На самом краю света

 НА САМОМ КРАЮ СВЕТА.
Молодая аккуратно одетая девушка одиноко сидела на маленькой уютной веранде до краёв залитой лучами бесшабашного весеннего солнца. «А какая была зима, - грустно думала девушка, - отвратная, промозглая и бесснежная. Деревья на улицах выглядели бесстыдно нагими и в тоже время беззащитными перед порывами колючих, пронизывающих ветров, не желающих утихать. Светлане (так звали девушку) тогда хотелось, чтобы выпал снег, настоящий, пушистый и щедрый, и всё вокруг смягчилось, облагородилось под его белым покрывалом, но снег шёл мокрый и таял, не успев долететь до земли».
Дверь на веранду скрипнула и приоткрылась, в проёме её показалось симпатичная полная женщина  с добрым лицом. Она внимательно посмотрела на девушку и произнесла: 
-Ты знаешь, дочка, а  мы всё утро проболтали с соседкой Дуней на длинной скамейке у ворот. Мы сидели, и словно дети отчего-то болтали ногами, разбрызгивая своими  сапожками грязное месиво снега. Удивительный случай произошёл с Дуней,  она побывала на краю Вселенной, за которой заканчивается земная жизнь и  начинается бесконечность. Я бы тоже хотела побывать там, - В мамином голосе была такая убежденность, что Светлана невольно вздрогнула
 - Твоя Дуня, - наконец, ответила девушка, -  просто пережила клиническую смерть, полторы минуты этот человек находился между небом и землёй в той первозданной тишине, которую не нарушают даже птицы. Об этом весь двор вторую неделю гудит, только ты, мама, будто с Марса упала, нечего вокруг себя не видишь, и слышать не желаешь, а еще называешься старшая по дому 
Резкий телефонный звонок  оборвал разговор на полуслове.
Оставив растерянную маму на веранде, Светлана стремглав бросилась в комнату.
Звонил давний приятель Светы мешковатый,  добродушный увалень Егорка Егоров.
-Ты что? Что случилось? – тихо спросил Егор, - все наши уже давно собрались у Марины, одну тебя ждут. Сегодня же двадцать второе марта у Яковлевой день рождения. Так что ты предоставь лицо солнцу и ветру и на всех парусах лети на Светлую улицу, дом 15 Дальше начнётся самое интересное….    
Тёплый весенний ветер ударил в лицо девушке. Она жадно хватала воздух ртом и дышала, дышала глубоко, учащённо, шумно. Ей казалось, что внутри её неожиданно возник какой-то неведомый ей самой сосуд, который  постепенно наполняется плохо скрываемой радостью, светом и теплотой. Но всё дело в том, что сосуд этот, по какой-то, ни кому неизвестной  причине оказался дырявым, и живительное содержимое его постепенно исчезало в пустоту, оставляя одну пустую, холодную душу Светланы.
В переулок, по которому торопливо шла девушка, заглянуло солнце. Улица зарябила светлыми бликами, засверкали стекла домов. Топтавшийся возле небольшого грузовичка парень чиркнул спичку, но не закурил, а скомкал в кулаке сигарету и бросил её в лужу.
Светлана скорее не увидела, а почувствовала, как  за её спиной этот парень сел в кабину, с ненавистью дрогнул локтями и направил свой автомобиль вперёд. Машина ехала плавно, чётко стуча мотором и чуть покачиваясь. Водитель чувствовал себя в ней, как в открытом море: я и никого больше. Чуть повыше  - небо, чуть пониже – земля, а он водитель Лёшка Снигирёв – в середине и не на дороге вовсе, а на воде на корабле- фрегате, как это там, в песне поётся: «Вода, вода, кругом вода, а без воды, а без воды и не туда и не сюда». Те, кто песни народу сочиняет очень правильные люди много разного знать должны. Он, Лёшка Снигирёв, подвозил одного недавно до какой-то конторы писательской. Смуглый мужик был, бородатый, с акцентом изъяснялся. «Где-то новости носят на крыльях сороки, ивы мочат безвольные пальцы в пруду, подышу на стекло, нарисую дорогу.… И пойду» Куда и зачем пойду, Лёшка не понял, но стихи ему понравились. Про пальцы стихи, про те самые, которыми он сейчас баранку крутит.
Крик в безымянном переулке был криком упавшей девушки.  Бессильно сползла Светлана с капота машины прямо на землю, хорошо еще, что скорость была небольшой. Шарф упал. Недалеко валялась и шапка. Серые пряди волос прилипли к вискам. И почему-то ужасно болела спина.
Лёшка не понял, как оказался на земле. Носилось в воздухе солнце. Било оно и ликовало неустанно в вальсе веселых дорожных пылинок. Нежно кралось к щеке, лежащей на земле девушки лаская опушку ресниц.
                2
Валерий Геннадьевич внимательно смотрел на больную, и она улыбалась ему высохшей шелухой потрескавшихся губ, улыбалась глазами, в которых полыхал лихорадочный блеск, улыбалась ввалившимися висками, тёмной кожей высохшей как пергамент.
- Будем оперировать? – тихо спросил хирург, поправляя подушку больной.
- Спина отчего-то сильно болит, а, я вам скажу, у меня с детства искривление позвоночника признают. А оперироваться, а вдруг помру на столе?!
 У тебя гематома в позвоночнике, и она давит на спинной мозг.  Операция нужна срочно….. Возможно надо будет поставить пластинку или каркас, там, где повреждён позвоночник, но главное гематома, её надо убирать иначе ноги не будут двигаться.   Такие операции делают не в каждой клинике, ну я попробую…. Мы  с коллегами попробуем….. хотя гарантии, естественно, нет   
- Гарантий нет, говорите, а жизнь моя бесценная в кавычках - вскинула глаза на доктора Светлана, -  Жизнь? Много я о ней сегодня ночью думала. Сейчас вот у меня колледж вроде, встречи, прощания, а задержись я вот тут на вашей старорежимной  койке, какие друзья подруги обо мне вспомнят, какие навестить придут?! Вот и выходит, человек жив, пока в свет выползать может вместе со всеми, а стоит ему на месяц отколоться от стаи друзей, так будь добр одну тишину и привечай за своим обеденным столом.  Так скажите, доктор, нужна мне такая тихая жизнь без сердечных всплесков и негромких волнений, только с рюмкой водки на столе? Я думаю, что нет. Сейчас передо  мной тупая безжизненность, только и всего.
