за столом сказали, что матушка твоя знала, только встречи не дождалась.

– Да? А я в тот день вообще почти не помню, что мне говорили. У меня такая мешанина в голове произошла. –
Он замолчал, как будто вспоминая что-то, и его мозг пронзило. –
Ох! –
Толя вскочил, подброшенной мыслью, что пронзила его, подбежал к противоположной стене, где за шкафом была кровать родителей, и внимательно осмотрел фото, висевшие прямо на ковре.
Он так и сел, смотрел с открытым ртом, даже дыхание задержалось, вздохнув, произнёс. – Вот эти она гладила, присела на кровать и погладила.
Ох, а это не мои фото, точно не мои, одежда современная, не обратил внимания раньше. Мои вон на той стороне, над диваном, а такие я вижу впервые.
Выходит, Барятинские всё же, родителям моим сказали и даже фотографии подарили.

– Чудак человек. – Произнёс Миша. – Раз рассказали, то и фотографии тоже подарили. Ну, хоть как-то знала внуков.

Толя встал, подошёл к другим фотографиям, осмотрел их и понуро сел на диван. И замолчал, из раздумий его вновь вывел Миша вопросом.

– Ну и что? Что дальше? – Спросил его Миша. – Ты что-нибудь спрашивал у неё? Важные вопросы задавал? Обычно ушедшие во сне дают советы.

– Сижу вот вспоминаю, анализирую, мне бы вот эти вопросы, что возникли сейчас вот, их бы в сон. А то я даже не помню, о чём спрашивал.
И спрашивал ли? Забыл. Проснулся и забыл.
А она много говорила, и отец. А сейчас слова отца напрочь забыл. А, дедушка молчал. Ничего не говорил, лишь печально смотрел на меня. Сидел за столом на стуле и молчал.

– Толя у тебя идёт рассвет, тебе предки взялись помогать, хотя они тебе всегда помогали. Интересно, что ты за особь, что так пекутся о тебе и предки и Барятинские. Им бы наплевать на тебя, а нет, тащат, вытаскивают тебя.
У тебя мощный ангел хранитель Толя, видишь, какими людьми тебе помогает. Здесь не только из-за детей и из-за любви Ирины к тебе, они вытаскивают тебя. Что-то есть ещё. Дааа!
Толя анализируй, проникай вглубь. Всё вспомнится. У меня самого за эти дни знакомства с Барятинскими переворот в мозгах произошёл.

–  Я боялся Барятинским на глаза попадаться, злился на них, как будто они в моих бедах виноваты, старался забыть Ирину. А ещё Самойлов этот, постоянно меня преследовал. Преследовал жёстко, вплоть до убийства. Несколько раз стреляли, и аварии подстраивал, но я жив оставался. Вот и, как я ещё жив оставался? Как вовремя появлялся Кирилл, и ты последнее время был рядом всегда со мной. Если бы ты знал, как я сейчас благодарен тебе за многие спасения. Тогда я не понимал, да как-то было всё равно, буду жив или нет. Но, как подумал сегодня, что я бы не узнал о своих сыновьях, что-то во мне произошло. Миша, а ты почему появился в моей жизни? И всегда рядом был?
 
Миша пожал плечами, неопределённо отвечая этим, и произнёс.

– Стечение обстоятельств, не мною созданных.

– Кем? Кирилл прислал?

– Вселенная. Вселенная соединила нас дружбой. Тебе что наша дружба не нравиться? С печалью спросил Миша, и чуть с восхищением продолжил. – А я рад, если бы не ты, я бы возможно и не встретил свою Наяду.

– Ты, что Миш, не говори глупости, я рад нашей дружбы, многое через тебя понимать стал. Одно не могу ещё понять, на, что я ему был нужен, Самойлову? Отчего так старался убрать меня? Оставил же Ирину, но он продолжал. А здесь вот, что выясняется. И прежде ехать ведь сначала узнал, что их не будет дома и тогда поехал.

– Ну, а Варвара Алексеевна?

– Их всех не должно быть в этот момент, так мне сказали, но она-то бы меня не стала в порошок стирать, её я почему-то не боялся. Я даже не думал, что и Марусенька здесь, вроде она тоже должна уехать. Такие сведения были у меня.

– Так ты не рад, что встретился с Ириной? И что дети есть? И видишь ли, тебя  не только в порошок не стёрли, тебя и пальцем не тронули.

– Рад, я рад. Ещё, как рад, но на сердце отчего-то так погано, что-то мне или предстоит сделать, или сам не знаю что.

