Отец народов. Часть первая

«Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет её!»
И.В. Сталин.


В память о моей бабушке Анне Ипатовне Ердаковой  (1918-1999).

       Отец народов.       
  (Историко-биографический роман в стихах).
         
        Часть первая.
      
          Вступление.

Любовь народа не имеет страх:
Героям,  как и матушке-планете,
Жить вечно предначертано в сердцах,
Спустя года и бум тысячелетий.
Их имена, как прежде, на устах
Поднимут рокот для дискуссий в свете.
 
Мы знаем то, что принято в быту
«Чтить по заслугам каждого героя»,
Но почитатели  другого  строя,
Как прежде, развивают клевету.
Не обошла она и стороной
Того, кто, залатав прорехи,
Добился максимальные успехи,
Огромнейшей руководя страной.

Отдав народам силы и года,
Построив вместе с ними Сверхдержаву,
О них оставил память  навсегда,
Как о Героях фронта и труда,
В победах отстоявших Честь  и Славу.
Пришлось тогда не только по уму
Немыслимые проявлять старанья
Советскому народу и ему:
Преодолев  большие испытанья,
Разбить врага, рассеяв кутерьму.

Его как будто сам Господь послал
Поднять с колен  громадную Россию,
Дав твёрдо взяться за Её штурвал,
Чтоб мощную создать в Ней индустрию.
Чтоб каждый в Ней живущий гражданин
Мог посвятить себя Её подъёму,
На благо человеку трудовому,
Для достижения иных вершин.
Они героями ставали в деле,
Их имена на всю страну гремели.
                1.
Но для него всё началось давно,
Чтоб оказалось то осуществимо.
Он с детства видел, как идёт на дно
Отчизна от жандармского режима.
Как угнетается рабочий класс,
У крестьян нет личного надела,
А сам царь государственный запас
С лакеями прогуливает смело.
В ту пору молодой семинарист
Решился на отчаянное дело -
Открыто выйдя против  беспредела,
Стал верный и воинственный марксист.
За что из семинарии вдогон
За деятельность свою  был исключён.
                2.
Неполноправный пролетариат
Не видел от царизма идеала,
А в том был император виноват,
Загнав его под рабство капитала!
Не зная милосердия души,
Свои он устанавливал законы,
За тяжкий труд платя одни гроши,
Себе же загребая миллионы.
Капитализм как страж над всем стоял,
Владея основным потенциалом,
Народ же был простым стройматериалом,
Который эту мощность воздвигал;
Он сам, как прежде, не имел свобод,
Батрача на царя и на господ.
                3.
Тогда все начиналось для него:
Подполье, ссылки, аресты, побеги…
Он шёл на это ради одного:
Чтоб пробудить идею в человеке!
Уже как дальновидный поводырь,
Он вёл пропагандистскую работу,
Соратников ведя к перевороту,
Задачи ставя пред собою вширь.
Он Ленина пока знал по трудам,
«Искра» его в нём пламя разжигала;
В его статьях он сразу  увидал
Учителя и профессионала,
Потом себя он начал убеждать,
Что должен его лично увидать.
                4.
Но эта встреча не была близка,
Обоим им грозили испытанья,
Но воля и подход большевика
Пройдут всегда любые расстоянья,
А стойкости большой прибавит страсть,
Которой с изобилием хватало,
Чтоб дать Коммуне новое начало,
Низвергнув  императорскую  власть.
Но опасаться ей за свой престол
Уже теперь серьёзно приходилось:
В народе нарастала злая сила,
Чтоб сбросить бесконечный произвол.
Всё чаще раздаваться лозунг стал:
«Долой царя и чуждый капитал!»
                5.
На это власти отвечали злом,
Когда от кутежей своих трезвели;
Он сослан был в иркутское село,
Тюремщиком убит был  Кецховели!
Наверно, в эти дни в его душе
Негодовали мысли в мятеже?!
Но, зная свои цели до конца,
Имея  высший балл самооценки,
Перед  врагом не падал на коленки,
За километр чуял подлеца!
