Обниму, бесконечно милую

И снова поражённый болью
Я внемлю, руки воздевая к небу.
Как мех испорченный личинкой моли,
Взъедена душа без любви,
Страданьем сыт по горло, как испорченным давно хлебом.
И душа вскипает от слова больного,
в разуме ее трясина.
так вздрагивают  песчинки
в пустыне от знойного жаркого пыла хамсина.
"Дорогая Бастет!", и снова руки заломавши,
Припал к стене в истоме отнюдь не нежной,
Вырви, меня отсюда, богиня, к себе на поруки!
В жаркий Египет из этой гадости
Погано-снежной.

Был бы путь, откройте дороги!
Я знаю, один не осилю
И тут ни при чём ноги.
Полетел бы, но и ни при чём
Тут крылья.

Меня приведи ты, к той,
Которая приголубит.
Вылью слёз море,
Иссушённый тоски океаном.
Скорбь одиночества не погубит.
Я встречу её, совсем вскоре.

Взорвись цветом зелени
Берег Нила!
Держись на плаву,папирусная посудина-лодка.
Я плыву, со дна вынырнувши
Из вязкого ила,
Кричит душа,
Как шестом проткнутая глотка.

Ожидай меня, милая зазноба.
Я уже здесь,
Как и ты устал
От северного озноба.

В объятия заключу, тебя, бесконечно милую.
Я утону в слезах твоих радостных
Как будто утону в водах Ниловых.

И пусть подвергают критике и остракизму,
Мои сравнения и эпитеты.
Ваша ругань, мои вычеты.
Сильней пустобрёхой
чужой глупости
Поэта влюблённого харизма.