Кровным воздухом люди дышали...

Я кричу, и мой голос дикий,
Это медь ударяет в медь,
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.

(Николай Гумилёв, "Наступление".)

Мы с тобой на кухне посидим,
Сладко пахнет белый керосин;

Острый нож да хлеба каравай…
Хочешь, примус туго накачай,

А не то веревок собери
Завязать корзину до зари,

Чтобы нам уехать на вокзал,
Где бы нас никто не отыскал.

(Осип Мандельштам)

Легкие летят недели,
Что случилось, не пойму.
Как тебе, сынок, в тюрьму
Ночи белые глядели,
Как они опять глядят
Ястребиным жарким оком,
О твоем кресте высоком
И о смерти говорят.

(Анна Ахматова)

Николаю и Льву Гумилёвым,
Анне Ахматовой,
Осипу Мандельштаму
и многим, многим, многим... -
посвящаю.

* * *

Кровным воздухом люди дышали,
о которых мне думать - досуг...

В моём сердце - живые скрижали
судеб их...

В каждом имени - друг...

"Посидим мы с тобою на кухне:
острый нож, каравай, керосин..."

Да свеча, что веками не тухнет,
с её светом - уже не один...

Коридорами гиблыми в вечность
уходили, оставив завет:

"Бог в напевах - всегда ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ..."

Как и в жизни - дорога на свет
через тьму окружающей злобы,
через дичь проказёненных лет...

В эру царствия жадной утробы,
только память - спасенье от бед...

Собираю
расстрелянных, битых,
всюду изгнанных - в родственный круг...

Воскрешаю -
за правду убитых...

И редеет затменье
вокруг...

Время -
временем:
капельки в темя...

Выпрямительный вздох - чудеса...

В миги выбора - мысленно с теми,
кто творил на земле НЕБЕСА...

Кто не верил в победу насилий,
кто к высоким КРЕСТАМ подходил,
кто горбатость исправив в могиле,
перекличкою звёзд говорил
над пустынею -
мрачной доныне
для любого, кто духом томим...

К ним -
дорога лежит, а не в Рим,
жаждой
стражды,
для встречи
однажды -
у крутых берегов ВЕЧНОЙ
РЕЧИ...