Или любовь. Глава 3

 
– Как тут решишь, если замужем она.
– Ааа, ну тут, не знаю, что сделать можно. Выход есть всегда и если виноват, то хоть прощение попроси.
– Ох, и не знаю, не знаю. –

Толя молча, смотрел на соседский двор, затем продолжил. – А в школе меня и подхлёстывало то, что двоечником называла Варвара Алексеевна. Это здорово стимулировало, и старался стать лучше. Тянулся за Ириной, конечно в совершенные отличники не вышел, но всё же. В тот раз с друзьями сидели на встречи выпускников разговаривали про учёбу и до нас дошло. Все кого называла Варвара Алексеевна двоечниками, все вышли из школы с хорошим аттестатом.

И все закончили институты. Я хоть не сразу, но позже заочно уже заканчивал, но окончил, образование получил. Хотя для чего это надо было? Мне совершенно не нужно было, Кирилл заставил. А Серёга однажды рассказал, Варвара Алексеевна им сказала.
«Ребята я вас видела насквозь. Если бы вас не подстёгивала, вас бы и туалеты чистить не взяли». –
Толя вздохнул с грустью, вспоминая юность. –
Надо мне продать дом, надо, да вообще уехать подальше отсюда. А ты, что так смотришь на Марусю? Что понравилась? Но смотри, здесь интрижка, мимолётная связь
не пройдёт. Это я ещё в школе понял, с её сестрой. Ходил с рождения за ней по пятам, дружили с рождения я же говорил, но Ирина была отличницей, к ней руку не протянуть. Книжкой по лбу стукнет я и рад был.

– Что гордячка? Так и не подошёл?

– Нет, такая же, как Марусенька, но Варвара Алексеевна была рядом всегда, как чуть, так слышишь её строгое «двоечник». Но мы дружили, всё равно дружили.
А старше стали, серьёзные отношения были у нас,  но ошибся, да что говорить об этом. Она давно замужем. А сейчас… Марусенька, какая стала. Хоть влюбляйся. –  С восхищением произнёс Толя. – Ну так, что? Будешь покупать участок? – Спросил Мишу, видя его восхищённый взгляд, каким смотрел на Марусю.

– Сказал же тебе, буду.

–Ты не говорил ещё, не слышал. – Рассмеялся Толя. – Я и не спрашивал ещё раз, будешь покупать. Это  по тебе видо и понял. Купишь, как, узнал что Марусенька в соседях живёт. Лань с длинными ресничками и на цену не посмотришь. –
Толя рассмеялся. – Похожа, похожа, трепетная лань, точно. Что? Правда понравилась? По взгляду твоему, так ты влюбился. Взгляд-то загорелся.
Он хлопнул его по плечу и продолжил. – Да, друг бывает, не влюблялся, не влюблялся, и вдруг бац, и готово. – Толя хлопнул в ладоши и весело рассмеялся. – Пора, брат, пора, ты старше меня. Пора тебе, влюбиться и семьёй обзавестись, вот только узнать надо, нет ли жениха у неё, ведь уже не малышка, по всей вероятности институт закончила какой-либо.

– А есть? – Спросил Миша. – Жених есть?

– Так, откуда же я знаю? Я её давненько не видел и не знал ничего о ней. Знал, лишь моя любовь не сбывшаяся собиралась замуж, и то не знаю, состоялось ли. И не слышал о ней больше ничего, не знаю, где она. Где-то далеко, говорили, уехали куда-то. Спросить так и не решился. Однажды спросил у её подруги, но та сама ничего не знает, говорила, уехала за границу, связи оборвались, может, не хотела сказать, она такая, не расскажет, если Ирина попросила, не расскажет, хоть пытай. А больше узнавать, не у кого. Никто не знал, где она.

– Ну и дурак, слабак. – Произнёс Миша. – За счастье надо бороться, хотя бы идти к нему. Само оно редко приходит.

