Театралка

          Когда вам хочется что-то срочно поменять в своей жизни, что вы обычно делаете? Перестановку мебели, новую прическу? В крайнем случае, покупаете себе новую сумочку. Алла Львовна же, дама с неуемной любовью к жизни и таким же темпераментом, не довольствовалась косметическим ремонтом или новой помадой. Она выходила замуж. Семь раз. Таким образом, она не только кардинально меняла старую жизнь, а проживала всякий раз новую. Очередной наскучивший ей муж чаще всего за завтраком (утро вечера мудренее) получал известие, что супруга его собирается совершить небольшой вояж, пока не знает куда, поскольку ей необходимо время и уединение для принятия важного решения. Решение, как вы уже поняли, было принято накануне или прямо в сей момент за чашечкой кофе. Не то, чтобы Алла Львовна не любила взвешивать и долго обдумывать. Из соображений гуманности она считала, что когда тянешь кота за хвост, коту от этого только больнее. К тому же, она привыкла полагаться на свою интуицию, как на самый надежный орган своего нестабильного организма. Чемодан укладывался безотлагательно, и следующим же утром она целовала на прощание озадаченного и растерянного мужа и уезжала на Запад. Западом считалось все, что географически находилось левее Дальнего Востока. В арсенале Аллы Львовны были адреса и телефоны всех родственников и одноклассников соседок, подруг и коллег, живущих на этом самом Западе. В ее списке оказались и мы, студенты-молодожены. В нашей съемной московской двушке обычно едва хватало места для нас самих. Нежданные гости со всех волостей оккупировали все спальные места, заняли ванную, кухню и проходы. Старый черный телефонный аппарат я называла «злым вестником», от него мы не ждали ничего, кроме «здравствуйте, мы на вокзале, едем к вам». Когда позвонила Алла Львовна, я решила наконец проявить характер и, выслушав короткое приветствие, мстительно объявила: «Все места заняты, надувной матрац и коврик в прихожей тоже. Будете заселяться?» В трубке раздался короткий зуммер, и я поздравила себя с первым своим "нет".
        Но не прошло и часа, как новая гостья шикарно подкатила в такси к нашему подъезду. Прямо с порога, оглядев свое потенциальное жилище, резонно заключила:
 «Так жить нельзя». Мне нечего было возразить. Вечером к нашему безразмерному теремку съехались постояльцы с баулами. Из длинных списков заказов были вычеркнуты еще несколько пунктов, но программа максимум пока не была выполнена. Собрав всех на тесной кухоньке, Алла Львовна властно провозгласила: «Детям надо учиться и отдыхать. Так что прошу освободить помещение не позднее завтрашнего утра». Кумовья троюродных родственников, знакомые хороших знакомых и их земляки решили повиноваться, поскольку непререкаемый авторитет Аллы Львовны моментально поставил ее на высшую ступень родства с хозяевами дома. И когда к десяти утра в квартире остались только мы с мужем да новая гостья, наша благодарность не знала предела, и я от всей души предложила сопровождать ее по самым лучшим столичным магазинам. Но Алла Львовна перебила: «Театр. Мы пойдем в театр. Кстати, я люблю оперетту». Гостья быстро обустроилась в нашей спальне, навела порядок после «саранчи», и к обеду в нашем жилище пахло наваристым борщом и пирогом с грибами.
         Билеты в театр в те времена были таким же дефицитом, как финская салями, красная рыба, хорошая книга и туалетная бумага. Но все же нам посчастливилось раздобыть два билета в драматический театр. На них значилось: «Комедия». Алла Львовна несколько раз проверила билеты на предмет подлинности. В ее голове не укладывались драма и комедия одновременно. «Что ж, посмотрим, - с видом знатока изрекла театралка, - какую комедию дают в Драме». Весь следующий день она потратила на подготовку к театру и вернулась с химической завивкой, густо накрашенными бровями и маникюром.