- Так тогда получается, мне жизнь не нужна и делайте со мной что хотите! Вы это хотите сказать? - поинтересовался врач    
- Пока получается так, а дальше как небесная канцелярия распорядится, говорят ей там про наши будущие судьбы всё известно, она же их для нас и написала. Написала и печать круглую поставила, утвердила тем самым все прыжки и гримасы жизни нашей.   
Прошло две недели. И задребезжала по больничному коридору каталка. Медсестру Ларису никто и никогда  не видел растерянной, грустной, заплаканной.  Круглое, весёлое лицо её всегда сияло улыбкой.  А тут на каталке лежала на удивление худая девушка, почти подросток с правильными, но крупными чертами лица.
«Дай  ей бог здоровья, пусть ей помогут наши доктора» - подумала медсестра и еще раз заинтересованно посмотрела на пациентку, мельком кинув взгляд на небольшие наручные часики с браслетом.
«Операция назначена на одиннадцать, сейчас большая стрелка замерла на цифре десять и маленькая суетится где-то рядом с ней, значит пора вести больную в сторону операционной. А на дворе чудный майский день, каких в средней полосе выпадает немного жаркий, безоблачный, безветренный, а тут…. операция  и кому? Вот этой вот пигалице…. Главное чтобы потом, после операции рефлексы все сохранились, чтобы девушка эта, не дай бог, в овоща не превратилась». 
Операционная была наполнена светом. Света было столько, что казалось, он непроизвольно выплескивался за пределы комнаты, где одетые в маски и белоснежные медицинские халаты творили своё дело хирурги.  В течение полутора часов колдовали  они над почти безжизненным телом больной То и дело слышались негромкие, но чёткие будто военные приказы; Зажим, пинцет пульс , сердце, шьём. И вот, наконец, вновь дребезжит каталка по коридору.    Лежит на каталке обнаженная, прикрытая белой простынёй до самой шеи девушка ещё не до конца отошедшая от навалившегося на неё наркоза пытаясь распутать в голове тугой клубок мыслей, сомнений, бед и разочарований. Но пока это удаётся плохо, потому что прямо над  головой Светланы неожиданно зависло белое, ватное крупное непроницаемое облако на котором стоит, закрыв глаза хмурый, чернобородый человек с подзорной трубой в руках. В тяжёлом Светланином сне человек ничему не удивляется, наверное, отвык уже за тысячу различных веков. «Моря, пустыни, голод, война, «Наутилус», капитан Немо. Айсберг, обледенелое судно, кошка, брошенная на спину – ничего особенного….   Девушка почти умирает в больнице  надо достать «Книгу судьбы» и полистать ее может быть этой девушке пора покидать Землю»
Тоскливое чувство охватило мужчину.  Нравилась ему, когда с ясной головой на свет появлялся младенец, тогда вокруг него начинали суетиться ангелы с широкими белыми крыльями, когда к колыбели слетались  павлины и с удовольствием распускали свои величественные хвосты. А птицы, гнездившиеся совсем недалеко в райском саду, тоже слетались к малышу со всех сторон и, усевшись  точно также на белых, пушистых облаках, хором подпевали на своём птичьем языке: «брат, брат, брат». Соревнуясь с соловьями, свистели скворцы, щебетали ласточки.  Тяжело ступая неизвестно  откуда, появлялись тигры, слоны, медведи, лошади, пришедшие издалека, засвидетельствовать своё почтение младенцу.   А тут девушка, лежит на каталке в больнице, и может быть сейчас, в эту минуту  помимо своей воли отойдёт к вечному сну без сновидений. Как грустно, одиноко и тревожно на сердце у человека на белом облаке, наблюдающего за ней с высоты, он даже опустил подзорную трубу и хотя бы на минуту закрыл глаза, чтоб не видеть ужаса смерти. Хотя и около этой бестелесной женщины в чёрном широком балахоне и день, и ночь  чирикает невзрачная серенькая птичка, словно и вправду что-то доброе обещает. Откуда она сюда  прилетела? Светлана чуть не поймала эту птичку, но та перелетела на другое белое облако. Потом на другое, а потом исчезла совсем. Больная хотела заплакать, ну тут откуда-то выплыло еще одно такое же белое облако, ещё крупнее первого, Но на нём не было нечего «Почему облако это пустое,  хотя даже немного красивее первого с человеком  до колен ушедшем нежную белую вату?», – подумала девушка и тут же услышала ответ: На облаке этом покоится жизнь человека  за гранью земного существования, жизнь после жизни предполагает жизнь вечную, от того и невидимую. 
Светлана хотела еще что-то спросить, но откуда-то брызнул, а потом разошёлся дождь. Всё перемешалось. Стремительно опустилась темнота. Девушка открыла глаза, постепенно приходя в себя от тяжелого сновидения. Больная  огляделась по сторонам. Больничная палата была небольшая светлая выкрашенная в приятный розоватый цвет. Кто-то из ближайших соседок по койке скрипела зубами и вполголоса цедила ругательства, самые невероятные, каких нормальный человек никогда не придумает. Женщина даже не цедила их, а как-то выдыхала сквозь зубы. 
- Суки, дайте мне хоть водки, хоть вина, хочу выдуть уксуса рюмку,  дайте, сволочи, мне стакан сметаны отравится? А не то я сейчас там буду, где бог фуражечку вешал на бабушкин лысый череп.  - Порой выкрикивала женщина, обращаясь  к неведомому собеседнику.
Светлана осторожно повернула голову в сторону товарки по несчастью, у неё были забинтованы и лицо и голова, и глаза. «Наверное, у неё глаз не будет больше» - почему-то  подумала девушка, - Как жить совсем нечего не видя, ночь, день, солнце, луна дождь Она часто любила смотреть на скользкие дождевые капли через окно и грустить. Девушка  подняла руку к своему лицу. Глаза были на месте, а соседка выдыхала и выдыхала из себя ругательства. …
Позднее Светлана узнала, что однажды прямо на дороге вдруг загорелась машина, старая советская еще «девятка» и соседка, водитель машины, вся опалённая была доставлена сюда, в довольно ненадёжном, надо прямо сказать, состоянии.
- Колокольцева, к вам посетитель, только недолго, пожалуйста, - громко произнесла совсем ещё юная девушка – медицинская сестра с тёмными умными глазами и тут же исчезла за дверью, Светлана приподнялась на кровати и удивлённо посмотрела на дверь.  «Кто бы это мог быть?» - стремительно пронеслось у неё в голове…. – Неужели мои старики, не смотря не на что, рванули сюда? Сейчас начнутся бесполезные не кому не нужные «ахи» и вздохи, родители без этого не могут совсем. Папа всегда молчит и только гладит свою седую бороду, а вот мама…..   