– Предстоит, Толя, предстоит, себя на изнанку вывернуть и почистить. И с Ириной ты ведь так ещё не объяснился.

– Пробовал, не получилось, но чувствую, она меня тоже любит. Может мне с Лёней поговорить, с Игорем что-то и не знаю, как.

– А как ты их различаешь? Они одинаковые. Я вчера лишь по одежде приметил, да то, что знаю, с Наядой Лёня был.

– Разные они, можно различить. Когда я мальчишкой  был, они одевались одинаково, многие путали их, они пользовались этим и развлекались. Но я всегда знал, где кто. Может через Ирину. Игорь всегда опекал Ирочку. А когда Маруся родилась, так Лёня надышаться над ней не мог.

– А почему ты не поговоришь с Константином Ильичом?

– Разговаривал я с ним вчера, но легче не стало. Он тоже напоследок сказал, что и Игорь. Мне с Ириной надо поговорить. А она не появляется больше одна, а в дом к ним идти как-то не знаю как. Игорь сказал, пока на глаза детям не показываться. Говорит, решите между собой вначале, не задевая детей, Ирина не идёт на разговор, вчера с ней в саду на едине виделся, да какой там, на едине, от Барятинских разве скроешься.

– А что случилось?

– Ааа. – Толя махнул рукой. – Да, как и тебе, голову снесло. В обед, мы за столом были, а Ирина ушла, ну я тоже чуть посидел и за ней пошёл. И нет бы, поговорить с ней,  обсудить, как всё исправить, а тоже, взял да поцеловал.

– И что?

– Сначала я не понял, что случилось, а уж потом, когда Ирина убежала, понял, Игорь это сделал.

– Что сделал-то он?

– Яблоками ударил меня, и Ирочке тоже досталось разочек. – Толя улыбнулся. – Но ей-то слегка, а на меня град яблочный посыпался. Это вот как?

– Дааа! Силён видать тоже, как и Лёня. Лёня, тот меня, как насквозь пронизывал, смотрел, тебе же рассказывал. И всегда они так?

– Не то слово. Нет, не всегда, даже иной раз и не заметишь, просто знали о них, они волевые люди, видят тебя на сквозь, ничего от них не скроешь. Они все, вся семья такая. Давай, чайник поставь, я вчера купил кое-что из еды, как с детской площадке уехал, заехал в магазин. Позавтракать нормально всё же надо. –
Помолчал, продолжил. –
Есть люди  – толпа, а есть лидеры. Так вот они были и есть лидеры. И не просто лидеры, которые лишь агитируют, а затем прячутся. Они лидеры, которые знают, как сделать жизнь лучше народу, и делают, не просто слова бросают, а делают.

– А ты?

– А я? Да никто. Я, я никто. – Толя подошёл к маленькому коричневому аппарату, висевшему на стене, повернул кнопку, и зазвучала музыка. – О, работает радиоточка. А я думал, давно отключили.

– А это, что?

– Местная радиосвязь, типа кабельного.

Миша занялся завтраком. Музыка смолкла, тишина длилась несколько секунд, затем зазвучала тихая нежная музыка и послышались слова. 

– Подул ветер перемен. Жизнь меняется на глазах. Вся жизнь в руках твоих.

Толя с удивлением посмотрел в сторону висевшего на стене радиоприёмника, ему даже показалось, что голос диктора похож на голос его отца. Точно, диктор говорил голосом отца его, и спросил.

– Что? Это что? – А оттуда продолжалось.

– Жизнь твоя в руках твоих, а с появлением друзей твоих, всё изменилось. Идёт поток света и с каждым днём всё больше света становится в твоей душе. Там раскрывается новый мир. Мир счастья и любви. Открой дверь и войди.
Улыбнись, когда на небе тучи, улыбнись, когда в душе ненастье, улыбнись и посмотри, ведь стало лучше. Улыбнись, ведь ты чьё-то счастье.

–Это что за.….. Что за ерунда? –
Переспросил ошалевший Толя. А диктор продолжал.

– Ведь ты дома. Родной дом. Вспомни. Вначале было слово, как и сейчас слова разные звучат. Кого-то ранят, кого-то воскресят. Кого любовно поцелуют, пожелания звучат. Страдающему сердцу говорят – я так тебя люблю. Беги, спеши, стоишь, как изваяние. Папа, папа, ты приехал, а мы так скучали по тебе. Вспомни.

– Миш, ты тоже это слышишь?

