Или любовь. Глава 6

– Да, ребята, садитесь за стол, подкрепитесь, да расскажите, как докатились до такой жизни. – С улыбкой пригласил их Константин. – Лизонька, Томочка поставьте чистые приборы. А, где у нас дети? Всё гуляют? Не загуляются? Проголодались вероятно уже.

– Гуляют, гуляют, все гуляют, с ними Вера и Люба. Скоро придут, теперь уж точно проголодаются, накормим. После такой прогулки аппетит нагуляют.  – Ответила Тамара.
Она уже несла чистую посуду. И женщины стали вновь сервировать стол, и ставя на стол угощения, а что-то убирали. И вернулся Игорёша.

– Ты, что с ними не поехал? – Спросили его.

– Нет, там всё тихо, здесь интересней будет. А они пусть проветрятся.  И что стоите? – Обратился он к соседям. – Вас разве не приглашали за стол?

– Приглашали. – Ответил Толя

– А это удобно? – Спросил Миша Толю.

– Удобно, удобно. – Ответил Игорёша. – Не удобно было целовать нашу Мусеньку, но ты же поцеловал. Тебе значит удобно было вырвать её у меня из рук, да ещё целовать. А сесть за стол и пообедать с нами не удобно тебе.

– Простите меня пожалуйста. Я не знаю, как получилось, просто голову сорвало. Мне показалось, что сейчас она исчезнет и всё и опять целая вечность ждать, искать. Показалось, вы её уносите, а я остаюсь один, ощущения были такие, если я не коснусь её, я умру.

– Эко тебя разморило и взорвало.  И часто так с тобой? –
Спросил Константин Ильич.

– Первый раз за всю мою жизнь. Честно говорю. – Ответил Миша.
Барятинские рассмеялись, а Игорёша продолжил.

– В нашей большой семье только две принцессы, две девочки, остальные мальчиши богатыри. У Жени сыновья.

– И у тебя сын? – Спросил его Толя, сам не зная, почему.

– У меня? – Спросил Игорёша. – Хм, возможно, даже два. – И недовольно ответил. – Но принцесс наших мы не дадим в обиду, учтите.

Толя почувствовал недовольство и ему показалось, сейчас грянет гром и хоть как-то оттянуть грозу, решил перенести разговор в другое русло, обратился к Варваре Алексеевне.

– Варвара Алексеевна, а вы, как чувствуете себя после вчерашней езды на скутере? Как ваша фибрилляция? Не донимает?

Все Барятинские обратили свои взоры на неё и сыновья в один голос произнесли.

– Мама!? Что случилось, какой скутер?

– Вот просили тебя? За язык тянули? Двоечник?

– Как, что, так прям сразу двоечник.

– А кто же ты? Ты не мог держать язык за зубами?

– Простите Варвара Алексеевна, я не знал, что это тайна, но вы так ловко управляли им и ехали на нём, прямо летели. У вас здорово получалось.

– Прощаю, ладно, не тайна, но….. И что вы так смотрите на меня? – Обратилась она к своим детям. – Да, прокатилась на Марусином скутере. И что? Я ещё хочу на Лёниной «Яве» промчатся.

– Мама!? – Вновь в один голос произнесли сыновья.

– Да, да, и да. Должна же я попробовать экстрим. Всю жизнь прожила по струнке, что дома, что в школе. А в данный момент, Илья мне разрешил жить в своё удовольствие. А я хочу ещё с парашютом прыгнуть, и ты, Евгений, мне в этом поможешь, указала рукой на сына.

– Мама!

– Дети, у меня цель, попробовать всё и все свои мечты, не проявленные и не завершённые воплотить. Ну, вот подумайте сами, вот предстану я перед Всевышним, и что я отвечу ему, когда спросит, чего я добилась в этой жизни? А я, кроме подтирания носов, да вдалбливания наук школьной программы двоечникам ничего и не сделала. Ну, развлекала их, что там ещё, Анатолий, что ещё было?

