Вынужденное забвение

2, 3, 4, 5G... Прошло совсем немного времени, когда всё, что нас окружает обрело совсем иной облик. Человек проснулся после крио-сна, в который его вынужденно погрузили, оставив и замедлив работу только его мозга, чтобы тот не постарел и не умер. После сна, естественно, часть клеток мозга отмерла, а хранящаяся в них информация исчезла либо безвозвратно, либо с возможностью восстановления. Человек после сна не помнил ничего, включая собственное имя, отчего его состояние только ухудшилось на фоне пробуждения. Врач посоветовал разволновавшемуся пациенту успокоиться и отдохнуть, вколов успокоительного. Пробуждённый долго не спал, находясь в полудрёме мозг работал, ища в приходивших ему образах воспоминания, не понимая, какие из них ложь, а какие истина. Пока он спал сон и явь перемешались.
Те остатки семьи, что окружали его кровать, называли себя внуками и правнуками, но были постаревшими и повзрослевшими. Их созерцание было болезненны, так как понимание близких было, но отсутствовало принимание их внешнего облика, ведь сам пациент, после продолжительного сна оставался всё ещё столь же молодым, каким был погружён в сон, с риском, что, когда все клетки мозга умрут, не станет и его самого, а значит и та информационная оболочка, что зовётся ныне душой тоже распрощается с держащим её телом-генератором.
Двигательные функции развивались во «вновь рождённом» теле столь же медленно, как и сознание, а точнее осознание того, что произошло за долгие лета «спячки». Развивая навыки ходьбы и движения рук на тренажёрах, пациент всё ещё долгое время проводил в лежачем положении да в каталке. Вот и сейчас, ушедший в своих раздумьях далеко и глубоко, он сидел в коляске, заботливо подвезённого то ли кем-то из родных то ли медперсоналом, у огромного окна с видом на густой и непроходимый старый лес, пропускавшим сквозь свою ковровую крону только сумрак и редкие солнечные пятна. В его голове то же самое – рассудок, логика, здравый смысл редко находили общие корни, вызывая «всплески» понимания. Изменения жизни были настолько явными, как и трансформировавшийся за время сна язык общения, в котором он редко угадывал знакомые ему слова, фразы. А голоса в голове, которых он не слышал до крио-сна, и выводившие его из себя, он списывал на состояние здоровья после пробуждения. Сейчас пациент осознавал и ощущал одно, что он столь же одинок, как и эта изоляционно-восстановительная комната, в которой единственным препятствием из вне, куда не проникал не единый сгусток информации, так сильно засорившей эфир, были стеллажи из книг под самый потолок. Он был столь же одинок, как и эта клиника, расположившаяся где-то глубоко в лесу, некогда поглотившем мегаполис, жители которого, чтобы выжить и самим не перейти в стадию сгустка эфирной информации и не потерять физическую оболочку, так же удалились друг от друга, уйдя в лес, горы, тундру, пустыни, - тем самым избрав первобытное существование ради выживания вида.
Он заснул, сидя в кресле-каталке, в первый раз спокойным и здоровым сном. Сквозивший с открытого окна тёплый ветерок убаюкивающе шуршал, листая пожелтевшие страницы старых газет, лежавших на его коленях и медленно сползающих на пол, словно машиной времени унося в прошлое, мелькая названиями статей: «Великое переселение людей», «Возвращение обратно в пещеры», «Изоляция как прививка от информационной инфекции», «Скорость потребления информации выше её воспроизводства», «Газеты, журналы, книги как возврат к традиционным ценностям», «Возникли волнения из-за всеобщего взлома и обнародования аккаунтов», «Выявлена новая особенность мозга – общение без слов», «2, 3, 4, 5… 10G. К чему приведёт рост скорости обмена информации?», «Деградация мозга за ней и нации, как последствие»…  01.04.2021