Как путь этапа стал преодолим -
Сибирь уже предстала перед ним,
С дремучим лесом и под толщей снега,
Опасная для дерзкого  побега.
                6.
Под крепким льдом бежала Ангара,
А рядом шла работа на артели,
Вблизи сидели люди у костра,
О чём-то с удовольствием галдели.
Среди них тоже находился он,
Обратно в свои думы погружён;
На этих днях письмо  пришло ему,
Оставив массу сильных впечатлений -
Ему впервые написал сам Ленин,
Дав ясную оценку ко всему.
От этого он размышлял опять,
Чтоб попытаться  вскоре убежать,
Готовясь для большого  испытанья,
Чтоб выполнить партийное заданье.
                7.
Решился он. В начале января,
Лишь показалась вдалеке заря,
Собравшись потихонечку в дорогу,
Отправился в Иркутск навстречу року.
На улице ужасный был мороз,
Сугробы по колено и метели,
Но, по пути наткнувшись на обоз -
Последовал за ним к заветной цели.
Путь долгий предстоит ему пройти,
Повсюду рыщут царские собаки,
Не избежать в дороге передряги,
Чтоб  крах капитализму нанести;
Но, помня прежде  Ленина наказ,
Его держал он прямо на Кавказ.
                8.
Он был одним из редких удальцов,
Который не бросал на ветер слов -
Мог в трудный час прийти на помощь другу
Да безвозмездно оказать услугу.
Он был среди товарищей любим,
Их  общей дружбе не было предела;
К внезапностям стремясь очередным,
Все вместе они действовали смело.
Он знал, что в нём нуждаются они,
Что с партией их связывают цели,
Что держатся единой параллели,
Марксизму посвящая свои дни.
Вот потому сквозь мрак и стужу вьюг
Бежал из ссылки он скорей на юг.
                9.
Дорога  была долгой и трудна,
Но всё же для него преодолима.
Когда через Сибирь он ехал мимо,
То непрерывно наблюдал с окна.
Он видел бесконечную тайгу
Пока ещё укутанной в снегу,
Замёрзшую толпу на полустанках,
Почтовый ожидающей привоз,
Детишек, с гор несущихся на санках,
Смотрящих на пыхтящий паровоз.
Но вскоре всё осталось позади:
Курган, Уфа, Самара и Царицын…
Кавказский край виднелся на пути,
Грузинские переходя границы.
                10.
В Батуми ждал рабочий комитет,
Где пробыл он в теченье получасу;
Оттуда он в Тифлис поехал сразу,
Имея там большой авторитет.
Наладив связь с другими, стал готов
Сквозь массы порицать меньшевиков.
За месяц, объезжая Закавказье,
Громил их  через стачки и печать:
«Врагам народа в пролетарском классе
Не место, надо их разоблачать!..»
Для дела не жалея ничего,
Он за собой повёл рабочих следом;
Под личным управлением  его
В Баку была одержана победа.
                11.
Об этом я подробно опишу,
Ведь то имело сильное значенье!
В народе нарастало пробужденье,
Всё чаще  поддаваясь  грабежу.
Эксплуататор жил по-своему,
Платил гроши и ущемлял рабочих;
Они же не имели полномочий,
Чтоб волю свою выразить ему!
Рабочий день до двадцати часов,
За недовольство штрафы и задержки;
Там власть людей считала за скотов,
В ответ бросая дерзкие насмешки!
Но он и пролетарии тех мест
Сумели сделать массовый протест.
                12.
В декабрьские дни во всём Баку,
Когда терпенье лопнуло народа,
Была везде прекращена работа
Назло эксплуататору-врагу.
Сплочённые единою мечтой
Под руководством нашего героя,
Доставили владельцам геморроя,
Нарушив мир в структуре городской.
Власть выслала отряды казаков,
Чтоб разогнать трудящихся колонны;
Но клич манифестантов был суров,
А дух поднялся революционный.
Пошли в ход камни и металлолом,
Громя все нефтепромыслы кругом.
                13.
Весь месяц были лозунги слышны,
Не утихала стачка, дав размаху;
Промышленники прятались от страху,
А Власти были ошеломлены.
