Авария - часть 4

    Айя проснулась – ее разбудила дочь, которая одной рукой теребила ее за плечо, а другой протягивала вибрирующий от звонка телефон. Звонила мама, безмерно переживающая за дочь и горячо любимого зятя. Поговорив и успокоив её, насколько это было возможно, она передала трубку Рите – та, как ни кто умела найти подход к бабушке. Сон встревожил и напугал её своей реалистичностью, подсознание играло с ней в жестокие игры, показывая другой вариант развития событий вчерашнего вечера. Было уже двенадцать часов дня и нужно было потихоньку собираться на прием к врачу, да и с мыслями не мешало собраться, что бы не выглядеть совсем уж умалишенной. Растерянная и сбитая с толку аварией и происходящими событиями после неё, она начинала постепенно приходить в себя: сопоставлять, анализировать. Возможно, что-то удастся прояснить на приеме у врача, главное, что бы смирительную рубашку потом на неё не одели, немного мрачновато  мысленно пошутила Айя. Так же нужно исключить сотрясение мозга – травматолог вчера ни чего не определил, но ведь и она промолчала, не сказала про краткую потерю сознания. Загадки, вопросы и ещё раз загадки, да, жизнь расцвела новыми красками, только на арт-терапию все это не очень походило, от слова совсем.
   Стараясь не разглядывать свою некогда так обожаемую квартиру, умылась, позавтракала совместно с дочерью, оделась, делая как можно меньше резких движений и, сопровождаемая, а точнее конвоируемая Ритой, на такси отправилась в медицинский центр. Учреждение платное, с дорогим и весьма своеобразным дизайном. Искренне надеясь полностью не обнищать после единственного визита, а то, что он будет таковым ей подсказал прайс лист, висящий на стене в красивой рамке, а так же кабинет и вид самого психотерапевта, больше смахивающего на харизматичного главу религиозной секты: небольшая бородка, довольно длинные, седые, ухоженные волосы и запах восточных благовоний, буквально пропитавший всё вокруг. Отправив с благосклонной улыбкой Риту обратно в коридор, Сергей Александрович – именно так звали этого пророка от психиатрии – указал Айе отведенное ей место и приступил непосредственно к приему. Мягкий баритон успокаивал и даже как-то укачивал и уже через несколько минут она почувствовала непреодолимое желание поведать не только о последних событиях, но и без утайки рассказать о всей своей жизни вообще – с её маленькими и большими печалями и радостями. Рассказала, ни чего не утаив, про краткую потерю памяти, про странную чуждость собственной квартиры, связанную с заменой в ней некоторых вещей. В этот драматический момент она слегка закашлялась и резкая боль в груди подействовала отрезвляюще на поплывшую от избытка внимания и ароматов Айю. Замолчала и замерла в ожидании какого-либо диагноза, хотя бы предположительного, но больше всего жаждала услышать, что ничего страшного – шок и прочее. Небольшое сотрясение мозга тоже вполне бы устроило, все лучше чем абстрактная, необъяснимая тревога, но врач не спешил обнадеживать, начал проводить тестирование, а потом выписал направление на энцефалограмму. Времени это заняло немного, медсестра сказала: – Результат будет скоро у Сергея Александровича, ждите, Вас вызовут, –  и вручила ей талончик с номером электронной очереди. И вот она снова сидит в благовонном кабинете, внимательно слушая разъяснения и рекомендации медицинского гуру:
– Принимайте выписанные препараты точно, как прописано, станет лучше – тревожность уменьшится – хорошо, но курс не прерывайте, а после милости просим на следующий прием, через две недели. Обследование сотрясение мозга не выявило. МРТ тоже сделайте, для подстраховки. Пусть теперь зайдет Рита.
   То есть он считает нужным поговорить с ней без меня – это плохой знак – по всей видимости, все совсем не так невинно, как она надеялась. Дальнейшее поведение дочери только укрепило её в своих подозрениях – она явно врала, пытаясь успокоить мать.
    Дома, Айя приняла купленные по дороге лекарства и ее стало клонить ко сну – врач предупреждал о таком эффекте на первых порах лечения. Она легла, даже радуясь этому непривычному, заторможенному состоянию, и сразу заснула. В этот раз во сне она оказалась в своей квартире, но квартире правильной, такой, какой она ее знала и помнила. Был вечер, везде царил полумрак, только слегка разбавленный светом торшера у дивана, на котором сидели муж и дочь. Рита плакала, уткнувшись в правое плечо отца, он успокаивал и гладил ее по голове. Взглянув на мужа, Айя испугалась, было видно, что в утешении нуждается он сам. Бледный, неожиданно постаревший, на его левой руке, гладившей Риту по голове, красовалась белая повязка. Она всей сущностью потянулась к таким родным и почему-то несчастным людям, но осталась для них невидимкой, зато хорошо слышала, хотя и не вполне понимала их разговор. Точнее, не понимала его суть, Рита, плача, спрашивала, выживет ли мама и что грозит отцу, если она умрет.
– Моя судьба сейчас не главное, – Андрей говорил тихо, через силу, – она сейчас в коме и врачи не дают ни каких гарантий.
   Это они обо мне говорят, удивилась
– Айя, Айя, Айя, зачем ты отстегнулась, – во сне муж называл её правильным именем и это было удивительно отрадно.
– Это моя вина, не среагировал во время на эту белую Ладу. Почему она там стояла, эта машина, почему?!
   Рита уже не плакала, просто скулила, как собачка, ни к селу ни к городу подумалось ей. Это же просто сон – на самом деле все хорошо –  и тут, странное дело, она вспомнила своё утреннее сновидение и женщину в реанимации, так явно похожую не нее. Все страньше и страньше – высказывание Лью Кэроловской Алисы было сейчас как нельзя кстати. Она просто уже начинала чувствовать с ней свое тождество. Того и гляди, встретишь Чеширского кота.