Или любовь. Глава 8

 
Семья собиралась за столом. Женщины ещё колдовали на кухне. Толя с Мишей появились, почти все уже сидели за столом.

«Как хорошо, что хоть рядом со мной место занято». – Подумала Ирина.
Она видела, Толя направлялся к этому стулу, рядом с ней, но его опередила, её милая и любимая сестрёнка, плюхнулась в буквальном смысле на стул со словами,

– Привет всем, я не опоздала?

«Успела до обеда побывать в селе. Вот в ком кипит жизнь, так пламенем огня. Успевает везде. По всей вероятности она уже побывала в спортзале, и натанцевалась. Что они там готовят? Какие танцы, степ-данс? Или шаффл? Джайв»

– Муся! В шортах за стол? – Спросил строго подошедший Лёня.

– Ах! – Произнесла Маруся, лицо её загорелось румянцем и какой-то восхитительной радостью. – А Бабушка, что ещё не пришла?

– Да вот, ждём вас. – Ответил Константин. – Где она вообще?

– Дышит с пользой радостью. – Ответила Маруся.

– Чем это? – В унисон спросили Барятинские.

– Секрет, увидите скоро на празднике.

– Мусенька, а с мамой всё хорошо? Ты уверена? – Спросил Лёня.

– Всё хорошо, что-то репетировала в спортзале со своей детворой. Я мигом, только переоденусь. Моё место не занимать.

И как метеор помчалась в дом. И уже буквально через несколько минут появилась в легком цветном сарафане, красиво облегая её фигуру, и чуть ниже талии начиналась юбка с многочисленными оборками. И при её шаге, они словно ветром взвивались, создавая воздушный вихрь. За ней шла бабушка, улыбка во всё лицо, довольная и восторженная.

«Бабушка сильно изменилась, как-то помолодела, о болезнях и не вспоминает, такая подвижная стала. Я понимаю, она очень обрадовалась правнукам, целовала, тискала их, словно они ей молодость подарили. Но чувствую здесь, что-то другое. Жизнь в ней так и заиграла. Ну, бабуленька, молодец!» – думала Ирина.

Толя сел на стул напротив Ирины, от него веяло ароматом мужского парфюма, что слишком уж будоражило Ирину, что ей захотелось бежать, и бежать.
Она боялась, что эта сладостная химия, как бы вновь не сотворила с ней какую-нибудь пакость.
«Ой, какая химия?  Магия, настоящая магия. И для чего он так освежился этим магическим дезодорантом?»

Едва сдержала стон, вспомнила какая тёплая и терпкая у него кожа на шее. Ей нравилось вдыхать его запах, который уже смешался тогда с её собственным. Это было так волнующе. И в данный момент она содрогнулась от видения, что пришло ей с юности, её охватила истома, и, схватив яблоко из вазочки, откусив, принялась тщательно пережёвывать.

– Иришенька, сейчас будет первое, зря ты яблоко кушаешь, не успеет раствориться. Произнёс Игорёша.

Игорь и Лёня смотрели на неё, с чуть насмешливыми улыбками, обошли стол и усаживались за стол по обе стороны Ирины.

«Ну, ничего от них скрыть не возможно. – Подумала Ирина. – Словно рентгены, просвечивают всё, знают даже ещё не высказанную мысль».

– Здесь Марусенька просила не занимать. – Сказала она Игорёше.

– Обойдётся, сядет рядом со мной и бабушкой. – Ответил он.

Её отвлекли дети, расшумелись, споря о чём-то. Они сидели рядом с дедом.

– Максимушка не задирай Владика, сидите тихо. За столом не балуются.

– Пусть балуются. – Ответил Константин. – Обед ещё не начался. И погладил внуков по головкам.

– Ну, да, деда Ильи нет, он бы не дал так баловать. – Произнесла Ирина.

– Ну, конечно, не дал, он, то вас баловал, а их баловал больше всех. Жаль он их редко видел, а теперь только сверху. – Улыбнулся Константин. – Поездки ему редко приходилось делать к вам, в нашей круговерти с селом.

