треугольник

Дождь ворвался водопадом разлинованных небес.
Мир привычный и статичный неожиданно исчез.
И окно размытой жижей потекло куда-то вниз.
Словно тысяча тамтамов загремел в ответ карниз.
Полыхнула атмосфера и порвались с треском тучи,
Загремело, ливануло и поплыл песок зыбучий.
Разлилось дерьмо велико, многогранно, многолико,
Поползла змеюкой с гор тёмно-серая аджика.
Зарядила без(с)конечность, ночью будет не до сна.
В крышу, в окна, в двери, в стены - в дом ко мне стучит Весна.
Я зашторюсь от потопа, в одеяло завернусь,
Меня нету нынче дома, я на стук не отзовусь.
С головой ушёл в подполье от непрошеной напасти,
Пережду под одеялом я весеннее ненастье.

В гости ломится, нахалка, барабанит кулаком.
И рыдая истерично, утирается платком.
Довела меня, однако! Разозлился, не шутя!
Открываю настежь двери: «Где ты тут? Ну, вот он я!
Что звала, чего хотела? Мою душу или тело?
Ты на долго или так, на минутку залетела?»
А она, навзрыд рыдая, за собою увлекла,
Носом хлюпая, икая. Тушь ручьями потекла…
«Забежала не на долго, не решалася зайти,
Я проездом, мимоходом, заглянула по пути.
Уж не думала застать, я стучусь, а ты не слышишь.
Я ведь знаю, что давно ты ко мне не ровно дышишь.
Ты любитель поваляться с головой под одеялом,
Я настойчива, однако, в этот раз тебя достала!»
« Перестань! Твои стенанья за окном меня достали!
Уходи, меня избавь! Мои нервы не из стали!
Я накручивать не стану твои сопли на кулак,
Меня этим не возьмёшь! Я – мужик, а не тюфяк!
Жду другую, за тобой вслед идёт её карета.
Девой жаркой опьянён!» «Кто же это?» «Это? Лето!
Она в двери не ломится и на голос не берёт,
Мне её не предсказать, а твои я наперёд
Знаю фишки и уловки, и истерик ливень слёз.
Отношения мои к ней давно вполне серьёзны.»
«Коли так? Давай, пока! Больше здесь не задержусь!
На пути обратном, точно, уж к тебе я не вернусь!
Только как бы и тебе не остаться в дураках!
Я уйду, а ты живи в ожиданье и в мечтах!»
Дверью хлопнув предо мною, яркой молнией прошлась
По душе моей, как бритва, и слезами занялась.

В полудрёме стихло всё, и ненастье отдалилось.
Показалось это мне или может быть приснилось?

А на утро пенье птиц раз(с)тревожило окошко,
И лучом очей прекрасных пробежалася дорожка,
Шорох зелени подола мне напомнил о былом.
Я сквозь занавес оконный поглядеть решил тайком.
Васильковые глаза на меня смотрели прямо,
Губы алою улыбкой покоряли без изъяна.
И ромашковый венок, как портрета обрамленье,
Разбудил былую страсть, от которой нет спасенья.
Та, что ждал, стояла рядом, возбуждая нежным взглядом,
По плечам струились реки тёмно-синим водопада.
Недоступна, неприступна, красотою поражая,
В лёгкой зелени исподней, декольте не обнажая.
«Извини, я разбудила? Мои птахи раз(с)кричались…»
«Что ты? Нет, я даже рад, что мы снова повстречались.
Жду тебя я с прошлой ночи, на минутку сомкнул очи,
Без тебя и ночь длиннее, я заждался, правда, очень!»
«Я сквозь шторы любовалась твоим сном», - журча небрежно
Пробежал по телу голос, до души добрался нежно,
Где-то в рёбрах зацепился и сдавил подушку лёгких.
В лабиринтах сердца сладко уголков достиг далёких,
Разорвав его на части. Наслаждаясь своей властью,
Наблюдала за порывом неприкрытой моей страсти.
«Мне тут птахи доложили о вчерашней твоей встрече,
Как Весна?», - меня поймала и лишила дара речи.
Удивляясь сам себе, в оправданье я нёс чушь,
Прежде столь в себе уверен, был в сей час я неуклюж,
Раз(с)краснелся, как мальчишка, щёки алым занялись,
Выдавая мой пожар изнутри. «Прошу, не злись!»
Ярко розами крича, платья цвет сменился красным.
На жужжащем знойном солнце мне казался он атласным.
Блеском бус росы прозрачной ослепило мне глаза.
По её наряду ясно, надвигалася гроза.
Тучи небо затянули, духота сдавила грудь,
Васильковый взгляд внезапно изумрудом смог блеснуть.
С алых губ сорвалось тихо: «Ты решил, что я сержусь?
Я в ревнивые, слезливые подружки не гожусь!
Ты меня попутал, верно?», - улыбалась лицемерно,
Тополиный пух сдувая, передергиваясь нервно,
С платья цвета синей ночи. И брильянтами звеня,
Отвернулася внезапно резким ветром от меня.
Потемнело небо сизым, смолкли птичьи голоса,
И вуалью затянуло словно сетью небеса.
Полыхнула диадема, ярким золотом играя.
Шёлком кудри заискрились, словно звёздами мерцая.
«Мне пора уже в дорогу, я тебя не задержу!»
«Погоди, постой немного! Пару слов хоть я скажу...»
Ярко молнией сверкая, бросив гордый взгляд назад,
Скрылась за стеной потока и раз(с)ката канонад.
Долго ждал я без ответа у открытого окна.
Раздувало тюли ветром, мне припомнилась Весна.
И ее слова гудели, как набат в моём мозгу.
Как же так? Я ж – не тюфяк! В дураках быть не могу!
Как мальчишку раскрутила, закрутила и ушла!
Я вспылил, залился краской, хм! Да как она могла?
Что она о себе мыслит? Недотрожка! «Эй! Постой!
Мне на колени может встать перед тобой?»
«Нет! Не стоит утруждать своих телес!
Сильный телом, слаб душою на поверку – Ахиллес.
Я накручивать не стану твои сопли на кулак,
Я Весне – подруге верю! Ну, прощай! Адьё, тюфяк!»

Я стою оторопевший, словно грязию облитый,
Огорошен, оболванен и в помои вовсе слитый.
Развели меня, плутовки! Я остался в дураках.
Треугольный неудачник в бледно-розовых очках.