Но, видя стойкость масс и их напор,
На компромисс пошла она в итоге;
Был принят коллективный договор,
Порядок устанавливая строгий.
Рабочие добились своего,
На то была их общая заслуга,
А это стачка стала как наука,
Ворвавшись в каждый разум глубоко.
А дальше всё пошло на самотек,
Дав мощный к революции6 толчок.
                14.
В империи был хаос и бардак,
Дошедший до великих потрясений;
Тогда стал просыпаться  русский гений,
К Социализму сделав крупный шаг.
Страна была охвачена борьбой
Народных масс за право своё в жизни,
Гремели лозунги наперебой -
Низвергнуть чтобы рабский культ царизма.
Царь Николай на соглашение пошёл,
Чтоб обмануть доверие народа,
Ведь в манифесте заявляя твёрдо,
Давал свободу, кончив произвол.
Но только стало пламя утихать -
Он беспредел продолжил свой опять.
                15.
Не обошлось событье без резни,
Да и она не стала результатом -
То ложный выход был из западни,
Что после обернётся чревато!
Невежество властей и их цинизм
Потом по ним самим ударят с тыла;
Стал сей беде виной капитализм,
Который буржуазия  взрастила.
Но грянул в жизни новый поворот,
Марксизм уже блуждает, как зараза;
Он вскоре всю империю сметёт
Перед ногами трудового класса,
Поводырям дав точный ориентир,
Чтоб переделать по-другому мир!
                16.
Но дальше продолжается рассказ
О том, чьё имя после станет свято.
Его из Закавказья в этот раз
Ждал нелегальный съезд, как делегата.
Он в «финском» Таммерфорсе проходил,
Где Ленина он смог увидеть лично,
Но только чуть разочарован был,
Что он не Бог, а человек обычный.
Но делу это не несло урон,
А только больше дружбу укрепляло;
Там был дальнейший курс определён,
Дав новой конференции начало.
Ну, а в России после пробужденья
Повсюду шли народные волненья.
                17.
Уже весной в Стокгольме снова он
Был с Лениным в заботы посвящён.
С трибуны им отстаивать тогда
Пришлось, помимо прочего, из прочих,
Что все подразделения труда
Должны быть достоянием рабочих!..
Всё твёрже их звучали голоса,
По самым нежным обжигая ранам:
«Вернуть необходимо крестьянам
Все водоёмы, земли и леса!..»
Меньшевики шли линией другой,
Держась своей программы целевой,
Смотря необъективно и предвзято
На интересы пролетариата.
                18.
Как на Кавказ вернулся он опять -
Меньшевикам урок смог преподать,
В своих трудах их обличая смело
За антипролетарские дела;
Борьбу вёл непрерывно и умело,
Им угрожая с каждого угла.
В статьях он добивался отстоять
Идеи ленинизма и марксизма,
Что в них сейчас нуждается Отчизна,
Чтоб шли они все массово в печать!
Уже тогда, поближе подойдя,
В нём можно было разглядеть вождя;
Соратники ему взывали: «Коба,
Мы за тебя и партию  до гроба!..»
                19.
Она весной направила его
На съезд рабочих в датский Копенгаген;
Туда он прибыл в духе и в отваге,
На Ленина взирая одного.
Но было их расстройство велико,
Когда им в съезде власти отказали -
С его организацией вначале
В Европе получилось нелегко.
Но всё же состоялся он в конце,
Смог Лондон встретить с честью делегатов,
Но только не в Вестминстерском дворце,
А в церкви, словно это дело свято!
Там бой шёл политических умов:
Большевики шли на меньшевиков.
                20.
В итоге  взяли верх большевики,
О том напишет он по возвращенью.
А Революция шла  к пораженью,
Смиренно разжимая кулаки.
Но он держал над временем  контроль,
С рабочими поддерживая связи,
Среди авторитетов  Закавказья
Играя  знаменательную  роль.
Но снова за обширные труды
Его, схватив, сослали в глушь России,
Но для него в том не было беды,
Ведь оставался он в своей стихии;
Как потеплеет и растает снег,
Он совершит решительный побег.
