Ода На Греческую Урну Джон Китс

Ты, все еще нетронутая невеста от безмолвия,
Ты, приемное-дитя тишины и медленного времени,
Сильван историк, кто не умеет так выразить
Цветов придания, более сладко, чем наша рифма:
Какая листом-каймою легенда преследует твой облик
О божествах, иль смертных, или вместе всех,
Во Темпе иль в долинах от Аркадии?
Кто, люди это или боги? Каков для дев удел?
Какой безумный след? Какая склока за побег?
Какие трубы и тембры? Какой экстаз тот дикий?

Слышны мелодии, что сладки, но, что не слышны,
Все слаще; для того, вы звучите, нежные трубы;
Не к чувственному уху, но, более родными,
Трубите к духа куплетам вне тона:
Честная юность, подле дерев, тебе не ставить
Твою песню, ни могут эти дерева быть голы;
Смелый Любящий, никогда, никогда, тебе лобзать,
Хоть побеждая возле цели все, забудь печали;
Она не может опасть, хоть ты не имеешь твоей благости,
Навек изволишь ты любить, и она будет верной!

Ах, радые, радые ветви! что не могут потерять
Ваши листья, ни сказать Весне прощай;
И, радый мелодист, неутомимый,
Навеки трубит песни, навеки новые;
Более радая любовь! более радая, радая любовь!
Навечно теплая и еще быть услажденной,
Навеки без дыхания, и навеки молода;
Вся дышит мужей страстью далеко вперед,
Что ставит серд высоко-грустным и утоленным,
Горящего надлобья, и палящего языка.

Кто есть эти, идущие к жертвенности?
К какому зеленому алтарю, О тайный жрец,
Ведешь ты эту телку низостью в небесах,
И все ее шелка бока с гирляндами одеты?
Какой малый город у реки или моря берегах,
Или горами-возведен с мирной цитаделью,
Опустелый от его народа, этим благим утром?
И, малый город, твоим улицам для веков
В безмолвьи быть; и ни души сказать,
Почему твой искус безсолящий, может вернуть?

О Аттики стать! Честная осанкой! с видами
От мрамора мужей и девами истесанными,
С лесными ветвями и хоженой травой;
Твоя, тихая форма, дразнит нас стоянием без мысли,
Как то и вечность: Хладна Пастораль!
Где старый возраст должен этих отпрысков истратить,
Тебе должно остаться, посреди другого горя,
Чем наше, друг для мужей, кому тебе и молвить,
"Красота есть правда, правда - красота,- и это все,
Чему вы внимаете на земле, и все, чему вам нужно внять".



ODE ON A GRECIAN URN

BY JOHN KEATS

Thou still unravish'd bride of quietness,
Thou foster-child of silence and slow time,
Sylvan historian, who canst thus express
A flowery tale more sweetly than our rhyme:
What leaf-fring'd legend haunts about thy shape
Of deities or mortals, or of both,
In Tempe or the dales of Arcady?
What men or gods are these? What maidens loth?
What mad pursuit? What struggle to escape?
What pipes and timbrels? What wild ecstasy?

Heard melodies are sweet, but those unheard
Are sweeter; therefore, ye soft pipes, play on;
Not to the sensual ear, but, more endear'd,
Pipe to the spirit ditties of no tone:
Fair youth, beneath the trees, thou canst not leave
Thy song, nor ever can those trees be bare;
Bold Lover, never, never canst thou kiss,
Though winning near the goal yet, do not grieve;
She cannot fade, though thou hast not thy bliss,
For ever wilt thou love, and she be fair!

Ah, happy, happy boughs! that cannot shed
Your leaves, nor ever bid the Spring adieu;
And, happy melodist, unwearied,
For ever piping songs for ever new;
More happy love! more happy, happy love!
For ever warm and still to be enjoy'd,
For ever panting, and for ever young;
All breathing human passion far above,
That leaves a heart high-sorrowful and cloy'd,
A burning forehead, and a parching tongue.

Who are these coming to the sacrifice?
To what green altar, O mysterious priest,
Lead'st thou that heifer lowing at the skies,
And all her silken flanks with garlands drest?
What little town by river or sea shore,
Or mountain-built with peaceful citadel,
Is emptied of this folk, this pious morn?
And, little town, thy streets for evermore
Will silent be; and not a soul to tell
Why thou art desolate, can e'er return.

O Attic shape! Fair attitude! with brede
Of marble men and maidens overwrought,
With forest branches and the trodden weed;
Thou, silent form, dost tease us out of thought
As doth eternity: Cold Pastoral!
When old age shall this generation waste,
Thou shalt remain, in midst of other woe
Than ours, a friend to man, to whom thou say'st,
"Beauty is truth, truth beauty,--that is all
Ye know on earth, and all ye need to know."