Вещий сон

- Странно как-то все это, - подумала я, когда невероятно откуда, проступив из густого тумана, прямо передо мной выросла стена.  Вернее даже не стена, а плотный деревянный забор, сделанный из поставленных вертикально  струганных бревен. Бревна были настолько высоки и так плотно подогнаны друг к другу, что узнать, что там, за этим забором было просто не реально.  Я стояла в раздумье,  как мне поступить – повернуть назад и уйти от этого забора, или же попытаться все же найти какой-то проход и  войти внутрь. Я не знала, зачем мне надо оказаться именно там, за этим забором, просто  где-то на уровне подсознания чувствовала, что именно сейчас, в этот момент я должна быть там.
Еще большее удивление испытала я, когда прямо рядом с тем местом открылась часть забора,  и какая-то незнакомая мне женщина жестом показала мне, что я могу войти внутрь.
Я достаточно решительно последовала за ней, и оказалась на окраине большого села. То, что это было именно село, сомнений не вызывало, так как в самом его центре, на возвышенности красовался большой храм с ярко горящими на солнце золотыми куполами. Я остановилась, не зная, что мне делать дальше, куда идти.
Все в этом селе, за исключением храма, было настолько необычным, выглядело так неестественно,  что возникала только одна мысль – этого не может быть.  Первая странность была в том, что в нескольких метрах от меня стояло дерево – огромная груша. На дереве не было ни одного зеленого листочка, но зато оно все было просто увешено крупными спелыми плодами. Я уставилась на это дерево, не понимая, как так может быть?
Моя спутница смотрела на меня с улыбкой. Видимо  мое удивление вызывало у нее нескрываемый интерес.
- Почему на этом дереве нет листьев, но так много груш? Они наверно сладкие очень, - спросила я у спутницы.
- Да, они очень сладкие, - ответила спутница на вторую часть вопроса, почему-то проигнорировав первую.
- А можно мне попробовать?
- Нет, нельзя.  У нас очень строгая хозяйка, и груши есть позволяет далеко не каждому. Это надо заслужить.
Как и чем надо заслужить, чтоб тебе позволили есть груши, спутница не уточнила.
Дальше события начали развиваться еще интереснее. Зазвонили колокола, и откуда-то стали появляться люди, как будто они собирались на площадь, чтоб отстоять службу. То, что их становилось так много, еще не так сильно вызывало мое удивление. Удивительное было в том, как они были одеты.  Такого разнообразия одежд в одном месте невозможно представить даже в самой богатой массовке какого-нибудь американского фильма.
Колокола звонили и звонили, вызванивая невероятно красивую мелодию, а люди все шли и шли мимо меня, не обращая на меня никакого внимания. У меня даже сложилось впечатление, что они просто меня не видят. Зато я их видела прекрасно, и чтобы не мешать им, я отстранилась немного, и прижалась спиной к забору.
Передо мной проходили дети, мужчины и женщины. Дети были похожи на маленьких ангелочков, которых обычно изображают на картинках, казалось, что они все на одно лицо. Их  одежда тоже не отличалась разнообразием. Просто они были одеты в какие-то рубашки светлого цвета, доходившие до колен, так что было трудно определить мальчики это или девочки.
А вот взрослые были одеты очень разнообразно. И что удивительно, среди них были одни достаточно молодые люди. Стариков и старушек среди  проходивших мимо не было.
Казалось, что в этом селе собрались люди со всего света, всех эпох и народов. На многих была не одежда, а какие-то покрывала, просто накинутые на плечи. Тут же среди них шли женщины в пышных платьях, крестьянских одеждах, мужчины в строгих костюмах с белыми рубашками, в военной форме, как мужчины, так и женщины. Встречались наряды, которые я вообще не могла даже вообразить себе и уж точно не знала, какие народы  и в какие времена могли их носить.
Я повернулась к своей спутнице, чтоб спросить, почему так странно одеты люди в их селе, ведь на дворе двадцатый век, а некоторые одеты явно не по моде, и тут мой взгляд упал на ее наряд. Она была одета в яркое  кримпленовое платье. Такие носили еще в семидесятых, а уж никак не в конце девяностых. У меня подобное лет пятнадцать уже валялось где-то в дальнем ящике шкафа.
- Так надо, - будто прочитав мои мысли, произнесла спутница. – Их сейчас фотографировать будут.
И точно, все пришедшие стали выстраиваться как для съемок, повернувшись к нам лицом.
- Они же не уместятся в кадр, - как знаток фотографии сделала заключение я. Я действительно тогда уже серьезно занималась фотографией и знала что к чему.
- И что делать? – спросила спутница.
- Придется сделать несколько снимков разного плана, а потом соединить их.
- Хорошо, так и сделаем, - одобрительно ответила она.
Кто и как фотографировал собравшихся -  я не увидела, зато передние ряды стали потихоньку рассасываться, выстраиваться в подобие колонны по несколько человек в ряд и снова куда-то пошли мимо нас. Они доходили до забора и выходили за территорию села.
- Сейчас у нас обед. Они идут обедать, - снова предварила мой вопрос спутница
- Мы тоже пойдем с ними?
- Да.
Мы пристроились сбоку колонны, и пошли неспешным шагом  вместе со всеми. Когда мы вышли за пределы обнесенного забором села, оказалось, что путь наш проходит вдоль такого же забора, который был по правую сторону от нас, и что там за ним, также было узнать невозможно.
Через некоторое время мы очутились возле узкого прохода в заборе, войти в который можно было только одному человеку. Люди просачивались в него, и вот уже я оказалась у самого входа. Передо мной был только один человек. Вот он сейчас войдет, и следом я.  Я уже  занесла ногу, чтоб сделать последний шаг и очутиться по ту сторону забора, как вдруг моя спутница, опередив меня, грубо вытолкнула меня из очереди. И все. Я уже оказалась как бы в стороне от выстроившейся очереди, что-то подсказывало мне, что меня уже не пустят туда, и мне ничего не оставалось, как пойти вдоль забора дальше.
Домик, у которого я неизвестно как очутилась через некоторое время, был скорее похож на небольшой сарайчик, чем на дом. Я смело толкнула дверь, которая открывалась внутрь, и очутилась в маленькой, не очень уютной, но достаточно светлой комнатке.  Из обстановки в комнатке был только грубо сколоченный топчан с ватным матрацем, по-моему даже не застеленным. На этом подобии кровати сидел в майке, какие носят в основном пожилые люди под рубашкой, наш главный механик, Григорий Иванович.
- Вот так встреча! -  удивилась я.  Григорий Иванович глядел на меня, улыбаясь, но ничего мне не ответил.
Тут я обратила внимание на странность окон в этом домике. Они были не из обычных оконных рам, а из тех, что бывают в тракторах или автобусах. Стекла были со скругленными концами, вделаны в металлические рамы и уплотнены резинками. Я подошла к тому, что было справа от меня, и увидела, что прямо за окном в нескольких метрах от домика начинается лес, который растет на склоне высокой, уходящей в небо, горы.
- Хорошо ты тут устроился, Григорий Иванович. У тебя и лес рядом, и по грибы далеко ходить не нужно, - заметила я.
- А я не хожу никуда, - все так же улыбаясь, ответил Григорий Иванович.
- Ну, до свидания, спешу я, - попрощалась я с Григорием Ивановичем и направилась к двери.  Григорий Иванович как сидел, так и продолжал сидеть в той же позе, когда я, закрывая за собой дверь, обернулась в его сторону.