                3
В проёме двери стоял высокий, белобрысый человек в широкой кожаной куртке и с большим букетом цветов в руках:
- Водитель я, моя машина чуть жизни вас не лишила, миледи. Я так скажу, виноват я не туда у моей телеги колёса повернулись, не ,видел я пальто твоё  тёмно-красное впереди, да что уж теперь… Алексеем  меня родители назвали. А тебя, как звать-величать, принцесса? – Всё это парень выпалил одним махом. Быстрым, размашистым шагом подходя  к кровати Светланы. И аккуратно пристраиваясь на самом её краешке.
- Светлана меня зовут. А что это вы с цветами ко мне?
- Раньше ты меня не знала.  Это я раньше был другим, - начал объяснять Снигирёв. - А армия меня сделала влюбчивым, потому что в армии женщин нет. А без них скучно. В суровой солдатской казарме каждая женщина принцессой покажется.   
 Армия меняет человека только в лучшую сторону.
- По-моему вы исключение, иначе не стали бы на дороге незнакомых дам давить - улыбаясь, произнесла девушка. И громко рассмеялась. – Непонятно почему, но этот парень в кожаной куртке ей начинал нравиться.   
А ночью ей опять снилось то большое безжизненное облако с бестелесной женщиной в чёрном балахоне. Облако, которое опять неподвижно стояло над самой головой пациентки больницы, и Светлана могла хорошо всё видеть и слышать, хотя монолог женщины  сидящей на облаке её совершенно не радовал:
- Я отучу людей глазеть по сторонам – говорила женщина сощурив и без того узкие неопределённого цвета стеклянные глаза. - Они у меня не станут упрямиться и плакать. А будут подчиняться только мне, иначе я с них все шкуры спущу, - женщина говорила и при этом трясла кулаками в воздухе, - Сидеть впотьмах очень даже неплохо. Не велики птицы эти самые люди. Зато впотьмах можно, например, ворчать, а некоторые люди, даже иногда умудряются  думать, вот уж не знаю, как это у них получается.  Я разрешаю, я всегда величественная и зоркая, как ястреб, - тут женщина в чёрном балахоне  посмотрела на Светлану из-под спущенных бровей, вынимая при этом, непонятно откуда,  потрепанную записную книжку с загнутыми страницами и карандашный огрызок. Затем поглядев ещё свирепее, начинала ставить в своей книжке неразборчивые каракули и, сделав это, убрала её. - Я  сотру все романтические краски со всех лиц людей и , хмель бурной жизни навсегда обойдёт их. Героические подвиги, и слава, и красивая смерть, вот что всем людям нужно,- застой и мертвечина. Нет не ада, не рая, есть только бесконечно долгая жизнь в темноте. Где первая леди Я и еще моя лучшая подруга, неизменная тишина. Чудовищное  рассуждение! – скажет кто-то и не ошибётся, только вот дело в том, что не может слышать меня никто, кроме тех немногих людей, чьи имена у меня сейчас в этой записной книжке записаны. Кто клиенты мои будущие. И адреса и телефоны их у меня тут,  - женщина опять достала откуда-то ту самую записную потрепанную книжку и потрясла ею над своими седыми прядями, - Я обычно ночью прихожу, и для людей слова нужные подбираю, чтобы в дальний путь их подготовить с родственниками за чертой земной помочь поговорить. Иногда бывает, и светлым днём тихо сижу в уголочке, как напоминание о будущем. Я….
- Ой, - вдруг сквозь сон услышала Светлана звонкий голос медсестры Ларисы, - Обход ведь сейчас, я за листами назначений побежала. Валерий Геннадьевич в остальном всегда на память свою полагается…. И Светлана проснулась.   
Девушка лежала с открытыми глазами и думала о своих странных снах. Человек, стоявший по колено в облачной нежности, грубая женщина в чёрном балахоне и звёзды сверкающие на небе, которые Светлана так любила рассматривать. Звезды и дождь пополам с грустью, что может быть лучше?  А затем думалась ей о всяких мелочах, а то и просто ни о чём; но какое-то сладостное чувство поднялось в её сердце, и лёгкий трепет охватил всё тело. Почему-то вспомнился пушистый, гладкий, белый, нетронутый ковёр снега на лесной полянке. Солнышко то сияло радостной улыбкой, то внезапно пряталось….. Маленький снежок шел, тогда не переставая. И мама, и она стояли в белых шубах у высокой сосны. И  вдруг снег с сосны густо посыпался. Оказывается, прилетела ворона и с маху шлёпнулась на сук. Но птице почему-то не понравилась здесь. Она оттолкнулась, взмахнула крыльями и улетела дальше в лес. И снова тишина, тягучая, неотступная, останавливающая время.
В больничную палату пробрался холод. Он начал с покалывания кончиков пальцев на ногах, дошёл до коленок и вдруг перескочил на спину. Пришлось плотнее закутаться в серое больничное одеяло и «закопать» голову в подушку.    
Кто-то, может быть, второпях неплотно прикрыл форточку, отходя от окна, а бродяге ветру только дай волю похулиганить, вот он и распахнул форточку настежь. «Смотрите, слушайте, мою ледяную северную песню. Я знаю, что весна на дворе ну, и зима далеко не ушла, тут она со мной рядом».
- Э, девчата, халва! Сестра вчера принесла, - чья-то рука развернула на своей тумбочке сверток с серой комковатой массой. Сразу же к лакомству потянулось несколько рук, и на щеках у девчат выросли большие желваки.
Светлана, откинув одеяло в сторону, повернула голову в сторону сгрудившихся в одном месте товарок по несчастью.  А потом неслышно слезла с кровати и пошла туда, где были люди, но отчего-то остановилась и повернула назад.
