Тоска в миру

Тоска в миру и попадья взбесилась,
Собаки в деревнях, подняли вой.
Деревня с церковью в сыром тумане скрылась,
А поп, подвыпивший, гутарил сам с собой.

Туман над речкой камыши окутал,
Сове не спится, и свистит своё.
Мне жаль страну, бог что-то перепутал,
Душа кричит, сосед крадёт моё.

Уж купола на церквах покосились,
Дух России стал не похож на гимн.
А в колокольне, черти поселились,
Но в башне спит, спокойно, господин.

Намедни, я чертей во сне увидел,
Они шептались с дьячим про алтарь.
За наглость я внутри их ненавидел,
Как побороть в стране всю эту тварь?

Последний раз за упокой тут пели,
Последний раз в тумане крёстный ход.
Детишки уж давно пирог не ели,
Подарки не несут им в Новый год.

Россия матушка не первый год страдала,
Век не пила церковное вино.
Попадья на картах нагадала,
И эту жуть мы видели в кино.

В кино том зять душил родного свата,
Смешались все: славянин и хазар.
И ослепил младшой старшого брата,
А по селеньям начался пожар.

Яд по колодцам рассыпали суки,
Травили всех: собак и лошадей.
Что бы не лаяли на воровские звуки,
Когда везут в Россию упырей.

Те суки на скаку совали зелень,
Скупали хутора, карельский лес,
А в деревнях забыли про молебен,
И всем колхозом запалили крест.

Травили калачами правоверных,
Сознание меняли на скаку.
И не осталось сыновей ей верных.
Засели фарисеи наверху.

Страна сосед, уж выбыла с обоймы,
Сознание мутилось от травы.
Восток горит, кровопролитны войны.
Видать, там, в раде, нету головы.

О господи, спасай нас от позора!
Спасай, ты, мою душу от бесов.
И прогони зажравшегося вора,
И что сказать, коль нету больше слов?

Слеза тоски, упала на колени.
Хочу кричать, но нету больше сил.
Я слышу, да, скребётся кто – то в сени.
Смотрю, зашли, закопщики могил.

Ах, суки лагерные, исгинуть вы извольте,
Вас не просили резать провода!
Пожить в миру, спокойно, мне дозвольте.
Ещё не поседела борода.

Зашла подруга, пёс по кличке Сенья,
И тёрлась ухом о колени, чуть скуля.
Подружку гладил, плачет моя Сенья,
Щенков мне даст в начале февраля…

Продолжит род пушистая собака.
Людской же род…, ведь гею не родить.
Вот потому в Европе видно, драка,
Затеяна, славян, чтоб загубить…

Я выпил рюмку, сразу полегчало,
Закутал Сенью в свой большой халат.
Мне ведь всегда так друга не хватало,
А Сенья друг, ну прямо в аккурат.

Сопит с присвистом Сенья на диване,
А мне, во сне, привиделись щенки,
Один из них, закутан был в саване,
И это тот был, кто писал стихи.

Простите люди, если я не дожил,
До той поры, что б правду вам сказать.
Давно я свой тесак в ножны уложил.
А кандалы не могут грохотать.

Спокойно спит, моё лишь отраженье,
Душа давно, высоко в облаках.
Я понимаю, было пробуждение,
Когда я выл под скрипку в кабаках.

Старый еврей наяривал по нотам,
Кривые пальцы гладили струну.
Передавалось все, по старым сотам,
И понял я, кто заказал войну.

Старушка подошла, подайте, ради бога,
Я протянул ей смятые рубли.
Зачем мне деньги? Я стою у гроба.
И кто-то кинул горсть, на гроб, земли.

Кто же старушка? Может дух той Сеньи?
А может мама, кто же её сын?
Прошёл циклон, и ветер вновь весенний.
С России в мае снимут карантин?

Я лежу, не встать, плитой прижатый,
Жду, откопают и дадут попить.
Зашёл боец, я в щель гляжу, мордатый,
Нажал курок и больше мне не жить.

Тут, мне, намедни, черти понаснились,
Алтарь, которые, решили прикупить.
Под куполами, целый день носились,
Без алтаря ведь церкви то не жить.
13.02.2013 Бмк.