– Да, много чего, Варвара Алексеевна, сразу так вот и не вспомнишь, в походы ходили, кружки разные, вы, как наш классный руководитель, нам очень нравилась, мы вас любили.

– Это всё мелочи. И не мешайте мне. Я дышать пользой хочу.
Барятинские расхохотались.

– Дыши, мама, дыши, я тоже с вами буду, надоела рутинная жизнь.
Добавила своё мнение Тамара

– Я присоединяюсь. – Произнесла Лиза, жена Евгения. Хоть немного подышу, пока живём здесь.  А может, мы до конца лета останемся? А? Жень?

– У нас бунт на корабле. – Расхохотались все братья.

– Посмотрим, может и до конца лета побудем здесь. – Ответил Женя. – Дышать, так дышать.

– Хорошо, хоть я и Лёня не женаты. – Хохотал Игорёша.

– А вот здесь надо исправлять. – Твёрдо произнесла бабушка. Племянницы и племянники опередят вас. Останетесь бобылями.

– А мы кушать хотим. – Послышались детские голоса.

– И мы тоже и мы хотим. – Послышались мальчишеские голоса по старше. От калитки шли юноши лет 15 и 17. За руки они держали малышей, лет шести, семи. За ними шли две женщины лет по пятьдесят.

– Ну наконец-то. – Произнесли несколько голосов Барятинских. – Нагуляли аппетит, хоть теперь накормить нормально.

– На гулялись? Всех повидали, кого хотели?

– Да, да. На перебой отвечали мальчики. – И на горке были.

– Дедуль, хорошо детскую площадку обновили. Нового много стало. Мы еле успевали ловить малышей. – Произнёс один из юношей.

– Стараемся. –  Улыбнулся Константин. –

– Ручки мыть.
Но малышей уже повели женщины, что пришли с ними.
Вскоре Тамара и Лиза стали усаживать детей и Тамара обратилась к женщинам, которые уходили в дом.

– Вера, Люба, а вы отчего уходите? – Вы тоже наша семья.

Детей усадили, подали им кушанья. И те с удовольствием и с аппетитом стали кушать. Толя, мельком взглянул на детей, осмотрел взрослых, сыновей дяди Евгения и вдруг его взгляд упал на малышей.

Он так и остался сидеть, неся ложку ко рту, он не только замер, он впал  в прострацию, в стопор. Ложка упала, назад в тарелку, обрызгав всех кого достали брызги, сидевших рядом с ним. Перед собой он видел две свои детские фотографии. Наступила тишина, лишь причмокивание малышей, с удовольствием уплетавшие еду, да их спор между собой, «кто быстрее» и успокаивающие слова женщин, что были с ними. Они тихо делали им замечания:

– Кушайте медленно, не торопитесь, выпрямить спину, держи правильно ложку, кушать молча. – Но и сами замолкли услышав тишину.

Все взрослые взгляды были устремлены на Толю, лишь малыши не обращали ни на кого внимания и с улыбками поглощали пищу. Барятинские молчали, а Миша, стряхивая и вытирая салфеткой брызги пищи с себя и вокруг себя на столе, тихо спросил Толю.

– Что случилось? Толя? –
Но посмотрел на Толю, проследив его взгляд, всмотрелся  в малышей, затем в лицо Толи, и вновь на малышей у него замелькали фото висевшие в одной из комнат в доме Толи.

«Пять лет мне здесь. – Сказал вчера Толя, щёлкнув ногтём указательного пальца по стеклу рамки фотографии. – Правда не узнать меня в этих физиономиях моих?»

«Да! Вот это да! Одна и таже улыбка, и задорный взгляд, как и у этих малышей». Подумал Миша и тихо произнёс.

– А ты, Толя, действительно идиот, даже больше чем я.