- Я больна истощением сил от голода и нужды, - В это время, нисколько не смущаясь,  говорила высокая худая, как щепка женщина неопределённого возраста,  впалыми щеками и длинными давно не стрижеными волосами, - Мужа я шестой год с Покрова пошёл, как похоронила, а потом и дом, будь он неладен, сгорел. Так я на улице и оказалась без денег, без телефона, без жилья. Сестра у меня на Кипре живет, фирма у неё своя там. А вот вчера приехала в отпуск так люди добрые подсказали, где меня искать. Рита, соседка моя, через дом мы с ней жили, здесь в больнице сестрой-хозяйкой работает. Она и рассказала Надежде моей, что скорая меня с улицы сюда забрала. Аппендицит меня с улицы сюда привёл, к чертям собачим.   А у меня ещё, девчата, термос есть, а в нём, как индейцы в Америке говорили, огненная вода прячется, тоже, значит, сестра моя Надя принесла вылечиться. Кто со мной чашки поднять готов за наше лечение?! Кто за меня Ксению Владимировну Шутову пить будет?!  Я и покурить могу, если, такое дело, если кто-нибудь даст. Я, такое дело, и наркотик курила. На койке лежим, я понимаю, но не умирать, же сюда шли. Жить будем  и никто нас тут за беду нашу, ругать не будет. Ну, что сидим, команда. Айда в толчок, - курить! Вот сейчас еще накатим только, немножко тут осталось! Двигай, девчата, кружки. Выпив женщины, гуськом потянулись в коридор. Люди, которые еще вчера пластом лежали на своих кроватях, боясь оторвать голову от подушки, под ободряющий шёпот бога виноделия Бахуса сделали свой первый желанный шаг. Пусть на костылях, с тросточками, но сделали:
- Надо было давно некоторых из вас напоить, - говорили потом своим пациентам врачи, старательно пряча улыбку.         
Дня через три несколько коек в женской больничной палате были пусты. Приказом главврача участников «пьяного безобразия» попросили срочно покинуть стены учреждение здравоохранение. 
Светлана опять лежала на своей койке и думала, поглядывая на разгорающееся солнце, что давно уже бы могли уйти отсюда товарки с выпиской в дамской сумочке и улыбчивым настроением,  за пазухой. А тут вон оно, как вышло…..  смяли, испортили себе лечения, пьянчуги!
Она шатнулась к подоконнику, оперлась на него рукой. А второй свободной дотянулась до форточки. За окном, вместе с крепким весенним ветром шумели деревья. Шумели они о вечной и нескончаемой под щедрым солнцем жизни. И почему-то очень хотелось верить, что так оно и должно быть. 

                4
В полдень у калитки задребезжал звонок. Наталья Владимировна, мама Светланы, выглянула в окно.
- Егор пришёл, - сказала она,
- Иди, открывай! – засуетился отец. Он расчесал бороду и крикнул жене в вдогонку; - Самовар там вздуй!   
  Отец накинул на плечи тулуп и выбежал на крыльцо.
- Милости просим, Егор Сергеевич, милости просим!
Егор медленно перевалился через порог, небрежно бросил в прихожей на окно новенькую шапку и вошёл в комнату. 
- Здравствуйте, Константин Константинович! Как живете? Что от Светланы слышно, были у неё?
- Плохо, Егор, в больницу не пускают карантин, говорят, мать, можно сказать, живёт под окнами.  Один водитель, тот который ее сбил к ней и прорвался. Так у того сам начальник полиции нашего района в знакомцах ошивается, а я уж дома один, куда мне старику к дочери?
Пока муж занимал парня разговорами, Наталья Владимировна поставила на стол и приготовила закуску.   
- Что слышно, вы спрашивайте? – чокаясь с отцом девушки, говорил Егор – Да как вам сказать. Разговоров, что на Сенатской площади во время бунта. Ирина Синяк говорят, сильно плакала, как ребята про Свету узнали. На улицах, Ирина сказала, теперь просто житья не стало от этих машин. Куда голову не поверни, кругом одни машины. Разогнать бы их всех.
- Дай-то господи! – Константин Константинович перекрестился, - человеку житья не стало.
Графин то и дело кланялся или гостю или хозяину. Егор после каждой рюмки оглядывал стол и выбирал чем бы лучше закусить.
- А ты вон грибочек на вилку лови! – угощал гостя отец Светланы.
- Дело, теперь, отец, за одним, - захмелевшим голосом говорил Егор, - Когда пойдём со Светкой заявление подавать, на соседних горшках ведь выросли. Так чей верх тут быть должен? Понял? Так ты мне помогай! Шофёр чего? В больнице апельсины передал из рук в руки и вышел вон, пусть потом хоть с министром обнимается, а я Светлану каждый день любить буду. Измучился я о ней. Ночей не сплю! И совсем никаких жилищных условий у меня, в полуподвале живу. 
Он встал, шатаясь, заглянул в соседнюю комнату, нет ли там Натальи Владимировны, и вышел. 
-О чем это вы тут никак о свадьбе договаривались, - вошла в комнату Наталья Владимировна, - Егор же для нашей Светланы просто друг, она же шипит на него каждый день? Какой из него жених, да и рановато еще им женихаться.
- Ты вон тоже иногда целый день шипишь, а потом я тебя поцелую, и опять в нашем доме покой - смеясь, ответил ей муж, - и наша Света иногда может с тебя такой пример брать.
-Может! – с недоверчивой усмешкой произнесла Наталья Владимировна, - А если она – ну, как бы тебе сказать?- занеможет? – сострила женщина,- хотя ей осенью только девятнадцать будет.
Константин Константинович одобрительно улыбнулся, - сами разберутся, - сказал он, поправляя подушку на диване.       
- Костя, ты мать мою не видел? – У открытого настежь  окна стоял крупный, высокий мужчина в большой широкополой шляпе, - Понимаешь, привёз мать из города. Встречу ей устроил…. трогательную с женой своей Женькой угол ей выделили за шкафом в нашей трёхкомнатной берлоге. А она кочерыжка помидорная не может без подвигов. Вон опять, значит,  ковыляет где-то или соседям жалуется. Всё у неё там есть за шкафом,- Сосед говорил с плохо скрываемым раздражением в голосе, причём птичьи глаза его поминутно сердито скашивались в сторону, будто бы стараясь найти на пустынной улице потерявшуюся мать. -  Кровать купили, стол, стул  один, но куда ей больше-то, что она комсомольскую делегацию у себя в углу принимать будет?   Мать у меня ещё та активистка!   
- Ты зачем же так, Лев, о матери своей, - прервал соседа Константин Константинович, - Вот как, по-твоему, как твоя мать дышит?
- Как? – удивлённо поднял брови сосед, - Дышит, как все люди, обыкновенно?!
- Так-то оно так, да не совсем так, матери они всегда вдыхают воздух, а выдыхают заботу, о детях, о внуках своих
- Скрипит там за шкафом по ночам, спать мешает, а мне на работу к семи, понимать надо.
