заплетенные жизни

в любви тумба плывет,
и весит много,
много взвешивает для сердец.
руки легки для ветра,
он мигом ощущает в них грусть,
и заламывает их для кормления.

святыми очами линяет восток,
грусть входит, как вор,
в мой дом,
и пеленает мои объятия,
и режет идола,
вскрывая пах,
пух и прах.

плоские чувства легки для ветра,
он их расклеивает, как афиши,
и замораживает заплетенные жизни.
харя света - вот его рукоплескание,
его свищущие ответы.
родом из сумрака,
он возник, этот гиперборей малинового
рассвета.

ломкими объятиями запечатан сумрак,
и он ловит свои же губы,
свои же глаза на ветру,
и порабощает тревожное ничто,
кладезь смещенных ответов.

мрамор улыбки плывет в голову,
в руки ночлега,
и свист ропщет средь гнусавых
идиотов.
маленькие кромки загибаю,
и вижу: колкий стог внемлет
картинам, глухим картинам,
что торчат из пиджака.
смотрю и вижу: колючие
сказки стекают на асфальт,
роженица подбирает своих детей,
как буквы, и складывает из них
имя, имя своему богу.

крохотные мальчики несут пламя для коней,
бурю для человека. я утопаю
в наружных ранах колоколов,
я пни считываю со снесенного сумрака.
погибель - это сеть времен,
топорщащихся в начале молчания.