– Что? Музыку? Красивая звучит, по-моему, из фильма «Долгая дорога в дюнах».

– Какая музыка? Миша, слова слышишь? Ты слышишь, что говорит?

– Кто говорит?

– Там. – Толя показал на радиоприёмник.

Несколько секунд, может с минуту, было молчание, молчали и Толя, и Миша, затем тихо, тихо зазвучали слова и Миша ответил.

– Ааа, да, что-то тихо говорится, кажется, да нет слова из песни, наверное.

– Я, что с ума схожу? – И Толя прибавил громкость. – А теперь?

– А, вот и я слышу. – Ответил Миша услышав.

– Идёшь с закрытыми глазами, навстречу счастью, через поле из граблей.  Может, в лоб получишь, а может, по затылку толчок приобретёшь. Всё бегаешь и суетишься, отбрось всё и будь, как ребёнок, но повзрослей. Возьми же на себя ответственность, хотя бы за свою жизнь.
А жизнь любимой и детей? В любви безусловной и чистой, она так прекрасна. Создай же песнь жизни творящей в огне энергии любви.
Осознай. Помни слово.
Вспомни имя своё, и помни, иди с Родом в ногу.
Святы все имена в книги жизни. Вспомни кто ты для Небесной Отчизны. Сын её или невесть что? Где твоя колыбель от рождения? Помни! Не отрекайся от любви.
Любовь это вечность и безконечность.
Любовь это дар, ответственность за творение.
И не бойся никого, кто бы тебе не встретился. – В радиоприёмнике, что-то зашипело, замолкло, затем вновь возобновились слова. –
Когда есть друг, ты не один и есть тебе помощь. Ты встретишь того, кто всех дороже, когда есть любовь, когда есть семья, услышь себя. Пусть каждый услышит своё слово заветное и будет счастлив.
И в завершении дорогие радиослушатели, как сказал Хомуций: 
Обнимайте малышей, под любым предлогом, ведь от маленьких детей ещё пахнет Богом.
И далее зазвучала музыка.

– Интересно, интересно, поле граблей, а ведь действительно так. Ох, есть что осознавать. А раньше, что говорил? – Спросил Миша.

–Уже не помню, по-моему, все  эти слова я во сне слышал, Отец говорил. Что-то про ветер перемен и жизнь меняется. Жизнь моя в моих руках. Что-то так вроде, там много говорилось. Но вот удивительно я это всё слышал во сне.

– Толя, призадумайся, садись, позавтракаем, да пойдем, поработаем в саду, бурьян твой убирать-то надо. Или ты раздумал продавать?

– Да хоть сейчас подпишем договор. – Ответил Толя, и стал, молча жевать бутерброд, продолжил. – Давай повременим.

– Что всё же раздумал?

– Нет, просто бумагами сейчас заниматься нет охоты, лучше физически поработаю, может хоть от усталости мысли нормализуются. Да найду способ с Ириной помириться. Как вот детям рассказать? Ведь большие, уже по семь лет, всё понимают, на разных языках уже говорят, но отцом Игоря называют. Нет мне не то, что обидно, злость на самого себя берёт, что же я такой невезучий и дурак. Настоящий кретин и лузер, как говорит Игорь. – Печально произнёс последнюю фразу

– Ты сначала с Ириной объяснись, да помирись, а потом вместе подумаете, как и детям рассказать.

– Вспомнил, мне отец сказал. «У тебя есть ты, ты справишься, вселенная даст тебе даже больше, чем ты просишь». А значит, у меня есть Я и я справлюсь.

После завтрака занялись трудотерапией.

А в большом доме.

Ирина проснулась в тоске, внутри разливалось озеро из слёз, они не выкатывались из глаз, они скапливались в сердце. Сердце полное слёз.
Солнышко светило в окно, но она ещё не осознавала, что происходит, и только сев на кровати поняла, это был сон, а она  в яви. 
И ещё ощущала поцелуй Толи, он продолжал гореть жарким огнём. Снился Толя, и его жаркий поцелуй, и когда он, целуя её, спускается по шее ниже, на голову вновь падает яблоко. Игорёша продолжает трясти яблоню, наклоняя ветки над ними, и яблоки все осыпаются на Толю, а Игорь берёт её за руку и уводит.
И она проснулась. Сердце колотится.

–  Фух, это сон. Это всего лишь сон, и отчего я плачу?

В доме уже шумно, и мальчики проснулись, и действительно открылась дверь, и два одинаковых, и довольных любимых личика показались в открытой двери.