- Так неужели у тебя место для матери не нашлось в трёхкомнатной квартире своей, вы же вдвоем живёте?  Ты заходи, Лев, садись за стол, нечего в наше окошко глаза  выпячивать?! – сказала Наталья Владимировна, подходя к окну.
Минут через двадцать  гость, довольно улыбаясь, сидел за столом и внимательно изучал картину Саврасова «Грачи прилетели» висевшую на стене  напротив.
- Пол у нас тёплый, а тепла в доме нет, - начал рассказывать Лев подошедшему хозяину, - Живём, как сычи в разных дуплах, только к кухонному столу и слетаемся, если поклевать чего бог пошлёт. У вас Светлана-то как? В больнице? А я мать пробовал туда засунуть, так бюрократия кругом одна тут справку надо, там надо справку в купюры завёрнутую. Не напасешься! Ты вот говоришь, Наташа, что у меня для матери место не нашлось?! А у неё для меня тоже не находилось на постели рядом с ухажёрами ее волосатыми. Горбатых разве что могила исправит Вчера, смотрю, она переставляет палку свою, сделает крошечный шажок левой ногой и волоком подтягивает больную правую. А когда в койку к ухажерам прыгала, только ветер в ушах свистел. А я ночевал на улице и бродяжничал. А когда я метался по квартире уходил от неё и собирал свои вещи, мать спокойно сидела, и смотрела, как на старом диване храпел её очередной недалёкий «друг», с которым они полчаса назад вовсю глушили коньяк.   Отца у меня не было никогда, а мать всю жизнь себе лучшей доли искала. Так всё напутала, сам домовой не разберёт, - белесые брови  Льва сжались на переносице, глаза сердито блеснули,- сосед, не спрашивая ни чьего разрешения, достал сигарету, щёлкнув пальцем по портсигару,  - с неё ещё взыщется!  Однажды помню, живот разболелся. Пять дней подряд меня буквально выворачивало наизнанку. Я худой стал, жёлтый, как лимон. Глаза как плошки…. А  она? - я, говорит, - красоту люблю…
- Да разве за красоту матери детей любят, - возмутилась Наталья Владимировна. Константин Константинович насупил брови и молчал, уткнувшись в газету.
- Тогда мать себе в предметы красивого человека выбрала… Отца дьякона. Он так гаркал с амвона «многие лет»  так вся церковь дрожмя дрожала. Потом ещё у матери разные были.… А сейчас вот пропала куда-то, сдурела совсем. Больная ведь?!  Не видели вы её а?!  Жена Женька тоже молчит, добрый десяток картин уже купила. В багетовых рамах с потускневшей и местами сошедшей позолотой. Расставила. Ими сидит со вчерашнего вечера любуется. Шишкин, Решетников, Левитан…. Тьфу слушать её противно…..   А еще с какой-то городской барахолки ручки от дверей старой «Победы» притащила 1946 года выпуска, тоже говорит бесценные. А по мне так это вовсе никому не нужный хлам.      
                5

Точно в каком-то полусне прошёл весь остальной день для Светланы. Приходил друг детства Егор Егоров, забегал на минутку шофёр Лёшка Снигирёв. Они даже, боже мой, неожиданно встретились в дверях палаты. Светлану нестерпимо тянуло назад  домой на знакомую, уютную веранду. Серое невзрачное здание старенькой больницы казалась девушке каким-то заколдованным местом, чужим и печальным, откуда нет, и не будет выхода. Мучительно забилось сердечко…. Полетело на волю. На всё смотрела теперь Светлана подозрительно, неуверенно, самым откровенным испугом. Даже объяснение в любви Егора и «долгожданное» предложение руки и сердца отчего-то приняла подозрительно. Лишь слегка царапнула девушке душу, и оставило на ней маленькую отметину, печальное известие о пропажи пожилой матери друга, и то толи было, то ли не было, это всё.     А вот о шофёре Снигирёве думала Светлана весь вечер, и даже ночью немножко.      
На следующее утро Светлана встала какая-то лёгкая, обновленная, было у неё такое чувство, будто позади  чёрная  жуткая полоса. Она шла и шла, по этой бесконечной полосе оставляя  лучшую подружку Ирину Синяк, смешного толстяка Егора Егорова, который однажды едва не прочитал её дневник. Вот тогда бы точно свалилось на неё несчастье! Обхохочешься…..
Именно в такой момент крайнего душевного напряжения, когда все нервы на приделе, а мысли роятся и путаются, написала девушка в дневнике: «Жалость и совесть – для меня основные жизненные позиции, остальное всё прихоть, мимолётные ощущения. Я говорю жалость, а сама каждый день ломаю жизнь Егору, потому что его любовь ко мне стеклянная, задень ненароком ладошкой и распадётся, то, что издалека блестит, а вблизи грязное и хрупкое. Этот стеклянный мир его любви ко мне непобедим, его может разбить та же Ирка одним ударом кулака, а он снова и снова будет возрождаться в Егоре Егорове, возрождаться и пагубно действовать на меня. Ненавижу весь этот мир, ненавижу, а может быть, и люблю, сама ещё не разобралась толком».   
Вдруг шум крики и ругань послышались за окном. Светлана приподнялась на кровати и перевела взгляд на окно.
На молодой траве скучного больничного двора стояли два человека….
Скулы Егора в один момент сделались багровыми, глаза заблестели, в руке блеснул нож.
- Я хочу посмотреть, как посадят тебя, Лёшка, какая там у нас статья написана за наезд на человека?!
- Меня когда еще посадят. А я тебя сейчас посажу….
Коротким и сильным ударом под дых Снигирёв сбил Егорова с ног. Тот, перегнувшись пополам, уткнулся головой прямо в лужу и выпустил нож из рук
   - Встань! – Снигирёв схватил соперника за грудки, приподнял, левой рукой притянул к себе, а тот вдруг ухватил его за палец.
- Ах ты, гад! С-собака! И снова последовал удар в челюсть, - Это тебе за Светлану. Я как увижу её, так у меня весь организм внутри переворачивается. А теперь за меня получи!
Он снова ударил Егорова в лицо, тот пошатнулся, но не упал. Потом неожиданно резво отбежал на почтительное расстояние подобрал нож из лужи и крикнул, убегая всё дальше и дальше:
- У меня еще столько баб будет, как яблок на траве осенью, попомните моё слово,
- Иди сюда я сейчас платок найду, руку перевязать надо, - крикнул кто-то видимо наблюдавший за дракой
- Да пустяки!  – отозвался Снигирёв, - Врет он, не возьмет. Ну, все, к какому тут врачу обратится, перевязку хочу. И Алексей, поспешно оглянувшись,  заметил сестру-хозяйку, стоявшую неподалёку,  с большой корзиной белья в руках.