– Да, редко, ко мне вот ещё так и не пришло. Прилетело, обожгло меня и улетело. И придёт ли, прилетит вновь?

– Маруся! – Услышали они. – Переоделась?

– Да, бабуля, переоделась.

– Высушишь волосы, яблоки оборви. Корзины в саду. И те принеси, что я оборвать с утра успела.

– Хорошо  бабуля, сейчас пойду, волосы высохнуть на ветерке.
Она повернулась и пошла по направлению сада. Миша тоже рванулся со своей стороны, разглядывая её сквозь кусты боярышника, что рос на меже, куда она идёт.

– Куда ты? – Спросил Толя, и рассмеялся. – Точно влюбился.

Миша стоял на меже между высокими кустами золотистой смородины и
смотрел, как она срывала яблоки, но с верхних веток ей не достать. И он решился, шагнул, произнося.

– А меня, Михаил зовут.

Она вздрогнула, затем повернулась к нему лицом и улыбнулась, произнесла.

– Классический маневр, с понтом, назову своё имя, и мы уже знакомы?
И засмеялась.

– А ваше имя я знаю, вы Маруся и Наяда. Это вы были в реке в радугах солнечных?

Голос его был тихий и приятный и мягкий, как бархатистый. И так приятно и хотелось его слушать. Маруся улыбнулась, но промолчала.

– Вам помочь?

– Не стоит. – Ответила она. – От незнакомцев я не принимаю помощь.

– Так мы познакомились уже.

Она отвернулась от него, но успела заметить, как он улыбался, и как Марусе показалось, с такой наглостью, что как-будто он пуп земли. А в глазах восторг, но она скептически продолжила.

– Вы в этом уверены? Мы знакомы? Нет, вам показалось, а я справлюсь сама, мне много не надо собирать, всё равно не успеем их обработать. Остальное позже, может быть, завтра.

– Марусенька, не отказывайся от помощи, мой друг предлагает её от всего сердца.
 Услышала она Толю, он тоже подходил к ним.

– Хорошо, не откажусь. От вашей помощи, Толя. Вот эту корзину отнесите во дворе на стол поставьте. Бабушка набрала, а унести ей тяжело было.

– Марусь, что ты мне выкаешь? Мы знаем друг друга с детства, а я тебя, так с самого твоего рождения.

– Но вы же, старше меня.

– Ну и что, свои люди, раньше не выкала

– То было раньше, Толя. Время изменилось и всё изменило.

– И я всё же, ровесник твоей сестре.

– Хорошо, Толя больше не буду. Но время ведь не изменишь.

– да. Марусенька, но прошу тебя, скажи мне, а Ирина? –
Наконец-то осмелился спросить Толя и замолчал, но всё же, продолжил. – Ирина где? Слышал когда-то, замуж собиралась.

– Ирина? Вам интересно знать о ней? И это после стольких лет?

– Да. Что уже поздно? – Тихо, почти прошептал Толя, сердце ёкнуло, и почувствовал, как кровь отливает от лица. – Хотелось бы узнать, о ней. Как она? И на встречу  выпускников в школу не приезжала.

– Ааа, да. Нет, не была, не приезжала, она вообще  не бывала здесь почти, занята, учёба, работа, стажировки всякие. Мы сами к ней ездим. Видимся часто, не скучаем. Она сейчас в Лондоне, она же у дяди работает, у Игоря. Он послал её ещё учиться. Они все там, скоро приедут.

– А почему не с мужем? – Зашёл издалека Толя.

– С каким мужем? Так нет его у неё.

– Как нет? А куда он делся? Расстались?

– С кем? Толя? Она не была замужем.

– Почему? – Удивился он. – А я слышал, что… он замолчал.

– Не за кого, Толя. А просто так, для чего? Это ты от Самойлова слышал? Это он хотел, всё её уговаривал, ходил за ней, словно петух, институт провалил,  вытурили. Ходил всё за Ириной.

– А она? Ирина?