– А я видел дедушку Илью, дедушка. – Произнёс Владик и посмотрел деду в глаза, доверчивым взглядом. – Правда, это был он.

– Где же ты его видел? – Удивлённо спросил дед Константин в наступившей тишине.

– Сегодня, когда я проснулся уже, он приходил к нам в комнату. Максимку по голове погладил, он спал, а меня он обнял. И сказал, что папа наш скоро приедет, а потом ушёл. Дверь открыл и ушёл, я побежал за ним, но его нигде не было. –
Мальчик вздохнул, печально, и продолжил. – Хотел его ещё спросить о папе, а то я так мало о нём знаю.

– Узнаешь, солнышко узнаешь ещё, как приедет, так и узнаешь всё.
Ответили вместе и Константин, и младшие его братья.

Ирина встала, и произнесла.

– Пойду, помогу, пора обед начинать, а у нас ещё не сервирован стол.
И ушла в дом.

Толя сидел и молча, смотрел в след Ирине. За столом молчали, и младшие братья обратились к матери.

– Мама, а куда ты уходила? Что за дела на селе у тебя были?

– Я, что должна отчитываться перед вами? Я не Маруська, и не маленькая, и сама решу, что и как.

– Мама мы не против, интересно же.

– Может, и скажу, но чуть позже.

В это время принесли обед, расставили салатницы, закрытые супницы, фарфоровые и керамические, от всего шел вкуснейший аромат, что у Миши и Толи засосало в пустых желудках. Приём пищи был вечером и тоже в гостях, да ещё в стеснительных условиях. Ели только тогда, когда покрикивала на них Варвара Алексеевна, заставляя их кушать. Да утренний кофе с маленьким бутербродом. Что-то с разборками и в магазин ещё не ходили. И Миша село не осмотрел, не показал Толя, не до этого ему, весь в страданиях.

Обед проходил тихо спокойно, в основном разговаривали между собой Барятинские. Ирина была задумчива, и ещё не окончился обед, она встала, извинилась, сказала
«Я сейчас» и ушла в дом. Но дойдя до крыльца, повернулась и пошла в сад.
Все молчали, как будто и ничего не случилось.

Она ушла в самый конец сада, где росли яблони, прислонилась и обняла ствол дерева, старой яблони. Постояв немного, опустилась и села на траву.
Так она сидела, устремив взгляд сквозь листву в небо. Мысли у неё залетали и тут же вылетали, не задерживались. Да ей и не хотелось думать ни о чём, просто посидеть в тиши шелестящих листьев. Они всегда её успокаивали.

Через какое-то время послышались шаги, не поворачивая головы, она знала, идёт Толя. Его магический парфюм настигал её и здесь. Она поднялась и прижалась спиной к стволу.

Они стояли, смотрели друг другу в глаза, дыхание у обоих на вдохе на миг задержалось, расширением сдавило лёгкие, что больно стало, и разом выдохнули и уже оба дышали, как марафонцы.

Что творилось в сердце у Ирины, сама не осознавала, наплывала старая обида, предательство Толи, и хотела уже его оттолкнуть и бежать, и бежать, подальше от него.

Но он не выдерживает, он обхватил ладонями её лицо. И более не давая, ни секунды раздумий ей, впивается в её губы требовательным поцелуем, вышибая почву из-под ног. А разум моментально покинул её голову, но ещё оставалась щелочка для мыслей.

«Целует дико, жёстко и уже вероятно по взрослому, совсем не так, как целовал меня раньше в юности. – Неслось в мыслях у Ирины. – Хотя, что и говорить, прошла целая вечность, с тех пор, как встрял между нами Самойлов, а Толя поверил и уехал.

А, как вообще целуются?

Откуда мне знать, меня больше никто не целовал, кроме, как в щёчку любимыми дядечками да родителями и родными. Оттолкнуть?

Да. Надо оттолкнуть. –

И руки её напряглись, упираясь в его грудь, но снова мысль влетела. –

Но я, же сама, так тосковала и ждала его и уже все надежды рухнули, и не думала, что вот так с Марусиного танца, и с этого незнакомца, появится и Толя».
Ирина наслаждалась, упивалась его страстным поцелуем.