–  Мам! – В унисон позвали её. – Мамочка проснулась. – Малыши забежали и забрались к ней на кровать, забрались с обеих сторон под одеяло, обняли её.

– А вы, почему ещё в пижамах. Почему не одеты?
 
– А мы на кухню бегали,  мамочка, там бабуля молочко ореховое сделала, как ты мамочка, такое же вкусное. И тебя бабуля зовёт. Пойдём мамочка.

– А кто вперёд? Только осторожнее по лестнице.

После завтрака Ирина помогала на кухне и другие дела по дому, затем с детьми почитала книгу. До обеда была занята детьми.

И вот обед и он закончился. Ирина сегодня всё делала машинально, не вдаваясь что и как, и нужно ли. за столом принимала пищу без аппетита, под строгим надзором мамы, которая то и дело говорила, «Ешь». Ела, но ничего не ощущала, видела Маруся уплетала за обе щёки. «С её-то темпераментом. - Подумала Ирина. - Вновь наверное побывала в спортзале. а может на работу уже ходила. да нет у неё ещё десять дней свободных, говорила она».

И ещё все оставались за столом, а она, отчего сама не знала, отошла к спортивной площадке, что стояла в стороне и от дома и от детской площадки, где засели дети. Здесь были расположены разно уровневые перекладины для подтягивания. Они стояли в ряд, высокий, на котором тренировались дяди и отец, помнила ещё и Деда Илью, как ловко крутился, вращался он. Другой делали для девочек низкий и уже позже повыше. На маленьком тренируются теперь малыши. Ирина подпрыгнула, но с первого раза не допрыгнула до высокого турника, пришлось ещё раз, вновь не удалось.

– Что это я? Совсем разленилась, ослабла в прыжках? Желудок переполнен? Так я почти не ела ничего.
 
Уцепилась, за детский подтянулась, передвинулась, всё же влезла на перекладину, посидев чуть, передвинулась на средний турник, так же влезла на перекладину, посидев, и уже потянулась на взрослый, на котором всегда занимались взрослые, подтянулась несколько раз, всё же решила, и забралась на перекладину, уселась на неё, держась обеими руками. Сидя на перекладине, иронично подумала, смеясь над собой.
«Высоко сижу, далеко гляжу. Ну, как в сказке».

Она тихо рассмеялась. Сидела, осматривалась. Во дворе Игорь играл с малышами, Папа с Дядей Женей о чём-то разговаривали, женщины убирали со стола.

«Сегодня обедали без соседей, интересно, отчего бабушка их не позвала? Забыла? Или её попросили, чтобы не приглашала. Ну и хорошо, хоть спокойно пообедали. Без конфликтов и курьёзов. Лёня куда-то с Маруськой исчезли, ничего не сказали, хо, хо, хо, свои секреты. Ну и пусть».

Взгляд её не произвольно обратился на соседний участок, а там вовсю шла борьба с бурьяном.

– О, с таким рвением и весь сад скоро облагородите. –

Ирина, сама от себя не ожидала, а произнесла. И тут же подумала, увидев как на неё обратил внимание Толя. «Вот, за язык меня тянули»

А Толя бросив орудие труда, раздвинув кусты, росшие на меже, пролез и уже шёл к ней.

«И что теперь делать? – Подумала Ирина. – Спрыгнуть? Высоковато, если бы висела на руках, то легко бы спрыгнула, а то дёрнуло меня залезть и сидеть здесь, да ещё вслух сказать». Видела, что Игорь увидел Толю, как тот шёл к турникам, смотрел в его сторону. – «Ну, всё, сейчас снова будет слушать, и чем сегодня будет останавливать меня?» – Спросила мысленно сама себя. 

А Толя уже подошёл.

– Привет, Ирочка, детство вспомнила?

– Почему детство и в юности занималась, ты, что не помнишь?
Спокойным голосом, на удивление себе, ответила она,
«Убегать уже поздно, буду сидеть наверху».

– Помню. – Ответил Толя, прислоняясь к столбу, что столб пошатнулся.

А Ирина почувствовала сотрясение, она качнулась, и сильней ухватилась за перекладину. Ей показалось, что столб качнулся сильно, а она вот, вот упадёт. Но столб был железным и что ему сделается, но произнесла.

– Ой, Толя не качай столб и не задень ноги мои, а то ещё упаду, всё же высоко. Дяди под себя делали, а я что-то давно не занималась, лишь бегом и ходьбой занималась. Вот залезла на верхотуру, а слезть…
Толя протянул к ней руки

Продолжение следует.....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.