– А Ирина уехала надолго, он остался. Игорь взял всё же его на работу   но недолго проработал у Игоря, уволил он его за расхлябанность и несоответствие, и прочее, прочее. Да, и образования у него не было, лишь заочка нескончаемая. Ой, да ну его этого Самойлова. Ты, что Самойлова до сих пор не знаешь? По нём тюрьма плакала, однажды дождалась.

«Вот балбес, поверил ему. И отчего я боялся? И к ней не подходил, не поговорил с ней, и не спрашивал о ней. –
С печалью спросил сам себя Толя. И спросил Марусю.

– А сейчас, у неё кто-либо есть?

Маруся лукаво улыбнулась, чуть подумала и ответила.

– Есть. – Конечно, есть. Отчего же не быть? Толя?
И увидела, как опечалился взгляд Толи, который только засверкал светом, как узнал, что Ирина не замужем. И продолжила. – Максим. Ты думал всё тебя будет ждать? Ждать восемь лет? Толя, смешно.
Чуть выждала, видела, что Толя совсем опечалился. Продолжила. –
А он такой славный, Максимушка, карапуз, он… – Но Толя не слышал, что ему говорила Маруся, лишь одно звенело.

«Есть, всё же кто-то есть. Так мне и надо. За всё надо расплачиваться»

Маруся смотрела на его реакцию, выждала и продолжила.

– Ты, что это Толя, такой печальный стал? Приехал вроде был радостным, а сейчас отчего глаза грустные?

Толя опустил глаза, вздохнул, молча, взял корзину, повернулся идти во двор, но услышал.
– Толь, Отчего? Максим, парень, что надо. – И молча смотрела, как уходил Толя. – Славный такой, сыночек. А что?

– Сыночек?

– А, что? Ты, что-то имеешь против?

– Нет, не против. – Тихо с радостью произнёс Толя, в сердце его происходило что-то не понятное, самому не осознать, лишь осознал, что у Ирины нет мужа. Сын, так сын и спросил. – Значит, есть шанс и у меня?

– Вот этого я не знаю, приедет, сам у неё спрашивай. Маруся звонко рассмеялась, догнала его, и продолжала хохотать.

– Что Марусенька? Что-то не так? Ты надо мной смеёшься?

– Над тобой, у тебя Толя сейчас глуповатый вид.

– Что совсем так уж глупо выгляжу? –
Маруся закивала головой, в знак согласия, что Толя тоже рассмеялся. –
Наверное, Маруся, только вот стало до меня доходить, какой я идиот был, даже не попытался выяснить всё.

– Но, что с идиотов взять. – Хохотала Маруся. – А хочешь, ещё одну тайну открою. Ой, нет, не буду. Не буду. Бабушка трёпку задаст.

– Маруся, раз уж высказала намёк, то уж открывай тайну.

– Бабушке не говори, хорошо.

– Как я ей могу сказать? Станет она слушать меня, двоечника? Говори, Марусечка, прошу тебя.

– Самойлов думает, что это твой ребёнок.

– Как? А мне он говорил, о ней, что с ней был… у меня же…. Я же…

– Вот этого я не знаю никаких подробностей, Толя,

– Марусечка ты ничего не путаешь? – Удивлённо спросил он. –  А когда она приедет?

– Скоро. – Ответила она не определённо. Только я тебе ничего не говорила, Ириша рассердится. Есть ещё одна тайна, и она вновь касается тебя.

– Говори Марусенька говори. Марусечка ты меня поднимаешь в небеса своими тайнами. И какая? Раз касается меня, то говори.

– Ирина скажет, что я трещотка сорочинская,  а мне вас идиотов жалко, столько времени из-за кого-то пустяка потеряли. Это надо, какими идиотами быть, поссориться из-за того, чего не было никогда и не должно быть. И столько лет прошло. Собственно я точно не знаю, из-за чего вы поссорились, Ирина так и не сказала никому. Это я по Самойлову сужу, выудила у него тогда немного. Ирина говорила, что-то про вечер в институте, а я не знаю. Она даже маме не рассказала, только долго плакала.