                21.
Там пробыл он чуть больше сотни дней,
Живя в обычной крестьянской хате;
Был у хозяев вечно на подхвате,
Как самый башковитый грамотей.
Сольвычегодск,  хоть это не Сибирь,
Но всё равно стоит вдали от света,
Собой напоминая монастырь
Для лидера Рабочего Совета.
Вначале лета помогли ему
Уйти оттуда местные  собратья -
Для конспирации накинув платье,
Он в лодку сел и скрылся в кутерьму;
А дальше, на Кавказ держа свой путь,
Пришлось ещё в столицу заглянуть.
                22.
Петровский град его не ожидал,
А находился лишь на ориентире;
Там, тайно побывав  в одной квартире,
Случилось сделать маленький привал.
Он встретился с тем, кто необходим,
Узнал про все решенья и свершенья,
Ну, а потом под именем другим
В Баку продолжил путь предназначенья.
Россия приутихла после бурь,
Шла  темпами  аграрная реформа,
Уже ничто не предвещало шторма,
С вершин светила яркая лазурь.
Как только в Закавказье прибыл он,
Капиталисты потеряли сон.
                23.
Он видел, что кругом произошло,
Что укрепился статус царской власти,
Как партия раздроблена на части;
Подобных ей – огромное число!
Оторванная от широких масс,
Она утратила свою солидность,
На деле доказав неэффективность,
Как только пыл ораторов угас.
Наладив связь в Тифлисе и в Баку,
Подлил капиталистам кипятку
Через печать и множество листовок;
Но вскоре взят полицией опять
В Баку во время мелких  потасовок,
Пытаясь стачку организовать.
                24.
В тюрьме его полгода продержав,
В Сольвычегодск обратно отправляли;
Не показав ни страха, ни печали,
Туда этапом полетел стремглав.
Там сосланным жилось не в благодать,
В мечтаниях была еда и нега;
Когда он  выждал время для побега,
То попытался заново сбежать.
Но трудности далёкого пути
На этот раз не смог перенести,
Назад пришлось ворачиваться вскоре.
В тот час о нём хватился весь уезд,
Урядниками  взят был на подворье,
За случай тот отправлен  под арест.
                25.
На этот раз он в ссылке до конца
Провёл свой срок, согласно приговору,
А после снят был с гласного надзора
Да в Вологду отправленный в сердцах.
В столицах запрещалось жить ему,
А также на Кавказе и в Крыму.
В итоге, несогласный с тем запретом,
Он в Петербург по-тихому убёг,
Чтоб пролетариат  вести к победам,
Капитализм стирая в порошок.
Но там он пробыл сутки лишь всего,
Так не успевши сделать ничего:
Полиция взяла его с постели,
Чтоб разговор продолжить с ним в Отделе.
                26.
Беседа оказалась коротка,
Презрение в нём искренно бурлило;
К нему была применена там сила,
Но не предал он честь большевика.
Они, поняв, что пуст с ним диалог -
В темницу тогда бросили на срок,
В надежде, что сговорчивее станет;
Но он был твёрд, оставшись при своём,
Напрасными их стали ожиданья;
Он шёл уже намеченным путём.
Они, урок желая преподать,
В Сибирь его хотели отослать…
Но Суд, узрев в нём просто сумасброда,
До Вологды отправил на три года.
                27.
Но не сдержать в границах никогда
Героя, что вступил в борьбу открыто;
Сильней других горит его звезда,
На мир взирая с высоты зенита.
Не сломлен дух в нём, закалён, как сталь,
Прокладывая жизни магистраль
Пройдёт сквозь холода и мрак ночей,
Через усталость, голод, страх и муки,
Но всё равно возьмёт победу в руки,
Не отступая от стези своей.
Он для себя найти смог идеал,
Развив в нём принцип и потенциал.
Настанет торжество его когда-то,
Громадного добившись результата.
                28.
Он держит к цели верный интервал,
Чтоб принести Социализм  Отчизне,
Где будет непотребен капитал
Для просветлённой и счастливой жизни.