- Мадам, - обратился он к ней, разрешите узнать ваше имя? Вы, возможно, просто убежавшая от Гриши Печорина Бэла, или Наташа Ростова в почтенном возрасте, или Маша Троекурова на пенсии?
- Маргарита Евгеньевна меня зовут, - улыбнулась круглолицая полная женщина, - Вижу, руку  повредил? Сейчас перевяжу.  Платок где-то в кармане был.
Она ловко и быстро перетянула платком его руку и завязала двумя узелками концы платка. Потом весело заглядывая ему в глаза, спросила:
- Женат, небось?
- Разведён.
- Давно?
- С рождения
- И документ есть?
- В гараже на рояле оставил, когда сюда ехал
- Значит, ездишь?
- Ездю
- И быстро?
- Смотря, где какой знак висит
- А знаешь,  о чём я подумала? – Она запрокинула голову и опять поглядела ему в лицо, - Вот заживёт у тебя рука, и я стану дочку за тебя сватать Я не смеюсь, Ты - то согласен, что ли?!
- Типун тебе на язык! Что ты говоришь такое? Беду накличешь. Разве можно так смеяться над судьбой? Какая дочка, я и не видел её ни разу. Скажут люди, откуда взял?!
- Поворо-от,- вздохнула сестра-хозяйка, - Ну как ты решишь, парень, так оно и будет.  Как зовут-то тебя?
-  Снигирёв Алексей, отец назвал. Какая-то старушка идёт, надо помочь подойти.
- Ну, и я пойду тогда. Увидимся еще Сиреневая улица 17 спросить Маргариту Евгеньевну или Оксану.   
   «…..Шаг, ещё шаг, ещё полшага левой ногой, а правую больную ногу придётся, как всегда волочь за собой пока хватит сил.  Шаг ещё шаг!».
- Бабушка, куда тебя подвезти? 
«Какой парень! Молодой, крепкий, светлый. Этот должен помочь, а то ноги совсем не ходят. Значит, подошло время ему решать, мужчина он или нет. Настоящей-то мужик женщине должен почтение оказать».   
- На машине ты? Так подвези старушку, я у сына Лёвки живу. Тамара Михайловна меня зовут, а это  Витька мой непутёвый сыну такое имя дал. С начальником гаража Львом Ароновичем вечно под ручку ходили. Как нитка с иголкой друг за другом. Пока одного за растрату не посадили, а другого за драку. А дальше я уж не знаю. Говорили, что Витька мой умер в тюрьме. Мужики, говорили, в карты его проиграли.…А потом-то у меня разные были, не кого не нашла только. Где машина  твоя стоит, за воротами? Светлану, соседку мою, хотела увидеть. Здесь она. Мне сейчас и молочка принести некому, а Светлана завсегда  бежит до магазина, птица-синица!  То молочка, то сметаны мне несёт, а бывает, что и мороженым иной раз балует. Заботится обо мне, птица-синица всегда. Как такую синицу не проведать, ну, скажи ты мне старухе?
Бабушка, тяжело опираясь одной рукой на старую сучкастую палку, а другой на руку своего помощника поспешила за ворота больницы.   
- Лишний рот я в жизни своей, - глядя вперёд подслеповатыми глазами, говорила она Алексею, - Лишняя, как старый ботфорт на корабле, у родного сына за шкафом живу. Только и свет в окошке, что мои воспоминания. Сыновья жадность день за днем меня губит. Кажется, дай моему Льву миллион так он всё равно экономию разведёт. А пуще всего любит что-то бесплатно урвать Хоть вон взять старую обложку от паспорта так и то у меня утащил, она небось в магазине копейки стоит. У меня, говорит, обложка эта рваная стала, ты обойдёшься, говорит, один чёрт за шкафом сидишь, а там милиции нету. Теперь далека я стала своему сыну, так ужасно далека.
И глухие рыдания заклокотали в груди старушки, и вся затрепетала она, как осенний лист на ветру, от охватившего её острого порыва горя….    
                6

На следующее утро Лёшка Снигирёв неожиданно возле отдела полиции встретился с девушкой. Форма капитана полиции очень шла белокурым её волосам, круглому лицу и чуть вздернутому верх маленькому  носику. 
Снигирёв от неожиданности растерянно остановился. Девушка  настороженно и выжидательно поглядывала на Алексея.
- Мне это… к следователю надо, - и парень достал из кармана смятую полоску бумаги, - повестка вот. Следователь Белоконь О. О. не встречали такого?…
- А как ваша фамилия?
- Снигирёв. Только я не делал ничего, этот колобок сам ко мне прикатился, с ножом в руке….
- Разберёмся. Белоконь Оксана Олеговна это я и разбираться в этом деле мы с вами будем вместе.
- И надо было, мне тогда в больницу тащится…. Но  и Свету одну не оставишь. Ведь чувствовал я, чего он от неё добивается, какая она сама не своя, когда этого  «друга детства» перед собой видит. А у меня тогда самогонка вчерашняя в голове шумела, весь ум выбила в ту минуту….
- Разберёмся…. Поднимайтесь в мой кабинет. Напишем с вами протокол.  Как ни как вы Снигирёв участник преступления статья 112 «Вред здоровью средней тяжести».   
Следователь  ушла, а Алексей стоял и смотрел ей вслед «Люди много знают, да мало помнят. Потихоньку всё затрётся. Залижет ветер, как ямку в снегу» - думал он. 
- Где ваши бумаги, где чего писать надо? – бодро спросил Снигирёв, удобнее усаживаясь на стул в кабинете следователя. 
- Вот у меня тут форма протокола. Разберёмся не спеша. Вы угрожали  потерпевшему Егорову Егору Сергеевичу, собирались его посадить, так?
- Так, но я не хотел, это он меня посадить грозился.      
   - Разберёмся не спеша, косвенная улика против вас, это тоже улика. Косвенные улики всё равно, что пушки: куда не повернёшь – туда и стрелять будут. В одну сторону повернёшь – врагу плохо, в другую – самому достанется. У потерпевшего обнаружен нож, он вам угрожал.
- Угрожал, пока с лужей не поцеловался, после моего нокаута. Ну, сами понимаете, я молчать не умею. Мы шоферы люди простые. Как вы с нами, так и мы с вами, всегда так было.  Там во дворе больничном лужа была, Женщина видела  Маргарита Евгеньевна, и бабушка еще старенькая, с сучковатой палкой.