– Вечер? Удивился Толя. – А что там было, не помню, хотя конфликт и произошёл перед ним или на нём. Я старался всё забыть. Ладно, с этим позже, говори какая ещё тайна? Маруся! – И умоляющее попросил. – Марусечка скажи.

– А вот не скажу тебе, Толя, раздумала. Стоит ли? Толя ты не поверил Ирине. И стоит ли теперь?

Толя улыбнулся печально и произнёс.

– Скорее всего, я заслужил этого, всю жизнь мучиться. И смерть меня не брала.  Стою над бурлящим потоком. Марусенька, но так хочу узнать об Ирине. Может, всё же, есть у меня шанс?

– Может и есть, Толя, это тебе самому надо с ней поговорить, выяснить, объясниться. Сколько лет прошло, ты, когда нибудь заглянешь в своё сердце? Стоит он над бурлящим потоком. Что за лепет младенца?  По твоему виду видно, мучаешься, если это не инсценировка и не праздный интерес, Толя не праздный, не простое удовлетворение любопытства?

– Нет, Марусенька, нет, не простое любопытство, я её по-прежнему люблю.

– Оболтус ты, Толя и двоечник, как бабушка говорит.

– Сознаю Маруся, и от этого ещё больнее, дом вот решил продать и уехать подальше, только ещё не выбрал куда.

– Так, так, ну да, конечно, конечно, чтобы совсем разорвать всякую связь и с «Барятово» и уж тем более забыть и Барятинских.  Ну, ну, давай забывай, продолжай. Хотя и забывать тебе нечего.

Маруся с насмешкой смотрела на Толю, он остановился, молчал, отчего-то, сам не осознавал, взял из корзины яблоко, и сжал его, так, что оно хрустнуло, и раскололось, сок потёк по руке, а он размахнулся и закинул его вглубь сада.

– Э-э-э, Толя! Яблоко-то причём? За что ты с ним поступил так? Что оно-то тебе сделало? Зачем его так раздавил? У нас конечно много яблок, но не стоит на них свою злость вымещать. Лучше бы жизнь свою проанализировал. А ты, как трусишка, прячешься от самого себя.

– Прости Марусечка.

– Я-то причём? Что у меня прощения просить? Да, ладно уж, что с тобой делать так и быть скажу. Или не говорить? – Она вновь рассмеялась.

– Марусенька, ты или говори, или я пошёл. –Подхватил корзину и пошёл вперёд.

– Ну и иди, мне-то что. Как был идиотом, так и остался. Ума за это время так и не нажил. Двоечник и есть двоечник.

Маруся, проходя мимо «ранетки» сорвала ещё не зрелый плод и с силой кинула в спину Толе. Попала между лопаток, он вздрогну и оглянулся, а Маруся улыбнулась иронично и произнесла.

– Заплачешь? Или драться будешь? Ну, заплачь, жалеть всё равно не буду.

– Нет, не заплачу, здесь не больно, боль в другом месте. В душе.

– Да неужто? Вот, что мне делать? – Произнесла она с какой-то строгостью, то ли с раздражением, то ли с гневом. – Ведь получу по-полной, но жалко идиота, так и быть скажу, но упорно молчала, а Толя не услышал ничего и пошёл дальше. –

«Сказать, не сказать? Думала Маруся. Не скажу. Пусть сюрпризом будет. Вот только реакцию его не просмотреть». –

И уже с насмешкой добавила. – Это наш братик двоюродный, сынишка Игоря, когда у дяди нет времени, им занимается Ирина в свободное время от работы, конечно. Так-то с ним няня занимается. –
И Маруся расхохоталась, увидел, как Толя оглянулся на неё и у него округлились глаза. –
А если бы это был не брат? А на самом деле сын её? То как?