Старается он также воплотить,
Чтоб всякому так захотелось жить,
Но с целью: ликвидировать царизм,
Лишить господ богатства и имений,
Отдать все силы для осуществлений,
Чтоб на Земле построить Коммунизм;
Где каждый человек своей лептой
Усилит общий подвиг трудовой;
Передавая Знамя в эстафете,
Придут как триумфаторы к победе.
                29.
Он в Вологду, как прибыл - с первых дней
Готовился к побегу в Закавказье,
Но от проблем с бумагами и связью
Всё оказалось более сложней.
Но, всё же, удалось потом уйти,
Надёжную  себе сварганив ксиву,
Чтоб, встретив полицейских на пути,
Держаться твёрдости и позитиву.
В Баку приехав и собрав своих,
В итоге дело провернули чисто,
Взяв силой кассу у капиталиста
Из меди и червонцев золотых.
Пусть бесится эксплуататор тот,
Обкрадывающий трудовой народ.
                30.
Нужда в деньгах у Партии была,
Но шли они на нужные затраты!
Ведь ей не помогали меценаты
Из антипролетарского числа.
А камарилья царская к тому
Со всех сторон ей вечно угрожала,
Сажая её ратников в тюрьму,
Чтоб не вставали против капитала.
Но их уже труднее было взять,
Они росли числом по всей России,
Чтоб сбросить кандалы буржуазии
Да Пролетариату власть отдать.
Газета «Правда» в этот самый год
В народ свой первый начала поход.
                31.
В то время в Петербург приехал он,
Где принял в этом главное участье,
Но схвачен был обратно царской властью,
А после  по закону осуждён.
Они ему припомнили побег,
Не посмотрев на то, что человек.
Три месяца он прозябал  потом,
В сырой темнице подавая храпу.
В конце концов, в вагоне прицепном
В Нарымский край отправлен по этапу.
Из Томска дальше путь шёл по реке,
Но оттого он не был в столбняке -
Он знал, что и на это испытанье
Идёт, чтоб раздавить самодержавье.
                32.
В Нарыме пробыв тридцать девять дней
Ещё при тёплой солнечной погоде,
Он всё-таки ушёл на теплоходе
При помощи доверенных людей.
В столицу оказался путь далёк -
Через Сибирь и множество дорог.
Забыв про сложность своего пути,
Где на ногах, а где по магистрали,
Сумел все тяготы перенести,
Сойдя на Николаевском вокзале.
Он в этот час, бурля, встречал гостей,
Прибывших из различных областей;
Жандармам приходилось там трудиться,
Приглядываясь в человечьи лица.
                33.
В столице было дел невпроворот,
Которые ему доверил Ленин,
Уверившись, что он не подведёт,
Используя на выборах свой гений.
Он не ошибся и тому был рад,
Что у него всё шло там в аккурат.
А наш герой, не зная праздной жизни,
Для партии трудился в героизме,
Скрываясь от  жандармов, ко всему.
Работа  и дела его кипели,
Он шёл сосредоточено до цели,
Вопросы все решая по уму.
Но только единицы ещё знали,
Что он и Коба, и товарищ Сталин.
                34.
Через печать и пламенную речь
Он просвещал класс пролетариата,
Стараясь к его разуму привлечь,
Что более сейчас  должно быть свято.
Напомнив о недавнишнем былом,
Как биться надо с классовым врагом,
Что злом сейчас являются «кадеты»,
Буржуев выводя в авторитеты.
Он успевал везде быть начеку,
Даря другим полученные знанья;
Участвуя в партийных заседаньях,
Мог вставить в тему нужную строку.
Но и за ним уже к такому счёту
Вела власть ежедневную охоту.
                35.
В те дни он ездил в Краков и в Москву
Наладить связь с полезными людями,
Увидеть многих личными глазами,
Поговорив кой с кем по существу.
Но действовал опять без суеты,
Пытаясь проникать во все детали,
Опасные переходя черты,
Чтоб привести идею к вертикали.
Во всём был скромен и неприхотлив,
Все силы отдавая в коллектив -
Решал с ним рассудительно задачи.
