В перекрестии софитов

(ВСЁ ЭТО ТОЛЬКО ЦИРК)

В недра крохотной вселенной
вход за счастьем – по билетам:
в перекрестии софитов
горе выгорит дотла!
               Там, в летящих клу́бах пены
               золотящегося света,
               снова вспыхнет Аэлита,
               что с ума меня свела.
 
Под брезентовые своды
льют тромбоны и фаготы –
и галопы, и фокстроты;
марши кру́жат над шатром!
               Фалды фрака – словно флаги;
               с разлинованной бумаги
               дирижёр сметает ноты
               в гулко бряцающий гром!
 
Все – счастливые, как дети:
здесь, шутя, распилят леди,
здесь вальсируют медведи,
тигр – в огненном кольце…
               Реют птицами гимнасты,
               здесь девицы не грудасты –
               вдвое складываться горазды,
               умещаются в ларце!

Здесь манежить вас не станут,
на манеже – без обмана,
даже клоуна реприза –
здесь источник сладких слёз;
               вот он – светлый центр вселенной,
               вот где ценности нетленны!
               Весь цинизм оставим снизу –
               шире очи, выше нос!

Вот где жизнь так реальна,
что слилась с мечтой хрустальной,
где признанья не банальны,
чувства – я́рки и честны́,
               где хлопки ладоней красных
               приказаньям не подвластны,
               где движенья тел прекрасных –
               и невинны, и юны́!
…..
А за по́логом, за тканным –
цирк неправдишный и странный:
где добро содержат в клетке,
тигры бродят без кнутов;
               смотрят толпы лиц угрюмых
               шоу хищников в костюмах,
               и трещат...трещат жилетки
               под напором животов!
 
Странный цирк – изнанка мира:
все факиры в нём – банкиры,
каждый престидижита́тор
обречён в нём на аншлаг;
               кредиторы – вольтижёры,
               а юристы там – жонглёры,
               рыжих клоунов парады…
               Но вот что-то в нём не так?..

Там, за бархатом портьерным,
правит чувств фальшивых скверна,
мир улыбок лицемерных
меж напудренных лани́т;
               там кипят иные страсти,
               тот умнее – кто мордастей.
               Там распилят вас на части,
               и не спросят, где болит.

Там жонглируют словами,
произвола булава́ми,
неискусных лицедеев
вызывают на манеж,
               заставляют кувыркаться
               под неискренность оваций…
               Жаль, владеют им злодеи,
               своры во́ров и невеж.
.....
Я бегу, как от закланья,
от разъетых и раздетых,
от побитых и бандитов…–
в свой шатёр прекрасных дам,
               в этот фокус мирозданья,
               средоточия секретов,
               в мир героев и атлетов,
               в эпицентр сердечных драм!

Над бескрайностью манежа
режут ло́нжи стрелы взоров,
только шелест ахов–охов
прерывает гул сердец…
               За безумием полётов
               акробатов–вольтижёров
               наблюдают дочка–кроха
               и восторженный отец...

В глубине небесной сферы,
в перекрестии софитов,
от огня горящих взглядов
зажигается звезда!
               Вот она – Звезда премьеры!
               Чудо это – Аэлита,
               дочь воздушных акробатов,
               безупречна, как всегда!

Я – беспечный рыжий клоун,
нет ни пе́чи, ни достатка;
есть – мечта! Недостижима…–
вон, под куполом царит!
               Дружным смехом аттестован,
               жалость тащится украдкой,
               слишком ветрен для интима,
               крашен, страшен и небрит.
 
Как легка и чуть раздета,
и сама – источник света!
Грёзы тайного поэта,
чей кураж на грани слёз;
               поцелуй воздушный мнится,
               взмах ресниц – что крылья птицы,
               беглый взгляд…– и мне не спится:
               Неужели всё всерьёз?..

Как же щедро адресован
этот вздох груди бесстыжей –
всем невидимым ладоням,
всем, прикованным к земле!
               Что ж, сгорит от страсти клоун…
               Пусть парик нелепый, рыжий
               вместе с ним умрёт в вагоне –
               горкой пыльной на столе.

Нет, ничья она, и точка!
Лет на пять – в объятьях славы.
Лишь красавчиков атлетов
чмокнет в щёчку на ходу…
               Вся – в овациях, в цветочках!
               Мне же – тень улыбки… Браво!
               Я ведь призрак, смех в штиблетах,
               взгляд пронзает пустоту.
..... 
Кто решил, что безупречность
воцаряется навечно!
Свет померк – когда раздался
жуткий вскрик из-под шатра…
               Как полёт наш скоротечен!
               Сердце стало в страшный вечер:
               словно Рыжий сам сорвался
               с той трапеции вчера!

Я смеялся так фальшиво,
драму чувствуя затылком, –
так, как чует пёс побитый
близость скорого суда.
               Жизнь – цирк несправедливый!
               Гаснет звездочка в опилках…
               В небесах, в лучах софитов
               воцарилась пустота…
***
В круглых цирках скорбь не лечат.
Просто жду той самой встречи…
Мы всегда для вас открыты!
Все – на новую Звезду!
               Не пустуют пьедесталы,
               налетят оваций шквалы,
               в перекрестиях софитов
               вновь заполнят пустоту.
***