И всё вышибло из головы, никаких мыслей не осталось, лишь наслаждение и парение. Инстинкт на уровне предков растворился в сладкой неге.
Не знала, что такой жадный с болью поцелуй может посылать такие разряды тока по всему телу.
Больно, но сладко, томно и так непередаваемо хорошо, что Ирина на мгновение выпадает из реальности.
Вверху зашелестели листья яблони и даже ветви наклонились, касаясь их голов.

Но поцелуй не прекращался, и доводил её уже до звёздочек, до умопомрачения. Почти до полной отключки всех существующих тормозов.
Но нет, что-то осталось.
Неожиданно падает с дерева яблоко и больно бьёт её по голове. И словно упругий мяч, отскочив от головы Ирины, с силой опускается на голову Толи.
Тот от неожиданности, вздрогнув, оторвался от её губ, ошарашено осмотрелся и произнёс.
– Что это было?

В глазах Ирины мелькнуло хохочущее лицо Игорёши. Очнувшись совсем, она улыбнулась и тихо произнесла.

– Спасибо Игорёша. – И стала освобождаться из объятий Толи.

– Что? Не понял. Что ты сказала, Ирочка? – Тихо спросил Толя волнующим хриплым голосом. И вновь потянулся к её губам.

– Ничего Толя, отпусти. Не стоит голову терять. Мне хватило одного раза. Ответила она, поворачиваясь, чтобы уйти, но он её не отпускал.

На него посыпался с дерева поток яблок, Ирина отскочила от дерева, и пошла домой. За нею Толя, шагнул, чуть прокатился на яблоках, произнёс.

– Ирина постой, прости, я тебе сделал больно. Но может быть, всё-таки мы исправим наши жизни?

– Ничего не надо исправлять. Уже не исправишь. – Ответила она.

Она чувствовала, что сейчас слёзы польются потоком. И как же ей хотелось вернуться в его объятия, в которых она ощутила свою принадлежность ему, и только ему, Толе.
Казалось, она слилась с ним, с его телом даже сквозь одежду. Она растворялась в нём. Одежда не помеха была, все клеточки его и её, словно сами вытекли из одежды и слились в единое, полное целое, не разъединить.
Такого с ней никогда не происходило.
Да и когда?
Такого и мире нет, как ей показалось, и она отчего-то знала, с ним, с Толей происходило тоже самое.

– Ирина, я ошибся, поверив Самойлову. Ирочка, прости, повёл себя, как самый последний подлец, на всём белом свете. Ирочка, прости, и дай мне шанс, ты одна в моей судьбе, всё это время я так тосковал о тебе. Ирочка, я так одинок. Ирина, подожди.

Но Ирина ускоряла и ускоряла шаг, почти бежала. Она знала, нельзя задерживать шаги, иначе остановится и тогда всё.

– Ирочка я почувствовал, что я тебе тоже не безразличен, Ирочка, но ведь я люблю тебя и любил всегда.

Но Ирина уже побежала и вот уже спасительное пространство, звучала музыка, и тётя Лиза пела «Камису». А впереди Ирины шёл Игорёша. Она вышла из сада, увидела, как двоюродные братики Егорка и Серёжа с Марусей танцевали «Степ-данс» или же «шаффл» что-то скользило то, и другое.
А с ними танцевали Лёня и Максимка с Владиком.

«А у малышей неплохо получается». – Успела подумать она, как её взял за руку Игорь и тоже потащил танцевать. Приговаривая.

– Развейся, солнышко, скинь с себя наваждение. Не время ещё.
И крепко держал её руку.

– Ты зачем меня стукнул яблоком? Больно же. – Ирина ощупала место удара.

– А как тебя было вывести из транса? Ты же уходила в неизвестность. Хотя, какая неизвестность? Понятно и видно было, куда ты уходила. –
С нежностью произнёс Игорёша. – Не волнуйся девочка, всё будет хорошо. Ты ему веришь?

– А ты? – Ответила она вопросом на вопрос, потирая место ушиба на голове.
Игорь улыбнулся.

