Солнца осьминог на небе сером

                С.Е.

Солнца осьминог на небе сером,
щупальца колышутся его,
мы идём по ялтинскому скверу
и не замечаем никого.

Мы самодостаточны, мы сами
по себе – и нам не до людей;
золотой моллюск парит над нами,
тянется к верхушкам тополей.

Это видим как со стороны мы:
бродим целый день, не чуя ног,
мы неуязвимы и ранимы,
слабы и сильны мы, видит бог.

Да и что нам Бог, мы сами боги,
ради нас цветёт в саду сирень,
мы довольны очень тем немногим,
что в душе имеем каждый день.

И однажды – позже, много позже,
вспомним вдруг, теряя мыслей нить,
как смотрел нам вслед седой прохожий,
зависть не сумевший погасить…

ЧЁРНЫЙ  АГАТ   

И вздрогнуло зеркало бухты, и рябью пошло,
и треснуло, –  шквал, не иначе,  как взвился со скуки!
Давно я познал, что  во благо моё ремесло,
не раз выручало в тоскливые годы разлуки.

Я этот колючий норд-ост зарифмую в строфе,
он тотчас утихнет, ему ли тягаться с поэтом?
И я закажу нам по кофе в уютном кафе,
и с грустью подумаю: вот и кончается  лето.

Не зря же листва на каштанах желтеет и ядрышки их
летят нам под ноги, пугая порой без смущенья,
и грустный настрой всё настойчивей просится в стих,
который и сам всё настойчивей ждет воплощенья.

Спешат катера белоснежные в Ялтинский порт,
их видно в окно, подминают волну за волною:
когда ты со мною, ни Бог мне не страшен, ни чёрт,
я верю в себя и в удачу, когда ты со мною.

Пойдём через парк, –  у театра сегодня людей
достаточно много (премьера какая-то, слышно!),
я тоже вынашивал несколько ярких идей
для пьес, но, увы, драматург из меня никудышный.

Ещё до зимы далеко, да и что за зима
на юге, так, мелочь, антракт между летом и летом,
и всё же разлука и слякоть всех сводят с ума,
да ладно,  не стоит заранее думать об этом…

Платаны, фонтан, стройных пальм экзотический вид,
беспечные лица  гуляющих в парках сограждан.
Твой скорый отъезд  вдохновения вспышкой грозит,
я это лекарство уже испытал не однажды.

О даме с собачкой написан был в Ялте рассказ,
читая его, я подумал: да, Чехов из асов! -
в нём всё гениально, написан он прямо про нас,
с поправкой на  век, ну и так, кое-что из нюансов.

Я знаю теперь, что любовью лишь мир и богат,
и что без любви, всё  бессильно – и ВУЗы, и школа;
а бухта ночная сияет, как чёрный агат,
в портовом кольце, светом  залитых, пирсов и мола…