Беспрепятственно вступает в права сказка

Музыка начала стихать.  Гости разбрелись по углам, кто-то занялся игрой в карты, кто-то закурил сигару на веранде, задумчиво разглядывая сигналы мерцающих звезд.  Незащищенный покров земли тонул в хвое, в шишках.  Терял сознание, снова обретал его.  Постепенно спускалась ночь.  Однако сон природы лишь напоминал о циркадных ритмах бытия.  Заветные имена еще не прозвучали.  Главные тосты не были произнесены.  Поцелуи лишь представлялись в мечтах, а боль колена полена в камине превосходила боль в суставе самого бойкого из танцоров.

Хозяйка уселась в кресло, вбирая взглядом улыбки гостей.  От усталости тушь слегка потекла и оставляла черные следы ресниц на нижнем веке.  Лямка чуть приспущена.  Щеки, однако, все еще горят и хранят инициалы главного гостя, выведенные серебристой краской на розовом пунце. 

В бальном зале объявлен ужин!  Официанты, облаченные в черно-белые фраки, несут серебряные подносы, уставленные разными яствами.  Чего здесь только нет, и утка в яблоках, и паштеты, и даже мороженое со вкусом философии.  И даже печенье с галлюциногенными грибами... Внезапно стены раздвигаются – выразительное съестное остается при свете свечей, а полукруглые стены наполняют лучи прожекторов мерцающего голубого оттенка.  Мы видим кино.  Солдат лежит в поле, прикованный цепями к земле.  Жилы ручейков и рек ползут к его запястьям.  Грудь дышит тяжело.  Он обездвижен.  Но что-то заставляет его улыбнуться.  Он видит, как в небо поднимается рой лезвийных бабочек, задевая друг друга прозрачными крыльями.  Бабочки исчезают, появляются кони.   Он подчиняется воле воображения, а не воле сковавшей его земле.  Кони бегут по кругу.  Беспрепятственно вступает в права сказка...  Солдат облокачивается на локти и...