                В театральном фойе Алла Львовна деловито огляделась, определяя солидность театра по его убранству и направилась в дамскую комнату. Оттуда выплыла дама в красном вечернем платье с боа из перьев и на шпильках. Уверенная в собственной неотразимости, она повела меня прогуляться по холлам и коридорам, и я была очень удивлена, когда добрая половина мужчин провожала ее восхищенными и даже несколько плотоядными взглядами. При этом они выпрямляли спину и поправляли галстуки, будто подавали некий тайный сигнал. Алла Львовна принимала знаки внимания благосклонно, но только самых галантных из них награждала намеком на улыбку. Эта женщина точно знала, как обращаться с сильным полом. Только после третьего звонка она королевской поступью вошла в зал, чтобы все, кто еще не успел, могли ее получше рассмотреть, и плавно опустила свое фигуристое тело в кресло партера. Нам достались не самые шикарные места, но Алла Львовна, похоже, была довольна, поскольку прямо перед нами был широкий проход, и на виду у всех она чувствовала себя прекрасно.
            Первый акт показался нам долгим и нудным, актеры играли вяло, и Алла Львовна резонно констатировала: «Разве можно было ожидать комедии от драматического театра?.. Надеюсь, буфет у них не хуже, чем в Оперетте». В антракте она заказала шоколад "Вдохновение" и шампанское, и практически одна успела элегантно опустошить бутылку до начала второго акта.
    Вернувшись на свои места, мы сделали приятное открытие, что актеры "стали играть живее, видимо, тоже подкрепились в буфете". Реплики их казались более остроумными, и Алла Львовна начала проявлять подлинный интерес к действу, изредка похихикивая. Она подобрела, разрумянилась и даже вольготно вытянула ноги в проходе, сбросив туфли. То, что происходило дальше, запомнил не только весь зрительный зал, но и актерская труппа, которая, кстати сказать, должна была быть премного благодарна Алле Львовне, и справедливости ради отдать ей все подаренные цветы.
           По мере развития сюжета и всасывания в кровь Аллы Львовны пузыриков шампанского, оживление в зале нарастало. И причиной тому была не искрометная игра на сцене, а заразительный смех Аллы Львовны, который опасным вирусом распространялся как цунами по зрительным рядам, и вот уже все задние ряды и бельэтажи подхватили инфекцию, и охотно передавали ее дальше. Я впервые слышала такого рода смех. Он начинался так, будто хозяйка его подавилась глотком воды и слегка откашливалась, затем кашель сливался в журчащий ручей, затем в клокочущий водопад и тут, совсем уж неожиданно, дама в красном вечернем платье начинала … похрюкивать. Каждая волна смеха непременно заканчивалась хрюканьем, и тогда уже затихала до следующего прилива. Через пять минут зал не просто коллективно смеялся, он ржал так, что накрашенные лица театралок потекли тушью и помадой, а лысины их спутников стали мокрыми и красными. Здоровый деревенский румянец покрыл лица всех наших соседей, и никто уже не пытался сопротивляться этому сумасшествию. Стесняться перестали даже самые напыщенные зрители в первых рядах и директорских ложах. Их головы тряслись так, будто они ехали на бричке, а из глаз брызгали слезы. Меня тоже не миновала сия участь, и я даже порадовалась, что не успела сделать макияж, столько слез и пота было размазано по моему лицу...
           Спектакль закончился поистине триумфально. Актеры приняли лавры Аллы Львовны на свой счет, всё благодарно кланялись и не хотели уходить со сцены, не замечая, что передняя половина зала аплодировала вполоборота в сторону задней. Что же, это были ее заслуженные аплодисменты. Кто-то там сказал, что смехом можно лечить, - в таком случае Алла Львовна достойна докторской степени, профессора смехотерапии.
          Аллу Львовну мы провожали со слезами на глазах до самого самолета. Она оставила после себя целую гору вареников с вишней, гороховый суп и пирожки с капустой. Обещала навестить нас еще раз. Но, теория ее коротких браков дала осечку, и на этот раз она вернулась к мужу с подарками, соскучившейся и заново влюбленной.