200

Полночь, полночь, давай послушаем радио,
В комнате есть потолок, и никто не съест.
Слышишь, как старые сказки скрипят в кровати?
Полночь, полночь черная из небес
 
Сеет тебе на жгутики колтунов
Звездную пыль всеми цветами космоса,
Чтобы ты выбрала, что посмотреть из снов,
И достает из кинопроката Хроноса:
 
Книжку из твоих самых любимых слов
И молескин самых красивых чисел.
Полночь, и в этой комнате нет углов –
Сфера без рубежей, на вершине – бисер
 
Имя твое нанизывает на лески
И протыкает сказочное ничто.
Пару нулей без времени и без места,
Двое точек и пару нулей еще,
 
Два по тридцать секунд – и опять отсчет,
Два по тридцать – можно успеть, нельзя не
Выдумать что-то, если время течет –
Можно лишь опоздать, но оно стекает,
 
Падает каплями вверх, по бокам, углы –
Не поддаются ни одному секстанту.
Эти четыре нуля – точно звуки рыб,
Замершие в космическом океане,
 
В ледниковом периоде небесных глыб —
Без конца и начала отрезок правды:
Здесь – только четыре нуля и мы,
И ничего. Вообще. Досчитай до Ада,
 
Губы сомкни в десятке согласных, но
Дальше – тоже – ничто. Мы, нули, вокруг
Нас, если присмотришься, тоже ноль,
Мы — его облик: стенки его и звук.
 
И середина космоса – это мы,
Центр галактики, дальше неё всего,
Дальше всего-всего: в ничего пустынь,
Ты – середина космоса моего.