– Он не идиот, идиоты совсем другие, а он, прошу прощения у женщин, он подлец, дуботол, блендомет, выплюнуть и растереть, много чего можно сказать о нём, и наконец или чайлдфри, или натуральный козёл и к тому же лузером стал.  –
Тихо и цинично произнёс Игорёша.

– Игорь, дай парню прийти в себя, по-моему он ещё не слышит. – Произнёс Константин Ильич.

– Слышит он всё, вон какая реакция идёт, то бледнеет, то краснеет.

– А, почему…. почему я не знал? – Тихо спросил Толя.

– А что сам ты не мог догадаться, что после такого дети бывают? Сбежал как последний…. Нам бегать за тобой? Просить и умолять? Так мы не из тех, за кого ты принимал нас. Сплетням поверил? Так зачем и для чего, было тебе рассказывать. – Жёстко резал словами Игорёша, они отпечатывались внутри Толи и оставляли в сердце глубокий  след.

– Игорь подожди. – Строго произнёс Константин. – Не так грубо.

– Грубо? Это грубо? Я бы сделал ему и грубо, и жёстко, да руки пачкать….

– Игорёша, подожди. – Обратилась к нему Лиза, жена Евгения. –
Мальчики вы покушали? – Спросила она своих сыновей.

– Да, мама, покушали. – Ответили старшие дети сидевшие за столом. –
А десерт?

– Десерт позже, идите в дом, там можете покушать десерт, здесь взрослые разговоры. Юноши встали и ушли. За ними потянулись малыши, с ними ушли Вера и Люба.

– Вера, Любочка, если Максимушка и Владик захотят отдохнуть, пусть спят, уложите их. – Произнесла Тамара.

«Максим и Влад. Моих сыновей так зовут. – Подумал наконец очнувшийся Толя. – Максим и Влад. А какое полное имя у Влада? Боже!
Почему так произошло? Нет, нет я не чайлдфри, нет. Что же я так сглупил? Я подлец? Действительно подлец? Но я не знал, даже не мог подумать тем своим умом. А позже? А позже вообще старался не думать даже об Ирине, был уверен она замужем.

Он вспомнил ехидную ухмылку на  довольном лице Самойлова, когда тот сообщил ему, что Ирина его и готовится к свадьбе.
Вот подлец! А я? Да, я  тоже подлец,  поверил Сашке Самойлову. Ведь знал, верить нельзя ему, знал, что чуть ли не с первого класса бегал за Ириной. И знал, что она вообще не обращала внимания на него. Но, как попали к нему её интимные вещи тогда? Ох!
Действительно, я натуральный дуботол. Да, вещи же можно украсть. Сам однажды ещё в десятом классе стащил с верёвки, на которой сушилось белье, Иришкины трусики. Такие прозрачные ажурные, маленькие, и как она вмещалась в них.

Вспомнил, как крался, пробирался садом, на тот закрытый дворик, где были натянуты для сушки верёвки. 

И с какой   нервозностью снимал их, оглядываясь, как бы кто не увидел. Но увидела мама, когда уже бежал по своему двору прижимал их к своему лицу. Казалось чувствовал запах Ирины. Вот дурак-то был.

Правда получил от своей мамы такую выволочку с поркой. Ремнём, ни на что не посмотрела, что уже взрослый, и так отстегала меня, что три дня нигде не показывался, даже во двор не выходил.
А, что она приговаривала?
Не помню. 
Только запомнил, что трогать интимные вещи женщин имеет право только муж.
Да досталось тогда мне, что даже и позже, никогда не дарил своим подругам нижнее бельё. Мужем им не собирался быть никому из них.
Вот ведь, как может разум залепиться и ослепиться ревностью, которую сам же нарисовал во всех комбинациях. Ох!
Бог мой, как всё исправить?»

Дети ушли, а за столом продолжалась стоять тишина. Все Барятинские сидели скрестив руки на груди, не прикасались к пище. Лишь Варвара Алексеевна взяв яблоко откусив его и сочно хрустела им.
А Толя всё смотрел в сторону дома, на дверь, где скрылись его дети.

