Серый Питер обжёг фолиантом бездомной свободы

Серый Питер обжёг фолиантом бездомной свободы.
Новогодних петард трескотня, наводящая трепет.
Гастарбайтер-таджик барельефу бетонные морды
из гнилого ведра вместо ликов утраченных лепит.

Надоело ему проводить свои дни за метлою,
он почти Насреддин, а вокруг новорусские баи;
вот и взялся ваять стархолюдное чудо лепное,
чернозевной ухмылкой бетонные рты улыбая.

А не так ли у нас, коль сорвать запотевшие маски,
голубое пятно с полускрытого робкого фейса?
Вместо слов и улыбок — мурло, изваянное наспех,
если хочешь — поплачь, если хочешь — ехидно посмейся.

Не заводим мы песни, когда уклонимся налево,
и не вспомним о сказках, качнувшись внезапно направо.
В реставрацию цепь золотую снесли с барельефа,
а когда возвернут — за конторкой смолкают лукаво.

Только ветер метёт и плюётся окурками грубо
(по закону Бернулли на стрежне ничтожней давление)
над гранитной корой Лукоморью суждённого дуба —
кроме дуба нам дать ничего не сулит наше время.