***

Я шагнула за порог домика, и очутилась в кромешной темноте. Не понимая, что вернулась в реальность из только что приснившегося мне странного сна, я пыталась широко открытыми глазами разглядеть, где нахожусь.
В комнате было очень темно, значит до утра еще не близко. Можно было повернуться на другой бок и уснуть, но не тут-то было! Сон, как просмотренный и оставивший впечатление фильм , прокручивался в моей голове. Теперь уже в обратном порядке.
Началось все с Григория Ивановича. Ведь его уже несколько лет назад схоронили. На похоронах я не присутствовала, так как давно поменяла работу, и слух о его смерти дошел до меня гораздо позднее. И почему, с какой стати мне приснился человек, даже не числившийся в моих очень близких знакомых, тем более что после смены места работы я его и не видела уже лет десять, и не особо интересовалась его судьбой.  И домик этот его настолько странно выглядел, что уж мое воображение точно его таким бы не нарисовало.
Хорошо, что я ушла от него, не осталась в его доме, пусть даже и во сне. Хотя я и не отношусь к суеверным людям, но то, что я ушла оттуда, как-то успокаивало, наводило на мысль, что раз во сне все кончилось так, то и в жизни ничего не должно плохого случиться. Во всяком случае, в ближайшем будущем.
И вообще, размышляла я, спутница меня тоже не пропустила вместе с теми людьми, которые шли куда-то.  А то, что мне приснился какой-то иной, не этот мир, сомнения уже не было.  И видимо, мне еще не пришло время быть в том мире, раз она оттолкнула меня. И груши есть с того дерева я не заслужила…
 Сон произвел на меня такое впечатление, что я несколько дней тем и жила, что подетально прокручивала его в голове, пытаясь разобраться и понять, что все это значит. Вывод напрашивался только один -  видимо таким образом кто-то пытался показать мне, что жизнь вечна. Пусть не в том проявлении,  не в физическом,  как мы привыкли воспринимать ее, но продолжение ее существует. 
 Спустя некоторое время  в один из поминальных дней я оказалась на кладбище. Возникла мысль о том, что неплохо бы сходить и на могилу Григория Ивановича, но я не знала, где она находится.
Вот правда, что ничего не происходит просто так, случайно. Кладбище у нас состоит из двух частей – старого и нового. Между ними то ли рукотворный, то ли природный овражек, по обеим сторонам которого растут достаточно большие деревья. Посетив могилы своих родственников на старом кладбище, я решила пойти поставить букетик цветов бывшей своей соседке, с которой мы жили душа в душу, и которую я очень долго оплакивала.  Лавируя между близко стоящими друг к другу оградками, я все же нашла тропинку, ведущую на противоположную сторону овражка.  На выходе тропинка упиралась в одну из оградок, огибала ее и выводила на центральную линию. Я машинально глянула, чья же могила за этой оградкой и остолбенела. С портрета на памятнике на меня, улыбаясь, смотрел… Григорий Иванович. А напротив памятника был лес…

03.04.2021