Оксана Олеговна улыбнулась:
- Мою маму тоже Маргаритой Евгеньевной зовут, и она тоже в больнице работает. Сестрой - хозяйкой   
- Сиреневая улица 17?!
- Да, а откуда вам это известно, вы, что обо мне справки наводили?
- Справок не наводил. Ну, с мамой вашей, Оксана Олеговна, случайно познакомились
- Случайности случайно не случаются!- так еще мой покойный отец говорил.
- Сватала вас за меня ваша Евгеньевна.
- Правда? И вы согласились?
- Думаю еще. Мне идти можно?
Идите. Мы пришлём вам повестку, если понадобится.
- Я думал, вы сейчас людей позовете, и арестуете меня?!
- Самый лучший начальник – это тот, который не руководит людьми и тем самым не мешает работать.
В ответ Снегирёв что-то пробормотал, но разобрать слов было нельзя. Он достал из кармана большой клетчатый платок, высморкался, потёр ладонями виски.
-Приду к вам ещё, если позовёте.  Стул скрипнул Снегирёв встал, - До свидания, товарищ капитан. Приятно было.…  Ну, короче ладно…. Пойду я….
И дверь за Алексеем захлопнулась.
«Кажется, пронесло…» – выдохнул Алексей «А то я так растерялся, что хоть пулю в лоб пускай».
Никогда еще, после той нелепой драки, не приходилось Снегирёву сталкиваться с Егоровым на улице, а тут вдруг:   
- Эй, бычок на верёвочке, все еще дуешься на меня? Да у меня тоже кулаки давно чешутся
- С чего бы это?
- Значит, мне показалось что дуешься?
- Показалось видно…..
Постояли, помолчали
- А всё-таки привлекут тебя, у меня свидетели есть
- У тебя в руке и нож был. Зачем ты тогда на нём кнопкой щёлкнул?
- Надо было.
Егоров достал портсигар плотно набитый импортными сигаретами, протянул Алексею
- Кури, бычок. Я и себе возьму. Будешь?
- Не надо
-А у меня с той Агашей все расклеилось. Зря своим здоровьем рисковал. Я теперь на неё даже не оглядываюсь. Другого говорит, люблю. А мы с ней детства вместе….
Егоров приблизился  вплотную и  выпустил в лицо Алексея серые клубы дыма
Снегирёв часто, заморгал глазами, чихнул, отвернувшись в сторону, строго посмотрел на собеседника, а потом спросил резко, как выстрелил:   
- А кто виноват?
- Кто-то виноват, выходит, - нехотя ответил Егор, - Светка виновата.
- При чём тут Светлана?
- Не ври! – строго сказал Егоров и отбросил сигарету в сторону, - Она говорит, ходишь ты к ней в больницу.
На крупном носу Егорова выступили капельки пота, видимо от волнения. Но Алексей ничего не сказал, повернулся и пошёл дальше 
«Она говорит…. Зачем она ему говорит? Почему  она ему говорит?» - стучало и стучало в мозгу. Ему было отчего-то легко и радостно. Он не замечая, улыбался, и прохожие смотрели на него с удивлением, некоторые оглядывались, пожимая плечами и тоже улыбаясь в ответ того требовало солнце и весенние настроения. 
А Егор Егоров сначала тоже слегка, одними глазами улыбнулся. Потом, словно спохватился сразу и, придал своему лицу выражение обычной непроницаемости. 
     Оксана Олеговна долго еще стояла у своего рабочего стола и почему-то комкала в руке носовой платок. Потом  прошлась по кабинету, влезла на подоконник, открыла форточку: « Весной пахнет».
 В воздухе носилось  ароматное веяние весны. Обнажились почерневшие дорожки за окном. Освободилась из-под снега трава и выглянула наружу. Кое-где зазеленели ранние побеги. Весёлое апрельское солнце до краёв заполняло кабинет. Где-то слышалась грустная, задумчивая музыка, крики детей, лай собак.    
«Какой интересный парень» - подумала Оксана Олеговна, и глаза её при этом смеялись, - «Нет, такой не мог совершить нечего криминального, из ряда вон выходящего. У него ещё будет впереди большая счастливая жизнь, да и подрался-то он с этим Егором Егоровым из-за девушки. Но  любовь,  нельзя  посадить за тюремную решётку.  Вон этот Алексей и с мамой моей случайно совсем познакомился. Мама у меня такая, не успокоиться пока мою личную жизнь в надлежащую форму не приведёт. А мне когда о личном счастье думать, ни минуточки свободной времени нет. Вон письменный стол завален весь неподъемными делами и письмами. Даже из тюрьмы бывшие подопечные пишут. Раскаиваются. В молитвах вспоминают, каются. Сейчас в местах лишения свободы много православных часовен стоит.  У этого Снигирёва голова на плечах и горячее сердце, молчать не хочет, всё как есть говорит. А к честным людям сейчас стараются ярлык неблагонадежного прилепить. Честных людей сейчас увольняют, если не сказать хуже, порядочных обыскивают. А кто обыскивает, когда-нибудь сами сгорят в этом огне недоверия».   
 Тишину кабинета подчеркивает мерный ход часов, да чьи-то голоса за окном. Белоконь села за письменный стол и раскрыла пока ещё тоненькую папку с делом Алексея Александровича Снигирёва,- «Решим, что тут можно сделать, где найти первую крепкую зацепку в деле о драке? Да, была ли она вообще. Бывают люди, которые о небольшой царапине на пальце могут с упоением рассказывать месяцами любому подвернувшемуся им человеку, совершено не взирая при этом на его состояния здоровья, настроение и гражданский статус этого самого человека.

                7

Сначала Светлана не обратила на неё внимание. Девушка, как девушка худенькая белокурая с жидкой косичкой льняных волос  большие зелёные глаза, несколько широкий нос, тонкие чуть темноватые брови и длинные лучи ресниц на бледном личике.
- Психичка ненормальная, припадочная,- безразлично сказала про неё соседка справа, - Все в больницу с болью идут, а она, нате вам, с гитарой пожаловала. Песни петь тут будем, компании собирать по праздникам кое-кто из-за таких вот компаний уже за забором больницы гуляет, а болезнь-то, наверное, не отступила?!