– Мои дети. – Произнёс он тихо.

– Твои? – Спросили сразу несколько голосов в унисон.

– То, что они твоя копия, не делает тебя отцом. – Произнёс Константин. –
Это звание ещё надо заслужить.

– Да, да, я это понимаю. –
Он замолк, в груди появился протест, что-то в сердце повернулось, словно хотело вылететь из него и лететь туда в дом, прижать к себе эти копии себя. Вздохнув, спросил. – Но почему же, до сих пор я не знал? Никто мне даже ни шуткой, ни намёком не сказал. Ведь со многими я встречался.

– А кто бы тебе сказал? Кроме нашей семьи не знал никто. – Ответил ему Константин.

– Но, как такое можно скрыть?

– А мы не скрывали, не распространялись и всё. Для чего кому-либо знать наши проблемы? Хотя я не считаю это проблемой. Внуков я люблю и обожаю. Ирине надо было учиться, и это для неё хорошо, а ты даже институт бросил, но она окончила, несмотря на препятствия. Вы, как помню, вместе мечтали дальше продолжать.

– Да, хотели, но я в свой город, в институт перевестись хотел, не получилось, встретил там Самойлова, после разговора с ним забрал документы.   Техникум связи закончил и  ушёл в армию. Спасибо Варваре Алексеевне и Ирине всё же, вбились мне какие-то знания. Легко и быстро окончил техникум и в армию. А затем….

– Да знаем мы о тебе всё. – Перебил Игорёша. – А Ирину я увёз, как только ты исчез. Она в Лондоне училась, там и родились наши солнышки. Она в селе не появилась. Поэтому никто не знал. Лишь мама твоя знала, а отец и дед не успели. Ты фотки на стене все просмотрел? Нового себя не увидел? Но мама твоя молчала, мечтала дожить, увидеть их. Не получилось.
А потом твой образ жизни оставался желать лучшего. К чему тебе дети? Ты даже не знал, кто тебя вытаскивал из той кучи грязи, куда ты порой частенько скатывался. Кто тебе и в учёбе помогал, на сессии допускали. Учился, он называется.

Туманный мозг Толи не всё воспринимал сказанное Игорем, наконец, он очнулся и ответил.

– Почему? Знал. Какой-то Кирилл мне помогал. Но кто он? Не знал, он  никогда не пояснял, почему он это делал. Всего однажды он сказал по просьбе отца. Спрашивал, откуда он знает моего отца, не отвечал. Говорил, знаю и всё, а тебе не обязательно знать, что и как

Барятинские рассмеялись. В мозгах Толи что-то заработало, и он спросил.

– Так это вы были, Константин Ильич?

– Нет, мой отец, Илья, в то время он ещё жив был. Он обещал твоему отцу присмотреть за тобой. А ты даже на похороны и то не приехал.

– Да, здесь стыдно до глубины души и больно. Бросил их совсем, но думал временно, но как-то… всё… вот как блудный сын вернулся, а их нет.

– Блудный сын? – Рассмеялся Игорь. – Ты хоть понимаешь значение этого слова, блудный сын? Здесь имеется совсем другой смысл, а не как возвращение домой. Осознание. А у тебя оно есть? Осознал свою жизнь? Время прошлое, что об этом говорить, в твоём сердце это кипит и варится, сам найдёшь, как восстановить состояние равновесия и гармонии.

– А что с дядей Ильей случилось? Почему он умер?

– Боролся за наше село, вас всех отстаивал, жизнь вам достойную дать хотел. Сердце не выдержало, а когда в Лёню стреляли, так …. Уйти в сторону мы не могли, однажды наши предки в семнадцатом году в прошлом веке отошли, предоставили всё народу. И что получилось? Всё сожгли, всё разрушили. А могли бы жить и пользоваться всем. Да, что говорить. Сколько восстанавливали. В этот раз мы не позволили разорить село и всё то, что ваши же деды и отцы довели до ума, дали вам всё. И, что вновь скатиться в нищету? Но теперь-то уже всё хорошо.