Ответственно к проблемам подходил,
Обязывал других к самоотдаче,
Притом старался оставаться мил.
                36.
В то время Ленин в Кракове с женой
Скрывался от врагов Социализма,
Туда к ним шли известия и письма,
Держа их в курсе дел страны родной.
Он, погостив у них, принёс плоды
Своих работ, проделанных в России,
Заметив, что от классовой вражды
На Крупской отпечаток ностальгии.
Потом был в заседании накал,
Где он «Наказ рабочих» зачитал,
Закончив под овации партийцев.
А после канцелярских волокит
Отправился в австрийскую столицу,
Чтоб посмотреть на европейский быт.
                37.
На берегах Дуная в январе
Не так сурово, как на Ангаре
Да Альпы - то не Эльбрус на Кавказе.
Не рыщут там с охранки кумовья,
Чтоб взять кого-то из-за разногласий,
А после выслать в дальние края.
Но прибыл он туда не для того,
Чтоб ссылки избежать или морозу,
А по национальному вопросу
Закончить труд, волнующий его.
Он много в нём нюансов разглядел,
Считая то  одним из важных дел,
Стоящих перед партией трудящих
В борьбе с врагом, им противостоящем.
                38.
Но чтоб капиталистам дать скандал -
Статью о  «Ленской бойне» написал,
Напомнив всем о том кровопролитье.
Он многое сумел в ней подчеркнуть,
Скорбя за это страшное событье,
Идущее  через тернистый путь.
Закончив в Вене важные  дела,
Он пересёк  российскую границу,
Направившись скорей в её столицу
Сражаться через «Правду» против зла.
Он с нею был как на передовой,
Борясь с буржуазией мировой;
Уже тогда звезда над ним горела:
Всё потому, что действовал умело.
                39.
Он со Свердловым был давно знаком,
В нём лучшее найдя,  как в человеке;
В Нарыме тот ему помог в побеге,
С надёжным подсобив  проводником.
Теперь оттуда  сам он убежал,
В Санкт-Петербурге сделав свой привал,
А Партия их заново связала
В одном строю быть против капитала.
Скрепили дружбу общие труды,
Им вместе здесь работать предстояло,
Но провокатор, влившись в их ряды,
Вредить им начал с самого начала:
Узнав про предстоящий круглый стол,
На них охранку царскую навёл.
                40.
Вообще народ в ту пору тяготел,
Большевики про это освещали:
Что города погрязли в криминале,
Творят капиталисты беспредел!
Грабительства и беззаконье их
Рабочих беспощадно бьёт под  дых,
Как скот, в своей удерживая  власти,
Когда  они разрознены на части!
В деревни тоже был не идеал,
Там 30 миллионов голодало!
В то время почти каждый понимал:
«Империя приблизилась к финалу!»
Неравенство среди её людей
Уже рождало истинных вождей.
                41.
Но многое пыталась власть скрывать,
Сажая всех, кто неблагонадёжный;
Чтоб не мутили  души сквозь печать
Они в момент опасный и тревожный;
Чтоб не сумели массы повести,
Законы призывая к равноправью;
Наперекор её самодержавью
Чтоб не вставали поперёк пути!
За ними ей пришлось вести охоту,
Их опасаясь замыслов и взлёту,
К работе подключая МВД.
Взяв на контроль промышленные зоны,
Дежуря в прогрессирующей среде,
Чтоб заглушить ход революционный.
                42.
Теперь обоих ссылка их ждала,
Но более в неведомые  дали,
Где жизнь для поселенцев тяжела,
Наполненная тягот и печали.
Им вместе предстоит пройти опять
Лишенья и большие испытанья
В заснеженных районах мирозданья,
Откуда невозможно убежать!
Этапом долгим через Красноярье,
В укрытое от света Заполярье,
Где бурелом и долгая зима!
Где к людям нет гуманного закона,
А летом комаров и мошек тьма
Съедают всех живущих разъярённо!
                43.
Четыре года – срок их таковой,
А далее «Столыпинский» Транссибом,
Набитый до отказа  босотой,
Которых жизнь бросает по изгибам.