– Речь не обо мне, Ириша, а о твоём сердечке, о твоей душе. Отбрось всё, успокойся и проанализируй.

– Меньше всего мне хотелось заводить старую песню, Игорёша.

– Она уже звучит, Иришенька, и звучит в полную мощь. Твоё сердечко не выдержит ещё одного предательства.

– А он может ещё раз предать?

– Если хочешь, мы его просмотрим, скажу Лёне.

– Нет, не надо Игорёша, не надо, даже думать об этом не могу.

– Тогда успокойся и сама себя просмотри. Но подожди лететь на огонь страсти, крылья опалишь. Нужно ещё доверие. Доверие ваше друг другу.
Пока я вижу в вас обоих, обида на себя, на каждого и ещё есть сомнение.
Прошло восемь лет, и каждый жил своей жизнью.
Твоя была чиста, а у него многое, что было. Тебе говорю об этом, чтобы знала. Вот здесь подумай. Будет у вас сомнение, или доверие. Или же просто познакомить его с детьми и жить дальше. Детям трудно будет и обидно, почему папа не рядом. Ты слышала, что говорил Владиславчик?

– Да, слышала.

– Не сегодня, так завтра, это я образно говорю, но действительно так. Они сами узнают о нём. Игорёша вел её в медленном танце, не смотря на быстрый темп звучащей музыки

– Как? Он скажет?

– Сегодня малыши бегали к нему.

– Зачем? – С испугом спросила Ирина. – Кто допустил?

– Егора посылали пригласить их на обед, так малыши увязались с ним. Может, и не надо было приглашать их. Но маме нашей, как всегда жалко стало. «Двоечники голодные, кто же их накормит» и послала Егорку. А с ним и малыши. Пока ещё во двор, пока были возле крыльца, но и забегут в дом, придёт время.

– И что? Он посмеет им сказать?

– На стене висят его детские фото и не только его,  Софья Марковна любила развешивать и расставлять везде фото. Детских там много, и они копия малышей наших. Сами заинтересуются, отчего и почему.

– Но он же, вроде продаёт дом-то. Так?

– Ещё не известно. Думал продать, но он не знал о детях. Да и как он продаст то, что не принадлежит ему? Он об этом не знает, не удосужился посмотреть документы.

– Уедем, Игорёшь уедем.

– Не стоит. Только приехали, бабушка скучала, Томочка с Костей. Не стоит  бегать Ирочка, солнышко, в чувствах разберитесь. А детей пока не трогайте. А я и не дам вам их пронести через жернова ваших разборок, не позволю. Лучше я сам назовусь им отцом.

– Хм, хо, Игорёша, ты с ума сошёл?

– Нет, не сошёл. Семь лет воспитывал, могу и дальше. С рождения на моих руках. Меня папой назвали, и даже меня назвали папой вперёд, чем тебя мамой. Называют и думаю, будут называть, не зависимо, от того, что знают, папа у них другой человек, и он занят, в дальней командировке. Папа у них герой, помогает народам освободиться от гнёта.
С сарказмом добавил Лёня.

– А зачем рассказал? Даже папа был против, того, чтобы им рассказывали, что отец у них другой человек, да ещё в командировке. Зачем сказку сочинил? Лучше бы конец сказочный, какой-нибудь придумали, чтобы больше не спрашивали. Должно было быть окончание.

– Нельзя лгать, таким чистым душам.

– А это не ложь?

– Ложь, но она более правдоподобная. Им же сказали, папа скоро появится. Так, что думай. Вначале выясни, стоит ли бросаться вновь в огонь. Но нельзя лгать.

– Хм, а фотки, Игорь?

– Могу сейчас же пойти и уничтожить их.

– Ты можешь. Можешь, дядечка мой любимый. Я разберусь в себе. Обещаю. Не стану торопиться. Не волнуйся за меня.

Ирина положила ему голову на грудь, Игорь прижал её, чувствовал её слёзы, слышал её сердце, как колотится, пульсирует.

– Не плач, маленькая. Вот такая у вас любовь, проходит через трудности.  А я только счастья тебе желаю, солнышко, растворите в себе все недомолвки, сомнения, всё, что может вгрызться в вашу чистую любовь, и вы будите счастливы. Растворите и уберёте всю грязь из неё, и она возродится.

