Цербер II

Вознесенский писал: "Я - Гойя"
Я с этим не спорю
Каждый художник
Тоже Гойя отчасти
Не от великого счастья Сатурн облизывал кости своих детей.
Ты - злостный Цербер, что так и просит плетей,
Строгий ошейник, короткую цепь и ласки.
Ты - хитрый огонь из старой японской сказки.
Кальцифер, детство и Цербер в одном флаконе.
Так что и ты отчасти - сошедший с ума Гойя.
Напиши на мне самую страшную из своих картин,
Чтоб от ключицы до кончиков пальцев ожоги
Читать слева направо
Кажется, взрослые были правы.
Хотя, вроде, и я тоже из их разряда.
Но не дайте боги, узнать им, насколько рада
Я была….
А впрочем…
Боюсь, только Сатурну известно, как ты закончишь.
А пока полыхай, мой Цербер - цепной огонь.
Возвращайся, люби меня ярко и будь со мной.
Автор вернулся к лирике
Герой стиха негодует
"Будьте вы прокляты, злобные классики, нежно не будет!"
Будут змеиться тела в общем пламени злобы,
Наплевав на все "для чего мы горим? и кто мы?"
Просто раз в жизни ласковым Цербером вейся у ног.
Я для тебя перейду любой болевой порог.
Я буду послушной; терять такой образ - грех.
Автор, хватаясь за воздух, тебя отсылает ко мне.
Воздуха мало, реальность тесна; нас трое.
Я - и герой, и демон, сулящий горе.
Я - та часть автора, что держит в руках твою цепь,
Видя перед собою одну лишь цель:
Догореть дотла от стыда и счастья под пристальным взглядом многих.
Ты - ласковый Цербер - Огонь, что целует ноги.
Комплекс Электры, комплекс Эдипа бьют комплексом Цербера.
Служи мне, голодный пёс, правдой и верою.
Продолжай извиваться вокруг моего лица,
И в параллельной вселенной
Цербер с хозяином дойдут до логического конца
Этих историй -
Прощальный костер.
Как интересен твой вкус.
Но в этом мире мой огонь слишком слаб
Я тебе не гожусь
Ни в дьяволы, ни даже в цепного пёсика.
Я лишь могу выгибаться вопросами
Под тяжестью твоего напора.
Я до Гойи не вырос, ты - перерос. Мы - воры
Мы воруем чужую роль, прикрываясь цитатой.
Ты об этом не знаешь.
Кто-то таких называл "лирические кастраты".
Не помню, ну и пускай!
У меня ещё есть вопросы.
Давай их обсудим под пристальным взглядом толпы,
Им ни куска не бросив
Свора собак - недоросших до моего Цербера.
Вспоминай меня, Пламя, ночами, как самую скВЕРНУЮ.