Дружок растревожил мне давнюю рану...

5.   
Дружок растревожил мне давнюю рану,
Не зная о жизни моей.
Алексеевич, расскажи о ветеранах,
Об  их жизни, что знаешь о ней.
И, словно две пудовые гири,
В моей он подвесил груди,
Отец! Алексей Елисеевич Гирин,
Доживший лишь до тридцати!
В четырнадцатом он родился,
В начале первой мировой войны,
И надо же так случиться,
В начале второй, родились сыны!
Отец твой был крепким ,плечистым,
Мне мать сказала однажды,
Он первым был трактористом,
И воином был он отважным!
Как тяжело у меня на душе,
Хотя похоронку я давно получила,
И дети давно взрослыми стали уже,
Наказ я его не забыла!
Его треугольник-письмо и теперь я храню,
И любовь, и детей сохранила,
И, если могла бы, и его заковала в броню,
Чтоб пуля фашистская  отца не убила!
В сорок первом он ушел воевать,
На многих фронтах он успел побывать.
Он честно сражался на этой войне,
Об этом мне думать тяжко вдвойне!
Смерти осколки сыпались градом,
Когда он сражался под Сталинградом!
Был ранен он в городе том,
Лежал в лазарете, но речь не о том.
Не последним то было ранение…
Бои на Украине, опять лазарет,
Как будто прошла полоса невезенья.
Ах, если бы можно дать смерти запрет!
В том  Октябре сорок четвёртого года,
Не знаю, какая была там погода,
В тревоге я рано  проснулся,
Сжалось сердце: из боя отец не вернулся!
Погиб мой отец под местечком «Кишкен»,
А мама мне скажет, какой-то Ташкент.
На самом краю прибалтийских земель,
Был город с названием странным «Мемель»
Все эти названия взяты с похоронки,
И вымысла  никакого здесь нет.
Стоят сыновья тихонько в сторонке,
Они не услышат отцовский привет!
Два сына давно повзрослели,
И стали старше родного отца,
И головы их поседели,
Хотя не попали под дождь из свинца!
Они помнят его у своей колыбели,
Не забыть им родного лица!
Вот если бы раны их не болели,
Те, что им перешли от отца!
И раны болят не в одном поколении…
Отцы-ветераны! Памяти нашей, основа - основ!
Головы пред вами склоняем, склоняем колени,
Примите  поклон от любимых сынов!

Иван Гирин.