– Может, всё же разрешите продать ему дом?

– Ирочка, как? Как мы можем продать этот участок из своего, его ещё выделить надо, бумажная волокита. И потом, испокон веков принадлежало только нам, даже поселил его деда наш дед, не разделяя участка. Мы дали им, как это сказать, просто жить на своей земле и всё. И ещё, для чего нам здесь посторонние люди? – Игорь улыбнулся, продолжил. – Если этот посторонний станет не посторонним, пусть живёт. Нам, что жалко?
Он рассмеялся, засмеялась и повеселела Ирина.

И уже давно уехали Константин с Тамарой вновь на работу. В калитку вошёл Толя, волосы его были влажные, и одежда  была уже на нём другая. Навстречу бежали малыши, он с замиранием сердца остановился, руки дёрнулись, сами потянулись, хотели поймать детей, но малыши увернулись, и с обеих сторон обежали его, выбежали за калитку, подбежали к машине, где были старшие дети. Толя смотрел им вслед. Малыши оглянулись и  наперебой закричали.

– Папа! Папа!

Толя качнулся, хотел уже рвануть туда к ним, так заколотилось в радости его сердце. Но в это время с ним поравнялся Игорь,  и жёстко сказал.

– Остынь, они не тебя зовут. Меня они папой называют.
– Но почему?
– Потому.
– Папа Игорёша! Где  же ты? Мы же ждём.
– Вы куда?
– На детскую площадку. Там встреча у них назначена.
– Папа Игорь. – Опоздаем. Вновь позвали малыши.

А Игорь  с радостной улыбкой  добавил.
 
– Влюбились вчера в девочек. Вера Сергеевна, вы с нами? Отдыхали бы, ещё будет ваше время. Сейчас у меня отпуск, сам ими буду заниматься, мне самому в радость, отдыхайте и вы обе. И тебе и Любочке Сергеевне выходной, пока до вечера, а там посмотрим.

– Хорошо Игорь Ильич. И женщина повернулась пошла назад домой.

– А это кто? Вчера ещё хотел спросить об этих женщинах. Чем-то они напоминают папиных родственниц, троюродных, что ли сестёр, или ещё глубже. Уж и забыл. А вчера увидел их, показалось, на них похожи, только те были инвалидками. Сто лет никого не видел. Я село мало узнаю.

– Эко ты, оказывается, древность, какая у нас. – Пошутил Игорь. –
Няни наших малышей. Так сказать,  дальние родственницы. Мы им помогли, а они нам помогают. И тоже были инвалидами. Но современная медицина порой творит добро. Если знаешь, куда и к кому обратиться.

– Можно мне с вами?

– В таком виде? Ты же мокрый. Что охлаждался в реке? Нет, с собой не возьму.

– Папа Игорь!

– Я здесь, в машину быстро, а то ваши невесты не дождутся вас.

– Ура!! – Закричали оба, залезая в машину

Они уехали, а Толя остался. Он почувствовал себя не уютно, словно отгорожен от всего мира. И ему пришло, за летела колючая мысль и вслух  прошептал.

– Мы, как в разных измерениях живём. Даже в разных вселенных. Совпадут ли наши вселенные, состыкуются? Объединятся?

Девушки с Лизой убирали со стола  посуду, им помогал Лёня. Миша разговаривал с Евгением. Толя видел, Миша о чём-то увлечённо рассказывал Евгению, а тот снисходительно улыбался.

«Ну, надо же? Здесь встретились лётчик и десантник, есть о чём поговорить» Подумал Толя.

Варвара Алексеевна дремала в кресле под самым деревом, и Толя повернулся, ушёл домой.
Там он, взяв ключи от Мишиной машины, и поехал в центр села, на детскую площадку. Но подумал,

«А вот на какую? Их в селе несколько, а может и больше уже, на каждой улице вероятно, не считая в школе, в садике и в парке. По всей вероятности в парке для чего им в школу или в детсад ехать». – Продолжал думать Толя, и поехал к парку.

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.