-Что хмурые лица  такие у всех?- раздался радостный голос, вновь прибывший, - И вдруг она смолкает, важная торжественная, преисполненная таинственности и значимости предстоящего события, а потом её чистый голосок начинает звучать снова, - Я вам, солнышко на ладошке принесла, послушайте, вам понравится:
И разнеслись по больничным коридорам весёлые звуки гитары:

По Миссисипи плывёт пирога,
В пироге хиппи, их очень много,
Ну, а за ними ругаясь матом
Плывёт зелёный Аллигатор.

Оказалось, что у этой смешливой, независимой девушке душа романтика, жадная до всего необычного и красивого. Она могла часами, невзирая на строгий больничный режим,  взяв в руки гитару, петь о далёких тропических странах, где курчавые чёрные люди ходят почти совсем голые по раскалённому золотому песку. И грузят на большие пароходы неподъемные тюки с кофе и бананами. А раскидистые пальмы и колючие кактусы качают на своих листьях огромный, огненный мячик солнца, чтобы забросить его потом глубоко, глубоко в небо за облака.
- Да просто по пустякам отрывают от дела, - говорила Лена (так звали девушку) – делая удивленное лицо, и даже немного обижаясь, когда ее спрашивали, почему это она вдруг оказалась в больнице, - Думают, я дома баклуши бью, видела я эти баклуши, как в Петров день варежки. Подумаешь, иголкой палец уколола, а он враг немедленно распухать начал Я и полежу-то тут всего недельку другую, вот увидите.  Полежу, встану и пойду. И совсем не стану тут сопли в сахаре разводить, я клюкву в шоколаде хочу вот, и банан на тарелочке, а лучше всего связку хочу…. Хочу….. хочу. 
Светлана ударила ладонью в створки окна, распахнула их, жадно глотнула чистого и прохладного ещё воздуха. Где-то поблизости, за углом, послышался негромкий женский голос, и Светлана, перегнувшись через подоконник, крикнула:
- Эй, кто там?
Из-за угла стуча сучковатой палкой по земле, показалась соседка Тамара Михайловна:
- Обедайте, небось? А я не хочу. Правда. Устала шибко. Полежать бы, да как я могу на свою птицу-синицу хоть одним глазком не посмотреть? Она мне и молочка и сметаны бывало, из магазина принесёт.
-Выписывают меня скоро, бабушка, - крикнула Светлана, завтра-послезавтра считай, дома обедать буду. И к вашему Льву по-соседски лыжи смажу, поговорить мне с ним надо. С одним уже тут недавно поговорила, заставила его заявление из полиции забрать на Лёшу Снигирёва. Гематома у Егорова почти зажила уже, а человеку из-за этого несколько лет дни в клеточку рассматривать и нары в полоску. Где справедливость?!   
- Дай бог, дай бог, - закивала головой бабушка. А Лёвка мне уже обещал комнату выделить рядом с кухней. Долго сидел носом пыхтел, да слёзы по щекам размазывал, а потом пошёл с Женкой своей говорить. Долго их невидно было я уж, грешным делом, боятся начала, ведь как в мое время старики говорили. «Сегодня жив, а завтра – жил». Но присказка присказкой, а человек человеком…. Мне теперь что уж боятся, в своей постели помру. Ну, и вот….. договорился, значит, …….. сын до комнаты для меня грешной…. Что ж пойду я тебя, Света, увидела и ладно….  Боже Милостивый! Царица Небесная! Владычица! Батюшка Никола! Сотворите чудо, дайте мне приют в дому у сына своего грешного Льва Фролова! – трепещущим голосом твердила Тамара Михайловна.    
Бабушка сделала шаг и остановилась, вглядываясь вдаль.
Недалеко от ворот, там, где яркое солнце заливало верхушки деревьев, а небо было синее-синее, как синевато-лазурный глазок незабудки стояли двое, миловидная девушка в строгой форме капитана полиции  и водитель который намедни подвозил Тамару Михайловну до дома: 
- Забрал заявление, - расслышала бабушка
- Да, представляете?
- А где он?
- Не знаю.
- А кто знает?  Куда ж он делся? – удивился Снигирёв
- Пропал
- Искать будете?
- Зачем? Он забрал заявление, я вам говорю, а вы на него не чего не писали.
Помолчали
- Оксана Олеговна, так Сиреневая 17. Зайду на досуге?
- Шампанское в холодильнике, торт тоже и мама ждать будет.
- Ага, Маргарита Евгеньевна, я помню…. 
…. А Светлане Колокольцевой в последнюю ночь перед выпиской опять приснился сон:
На чистом, белом облаке  снова дружной стайкой сидели Ангелы они долго о чём-то переглядывались и шептались друг с другом. Наконец из общей толпы Ангелов  выделился один. Светлана встретила его как брата – руки вразлёт, словно обниматься шла. Ангел, не доходя до нее, присел на корточки  и из бокового кармана дорогой замшевой куртки достал небольшой фиолетовый блокнот  с рисунком почтового конверта на обложке.
- Известие одно вижу, - прозвучал его тихий, но внятный голос, - Придёт оно к тебе девушка в третью пятницу этого месяца вместе с порывами ветра, вместе с капельками дождя, счастье в нём твоё будет, не скажу, что долгим, но для судьбы твоей заметным. Любимого встретишь, с ним жизнь проживёшь, а потом обыкновенное дело детишки пойдут, а там и старость не заставит себя ждать обыкновенное дело. Мы Ангелы наши рейсы дальние мы всё знать должны, кто с улыбкой к людям, а кто умышленно заваривает кашу. Разберёмся ни перед кем в долгу не останемся.
И девушка, рядом с Ангелом, вновь увидела себя; светленькие завитушки, белая кофточка, подпоясанная узким чёрным ремешком, и такие же узкие коричневые брючки. В руке Светлана держала записку, на которой нечётким корявым подчерком было выведено:
« Света, буду рад видеть тебя в нашем парке в пятницу шестнадцатого в шестнадцать, смотри, не опоздай»
А ниже стояла лаконичная подпись «Покоритель сердец Алексей Снигирёв» «Говорят, мы давненько не виделись» - Почему-то подумала Светлана и проснулась…         
- Девчата, какой сегодня день, - негромко спросила она, - мутным, после сна, взором оглядев палату
- Пятница. Девятое, - так же негромко ответили ей
«Значит, следующая пятница шестнадцатое, и погоду обещали мерзопакостную вперемежку с дождём и ветром» - почему-то подумала она, улыбнулась и снова провалилась в глубокий здоровый сон.      
Сергей Карпеев 15 марта – 6 апреля 2021
    
    


 
 
               
-