– Константин Ильич, вы приехали, как хорошо. –
Услышали они от калитки.

К ним приближался человек средних лет, на ходу расстегивая молнию на виниловой папке.
– Константин Ильич, нужна ваша подпись.

– Что подождать до завтра не может? – Спросил Константин. –
Завтра выхожу на работу, завтра, сейчас у меня другие заботы.

– Только подпись, Константин Ильич. А я сейчас Леонида Ильича увидел, обрадовался, думал, он подпишет, но он сказал, – это не его обязанность, влезать в денежные операции. И сказал, что приехали, вы,  к вам послал.  Так кто подпишет? Вы или Тамарочка Александровна?

– Где ты их видел?

– На площади, там репетиция идёт, к празднику готовят. Они там со всеми вместе. На днях праздник, а я не могу выделить средства, используют свои личные, а меня знаете, как теребят, приходилось прятаться от всех.

– Как до сих пор не выделили? Тебе же оставили на праздник разрешение и чек подписанный. Что с ним?

– Цел, цел, не волнуйтесь, но вы оставляли Людмиле, но она на больничном, и сама не приходит, и ключи от сейфа не доверяет. 

Барятинские рассмеялись.

– Перестраховываетесь?

– Как же, деньги-то не мои, Константин Ильич.

– Верно, народное добро надо беречь.

– Да, да и я такого же мнения, Константин Ильич. А как ваши девочки-то похорошели, красавицы прям, глаз не оторвать.

– Дмитрий, не юли, что ещё надо?

– Мне лично? Только отпуск, а остальным зарплату, Людмила-то болеет.

– И, что этот вопрос не могли решить без нас. Всё же ведь оставил.

– Так Людмила не доверяет. Полмесяца болеет.  Подпишите.

– Что жизнь остановилась с нашим отъездом? Вы что там? Совсем обленились, сами не можете уже не о чём подумать без подсказки? До завтра это не подождёт? Объяви завтра с утра, хотя ладно, поехали. На месяц оставил вас, а вы, как дети малые.  Что безналичный провести нельзя? Я уехал и конец света?

– Так Людмила не доверила никому, сколько я её не упрашивал. Не только сейф, и кабинет свой не доверила и не подписывает.

– Людмиле на пенсии давно пора отдыхать. – Произнесла Варвара Алексеевна. Моя ровесница, а ты её всё бухгалтером держишь. Почему Томочка не оставила за себя Светланку?

– Мама она очень хороший бухгалтер, с ней мы вышли из всех кризисов и без обманов, честно. Пусть работает, но верно перестраховывается она, без нас шага не сделает.

– Молодым дорогу дать надо. Светланка вполне может заменить её. Томочка пересмотри это дело. Костя?

– Так жалко, пусть работает, что одной ей дома сидеть. А Светлана экономист, пусть занимается своим делом.

– В помощницах пусть будет. Так и до маразма можно дожить. Бухгалтерия штука серьёзная. Не доверяет, надо же!  Веру Дмитриеву поставь на её место. Девушка с отличием закончила и уже на стажировалась. –
Возмущалась Варвара Алексеевна. – Можно подумать мне свою школу не жалко. А уступила дорогу молодым.

– Мама,  мы подумает, как сделать всё лучше и без ущерба для всех и чтобы души никому не ранить. Так родные мои, я поехал, Томочка, поедем, зарплату надо выдать. Нельзя народ оставлять без средств. Иди, бери ключи, жду тебя, идём Дмитрий,  сейчас Тамара выйдет, поедем. А вы оставайтесь, отдыхайте.  – Обратился он к остальным. – Анатолий, с тобой договорим вечером. Надеюсь, не удерёшь ещё раз.

– Нет, что вы. Куда я теперь, мне бы прощение вымолить у Ирины.

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
фото из интернета.