Одни...

* * *

Одни.
Завалены по крышу снегом.
Есть хлеб, дрова и крепкое вино
домашнее, разлито по бутылкам.
(Его здесь гонят и старательно, и долго,
чтобы хватило до конца зимы.)

Как мы сюда попали? –
Заблудились.
Поехали искать могилу деда,
да не саму, а место, где расстрелян был.
В такую пору все сидят домами,
с расспросами удобней подойти.

– Как «враг народа», ВМН от Тройки.
Стучались; вязли в разговорах.
И не заметили, день краток, пролетел.
Последняя старушка, силясь вспомнить,
к нам бережно с вниманьем отнеслась
и предложила – на ночлег.

Остались. С радостью.
С утра поди яснее,
и вспомнится чего;
да будет повод просто пообщаться.
Ведь глушь, а у зимы
свои идеи есть на этот счёт.

Изба пустая,
махонькая, сбоку
лес; в ней когда-то егерь жил.
Потом забыли вроде
про егеря, про лес и про избу.
И бабушке досталась, за приглядом.

Щеколда ухнула.
Сложив с себя одежду, затопили;
чайку попили и в обнимку улеглись
с бездонной тишиной.
Как мы сюда попали?! –
Бог знает только…

А ночь тому и повод,
чтоб к рассвету
зима в своих угодьях прибралась:
всё набело. Да так –
перестаралась,
и завалила, что дороги не видать.

С утра вся жизнь
по новой задаётся.
Мы больше названного места не нашли.
Проделав путь сюда,
верней, в его последний,
Андрея, час,
мы для потомства память сберегли.