– Так же, как и с братом, Марусенька. Разницы нет, главное Ирина свободна, вот дурак, так дурак. Кому поверил. А?

– Конечно дурак. Поверить Самойлову, это же надо? И кем надо быть.

– Марусенька! Я тебя бы расцеловал за такие вести, но думаю, не стоит, боюсь, у кого-то не выдержат нервы.

– У кого, Толя? Здесь никого нет. Я хоть и малышка была тогда, но могла бы помочь тебе, если бы ты попросил. Но ты и на меня смотрел плохо, с презрением. Вот я заслужила это? А мне так хотелось, чтобы вы были вместе. Я же считала тебя братом, Толя. Эээх! И очень волновалась, переживала за вас. Я даже однажды после вашей ссоры пришла к вам, хотела всё же узнать обо всём. Ира же не рассказывала, но ты не захотел со мной разговаривать. А позже уехал, и больше тебя не видела, а потом всё отпало за не надобностью.

– Ох, Марусенька, как ты сказала, что с идиотов взять. Так вот, что с меня идиота взять? Но столько времени прошло.

– Она с Лилей и дядей Игорем целый год была в Лондоне. И приехали когда Лилечки не стало. Ирина просто взяла сама на себя все заботы о Максимушке. Толя, я тебе ничего не говорила. Понятно тебе? Теперь сами разбирайтесь.

– Спасибо Марусенька, спасибо.

– А может, это её сын всё же, а Толь?

– Сын так сын, улыбнулся Толя, лишь бы кроме сына не было ещё мужчины.

– У неё был один мужчина, был, есть и остаётся.

– Ты о чём? Марусь? У неё всё же есть кто?

– Я уже сказала Толя, а дальше сам разбирайтесь.

Он обнял её рукой за плечи, привлекая к себе, чуть оглянулся назад, увидел нахмуренный взгляд Михаила, убрал руку с плеч Маруси.
Она шла рядом с Толей, на его друга не обращала внимания.

А он шёл, сзади неся корзину, и думал, как её перетянуть к себе, какой разговор затеять. Так непринуждённо хохочет с Толей. А я в своих мыслях потерялся и не слышал, о чём они разговаривали.
Ах, да Толя о своей любви узнавал. А он ещё за что-то благодарит, да обнял. Так это, что же он делает? Знает же, что люблю её.
И в глазах вновь у него речной сиреневый туман в солнечных радугах в струях воды, и Наяда.
«Заключил бы тебя в объятия страстные, Наяда моя. Сколько же солнца  льётся на тебя, словно огненная ворожба, пронизывая тонкими нитями, сплетая вокруг тебя корзину, с неё опускаются цветы, окутывая счастьем. В тебе ликует и плещется радость, а ты, ох, Наяда, вспорхнула, качаешься на солнечных лучах, словно на качелях».
Миша закрыл на миг глаза, тряхнул головой, стряхивая видение, где Наяда качалась на солнечных лучах.

– И привидеться же. – Тихо произнёс Миша, и улыбнулся. – Видать точно её Даждьбог оберегает, все лучи к ней так и тянутся.

Остаток дня и следующий день прошёл в заботах. Толя с Мишей приводили в порядок, вокруг дома, яростно уничтожали сорняки, бурьян. Толя, он так с рождения до совершеннолетия жил в деревне, для него легко всё было, да играючи и почти виртуозно скашивал траву.
А Мише, как городскому жителю, лишь зовущей мечтой прилетел в деревню, получалось плохо и даже порой из рук вон. Хоть и показывал ему Толя, учил, как делать, всё равно коса часто в землю вонзалась. Но надежда была, что научится, и часто смотрел на соседний двор, но Наяду-Марусечку не видел.

Они тоже были заняты. Приготовление к встрече гостей, да из яблок сотворяли сок и пюре, пёкся пирог.

А на соседнем участке, уже после обеда обкашивали сад, как услышали голос Маруси.

– Бабуля едут, едут, сейчас будут уже. Ты, где бабуля?

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.