Чёрный Дед

Они с женой приехали из Москвы, купили маленький домик с маленьким участком, робко и тихо жили, как и большинство выселенцев. К ним никто не приезжал, им не писали писем. Домик заполнен книгами, лежанка дощатая - она же скамья,  самодельный столик со стареньким самоваром и тремя алюминиевыми кружками. Он неизменно ходил в черном, потрепанном подряснике с нарукавниками, скрывавшими изношенность рукавов. Его называли "Чёрный дед" за громадную черную бородищу, полностью скрывавшую лицо. Он был молчалив, печален, согбен и худ. Вот только маленькие, слезящиеся глазки мудро проникали в душу собеседника. И не поймёшь, что же эти глаза, - они от счастья плачут, или над горем смеются...
Его жена удивительная. У нас таких не было. Рослая, благородная, коронована волной  пышной седины, очень добрая, много знающая и умеющая по хозяйству и в огороде. Щедро делилась и знаниями, и опытом житейским,  участливая в бедах. Никогда не выдавала чужих тайн, уклоняясь от обсуждений кого бы то ни было. Невероятно внимательная к мужу. Говорила с ним и о нём без ложного пафоса, но с великой любовью и уважением.   В общем – идеальная (на неё хотелось быть похожей, но было очевидно, что – невозможно).
Однажды меня бабушка послала в местную "Чайную" (так называлась местная пивнушка) за пивком для отца. Он ремонтировал кровлю над сараем и ему полагалось вознаграждение.
Была получка в Леспромхозе. Поэтому в Чайной мужики спешили побольше пропить от своего скудного заработка (пока жёнки не отобрали). Суетливая буфетчица бойко обсчитывала, обвешивала, поругивалась, подшучивала. У неё намечался солидный прибыток в её бесстыжий карман.
Но, вот в дверях нарисовался Чёрный дед. Он не пьющий, - знали все. Потому отразилось великое любопытство на внешностях (бывших когда-то лицами) пьяниц.
Дед встал посередине питейного зала. Неожиданно сильным, низким, красивым баритоном заговорил:
Мужики, услышьте рыдание души моей.
Вот вы пришли пропивать свои заработанные тяжким трудами гроши. Их у вас не много, на царские палаты не хватит. Но купленный с получки кулёк конфет для ребятишек, или вот простенькое полотенчико жене, - счастье в вашем доме, а не пропитая получка, - добрый хлебушек на каждый день.
Жуткая и беспощадная война истрепала нашу землю, изуродовала души, растоптала отеческие нормы жизни, без которых нет у нас будущего. Вы посмотрите на своих мальчишек, - когда они изображают взрослого, - они изображают пьяного, тупого, матерящегося мужика. А девочки, - будущие жёны и МАТЕРИ, орут этим "мужичонкам", - "чтоб ты сдох". Разве такого будущего вы хотите своим детям?!?!?
Ваши жёны экономят на всём, чтобы понаряднее одеть детишек в школу. Вы дерёте им уши за плохие оценки. Понимаете, что для будущего благополучия, им потребуется ОБРАЗОВАНИЕ. А образование, это что? Это не только набор знаний. Это умение  вести себя в обществе, в семье, на работе, это  значит быть полезным, востребованным, жизнеспособным человеком.  Но ведь дети воспитываются не нотациями, не шлепками. Они воспитываются ПОДРАЖАНИЕМ, они срисовывают свой образ с вас.
Вы хотите непременно пристроить их в городе. Для чего? Чтобы там пить и материться!?!?! А разве может быть у девочки, воспитанной в грубости, ругани, семейных драках, -  собственная добрая семья? Может быть добрым отцом пьяница, который потерял человеческий облик? Он же деградировал настолько, что и трезвый-то двух слов связать не может.
Мужиков осталось немного совсем. Ребятишки, у которых полная семья, считаются счастливчиками. Да и женщины, которым повезло настолько, что мужа удалось заполучить, окружены завистью.
Конечно, женщины  за войну огрубели. Редкие из них приглядывают внешность свою. Доброго слова от них не услышишь. Заезженные и забитые. Ну,  так отогрейте, приголубьте, потерпите вы их причитания, ответьте на их раздражение добром.
Надо ж строить, мужики. Не добивайте разбитое, соберите разбросанное, пожалейте поруганное Отечество своё.
Бедная наша Россиюшка, не ухоженная, покорёженная, недолюбленная. Кому даровала судьба выжить в этой военной "молотилке", теперь капризничают, себя жалеют...
Ну,  воевали, ну,  себя не жалели... Победили!!! Зачем же теперь живёте так, чтобы близкие ваши пожалели о том, что вы выжили.
Опомнитесь. Идите по домам. Будьте добрыми сыновьями своим отцам и матерям, будьте любящими и заботливыми мужьями своим женам, будьте авторитетными, практичными и умными отцами детям своим.
 Затих народец, даже буфетчица прослезилась. Деду вскладчину накупили пирожков и пивная опустела.
Бедная продавщица, наконец,  сообразила, что "большой навар" на сегодня отменяется. Вот уж тут и слёзы у неё потекли уже по другому поводу (и, кажется, более искренне)...
 Попробовала не долить пива и в мой бидончик, но я напомнила ей, что Бог накажет. Она махнула рукой и налила честно.
А я текст дедов запомнила дословно. Пришла домой и всё рассказала. Заставили повторить раза три. Мама и бабушка плакали. Отец зажал голову руками, и, даже НЕ ПИЛ своё заслуженное пиво.
Потом я много раз забавляла этим текстом очередь в магазине. Тоже плакали бабы, и некоторые мужики.
А ещё и в милиции пришлось этот текст озвучить, под протокол. Оказывается, буфетчица из пивной донесла на батюшку, что он "мешал торговать" и Бога проповедовал.
Но слова "БОГ" дед ни разу не употребил (тогда проповеди были запрещены законодательством). Это "алиби" подтвердили и мужики, бывшие в то время в "Чайной". Так, что у буфетчицы "облом" случился.
Много в нашем посёлке было разных высланных за пределы больших городов. Был даже целый барак инвалидов войны, не пригодившихся в своих семьях (или потерявшие и семьи и дома), - чтобы они вид в городах не портили. Вот и верующие, и священники тоже оказывались изгоями.
   Однако в подряснике ходил один Чёрный дед. И не унимался, слово Божие нёс в народ, как мог. Супруга его умерла тихо и незаметно. Дед совсем согнулся и помрачнел. Его, говорили в народе, опять «органы»  начали «таскать» за служение и проповеди. Мужики его спрятали у егеря (бывший секретарь парткома завода, исключенный из партии и уволенный с работы за любовную связь). Там в охотхозяйстве много понастроено было нигде не учтённых охотничьих домиков (весьма неплохих),  где удачно поселили деда (батюшку). Егерь раздобыл ему два новых подрясника. К батюшке теперь (секретно) ездили крестить детей, с ним охотно беседовали высокие гости егеря, и егерь повенчался со своей любимой. Всё, вроде, уже и наладилось. Но дед помер. Через неделю после его похорон приезжал настоящий, красивый священник и две одетые в черную одежду певуньи. Службу над могилкой деда деревенские слушали с благоговением,- ничего не поняли, но плакали.
Потом на телеге увезли высоких гостей. Красивый батюшка на проповедь не решился…
Так было в Хрущевскую "оттепель".