Эрнест Хемингуэй

 Из цикла "Портреты"

   Виктор Кузник

Здравствуй, я - старый убийца,
Флинт мой без промаха бьет.
Падают серые птицы,
Крылья ломая об лед.

Буйство азарта? Ну что же -
Жизнь не отшельничий скит.
Не об азарт, а о рожи
Я разбивал кулаки.

Все это, так ли, иначе,
Кончится "службой добра".
Жаль вот, что только что начал,
А закругляться пора.

Только шагнешь от порога,
Не оглянувшись, а жаль...
Жаль, что на летних дорогах
Кружится пьяный февраль.

Странные южные ночи...
Что-то простонет во сне,
Сном разогретый комочек,
Нежно прильнувший ко мне...

Может быть, ты мне приснилась?
Пьян я, да да, ты права...
Только б не кончилась, длилась
Поздняя эта глава.

Главы... коротка стала главной
В круженьи коррид!
"Быть бы тебе из металла,
сердце!" - мне ночь говорит.

Скажешь, вздохнув:"Мы без веса!
Не улети, хохоча,
Мой престарелый повеса
В хахи с чужого плеча!"

Скажут: "Он пожил, да пожил
Не до глубоких седин..."
То, что я должен - я должен
Сделать, оставшись один.

Кончено. Старые нарты
Вырви, упряжка, на склон!
Синим, как лезвие, мартом
Располоснуть небосклон.

Выедет март на дорогу
Сизых от таянья льдин.
Что ж ты долбаешь тревогу,
Шалый мой дятлыш в груди?

Кто нас с тобою осудит?
Пренебрежем мелюзгой!
Что же с любимою будет?
Будет... но кто-то другой.

Я не кричу, не пугаю.
Слышишь, мой голос затих.
Это не ты, а другая
Стонешь в объятьях других.

Все это, так ли, иначе
Кончится службой добра.
Что же ты, глупая, плачешь?
Ночь на исходе, пора.

Кинь, старина, на пороге
Взгляд на последний причал...
А в эпилоге тревоги...
И ни конца, ни начал.