Тут голь и уголовники кругом,
А также «политических» хватает;
Им Туруханский край проклятьем станет,
Но к трудностям привыкнут все потом.
Туда идут этапы без конца,
Империю преследует упадок,
Носители Российского  венца
Пытаются в ней навести порядок!
Но им  не удержать её паденья,
Свои не признавая преступленья.
                44.
Доехав к месту  на десятый день,
На воздух ссыльных вывели с вагонов.
На улице стояла духотень,
Во всю палил июль из небосклона.
А дальше путь на Север предстоял
Из Красноярска  вниз по Енисею.
За революционную идею
В заимке повышать потенциал.
По берегам дремучая тайга
Напоминает страшную могилу,
Где жизнь свою влачить наверняка
Лишь избранным окажется под силу;
Но вера в дело общее и труд
Всю тяжесть и печаль перенесут.
                45.
Огромен будет этот регион,
В десятки раз намного больше Крыма,
Тайга в нём злобна и непроходима,
Мир дикий в ней всецело сохранён.
Этап, в дороге претерпев обид,
Прибыв туда, оставил их пустыми,
Приняв к себе её суровый быт,
Который соблюдать пришлось в режиме.
Там Сталин переписку продолжал
С тем провокатором, что их предал,
Не ведая ещё, что он Иуда.
Просил, чтоб денег в будущем прислал,
Что от бездействия сидеть устал,
Что с  навигацией уйдёт оттуда.
                46.
А тот в ответ ему как близкий друг
Через охранку  зла подкинул  снова!
В конечном счёте,  вместе со Свердловым,
Был Сталин сослан за Полярный круг.
В ту пору в этих зыблемых местах
Курейка  было крайнее селенье,
Почти весь год лежащее в снегах -
Имело для себя предназначенье.
Там населенье с небольшим  числом
Пушниной промышляло в основном,
Свободное влача существованье;
Ютилось оно в юртах круглый год,
Не зная ни царя и ни господ,
Традиции блюдя свои и знанья.
                47.
Ещё имелось несколько домов,
Где более зажиточные жили;
В одном таком  их сразу разместили,
Как сосланных из дальних уголков.
Соратников для них там не нашлось,
Но оттого им не было уныло,
Идея жизнью их руководила,
А шли они по ней не на-авось.
В краях тех  Монастырское село
За сорок вёрст стояло в утешенье;
Поддерживая тесные общенья,
Там много политических жило.
Туда они, по правилам морали,
В конце концов, наведываться стали.
                48.
В тот год в Европе началась война,
Развязанная империализмом,
О ней известно стало здесь по письмам,
В которых была так и названа.
Простой народ был брошенный в напасть,
Где обстановка двигалось в накале;
Большевики за это осуждали
Капитализм и нынешнюю власть.
В войну втянули пролетариат,
Тем самым раздавив его движенье:
Чтоб погибали на полях сраженья
Они, уже одетые в солдат!
А церковь и общественность, вначале,
Конечно, эту бойню поддержали.
                49.
Сбежать никак не удавалось им,
Сопротивляться  не имели воли,
Ещё, помимо прочего,  режим
Держал их там на тщательном контроле.
Лишь книги оставались в благодать,
Чтоб время с интересом коротать.
Рыбалка и охота постоянно
Кормили, утешая их порой:
Что Революция не за горой,
Сама страна идёт к ней неустанно!
С колен потом поднимется народ,
Устроив для господ переворот;
Попили они крови его много,
Пора ему взыскать за это  строго!
                50.
Летели дни, недели, месяца -
Так незаметно канули три года;
Немного оставалось до конца,
Чтоб возвратилась заново свобода.
Но армия, теряя свою рать,
Уже хотела Сталина призвать,
Но только власть ей в этом отказала,
Когда поближе поглядела взад:
«Он там развалит воинский уклад,
Бойцов направив против капитала!»
Последние полгода, так и быть,
Ему велели в Красноярске жить.
В империи росли кругом волненья,
Уже приблизив  час её паденья.