Разбитое зеркало. 13. Фотопленка

СКАЗКИ ПРИЗРАКОВ
О любви и смерти из Страны Туманов
сборник рассказов
из серии «Игра в Иную Реальность»

"РАЗБИТОЕ ЗЕРКАЛО"

13. ФОТОПЛЁНКА

Александр достал из шкафа свой любимый фотоаппарат и отправился на место крушения самолёта. Он не был известным фотографом, но в его портфолио вошли кадры крупнейших катастроф последних лет. Разные кадры. И обычные, и не очень. Последние он складывал в отдельный альбом и показывал другу.

***

Мы летели в Рим на Собрание Акционеров. Паша должен был поехать один, но в последний момент итальянцы почему-то выслали приглашение и мне. В Риме я никогда ещё не бывала, хотя в Италии мы отдыхали часто, и этот город мне давно хотелось посмотреть. Тем не менее, я садилась в самолёт со смешанными чувствами, будто мы ехали на собственные похороны, — на Собрании Акционеров Пашу снимут с должности, — такая вот маленькая трагедия, виновниками которой стали чьи-то личные амбиции в политических играх. Но я была рада, что в такой тяжёлый для него момент буду рядом.

***

Отсняв всё, что представлялось интересным, Александр обратил внимание на туманную дымку, появившуюся у старой сосны. Он подошёл ближе и сделал очередной снимок. Проявится ли? Ещё пара шагов — и фотограф заметил в траве под деревом фотоплёнку, вероятно, имевшую непосредственное отношение к одному из погибших в авиакатастрофе. Александр бережно поднял неожиданный трофей с земли и забрал его с собой.

***

Рим — вечный город. Город, который заставляет тебя забыть о том, в каком времени ты находишься, и посмотреть в глаза Вечности. Мы ехали на неделю. В понедельник и вторник — официальные мероприятия, а в остальные дни мы были предоставлены сами себе. На календаре — август, на улице — ужасная жара, за 40 градусов. Хорошо, что я взяла с собой то лёгкое белое платье, в котором танцевала прошлым летом на свадьбе нашей дочери.

***

Наконец-то фотографии были готовы, и Александр принялся неторопливо рассматривать их. Почти на всех снимках фигурировала очаровательная леди в белом. Она улыбалась так, словно чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. Почему-то пришло в голову слово «свадьба».

«Странно: вроде, платье не свадебное», — размышлял Александр. Он всегда пытался читать по фотографиям истории неизвестных ему лиц.

***

Отель находился почти в центре — у замка Ангела. Все выходные мы бродили по городу. Я упивалась Римом, и только предчувствие чего-то необратимого, необъяснимо откуда вкравшееся в мою душу ещё перед самым отъездом, печалило меня. Именно поэтому мне не хотелось фотографироваться с Пашей вдвоём — кто-то сказал мне в детстве, и я поверила, что совместные фотографии — к разлуке.

Последний год наше общение сводилось к разговорам о судьбе компании. Я знаю, да и все знали, что Павел сделал всё возможное. Он, конечно же, переживал и, постоянно размышляя вслух, заново проигрывал цепочку событий, пытаясь представить, что было бы, если бы он поступил в тот или иной момент как-то иначе, но финал всегда вырисовывался один и тот же — компания обречена.

Наверно, есть нечто или некто Свыше, что или кто определяет наш путь, в движении по которому существует то неизбежное, чего ни при каких обстоятельствах человеку невозможно обойти стороной. Я всячески пыталась объяснить Паше, что жизнь продолжится в любом случае, но он будто не слышал меня.

***

На следующих снимках — люди в деловых костюмах. Ожиревший лысый мужчина, с маленькими глазками и большим красным носом, судя по всему, пьющий, вызвал у фотографа ассоциацию с поросёнком.

«Она заключала здесь контракт по работе?.. Скорее всего, очень важный. Наверное, многомиллионный. Поэтому-то она и счастлива…» — подумал Александр.

***

Через двадцать минут Маурицио должен был забрать нас из отеля. Представитель российского акционера, господин Хрючкин, прилетевший в Рим накануне, завтракал за дальним столиком у окна. Паша пошёл поздороваться с ним и вернулся мрачнее тучи:

— Собрание Акционеров — под угрозой срыва. Хрючкин меня не узнал. Он, видимо, всю ночь пил.

Хрючкин не пил уже лет пять. Правда, до этого он являлся важной персоной в райкоме и пил много. Недавно у него начались проблемы с новым начальством — Хрючкин пребывал в предпенсионном возрасте, и его могли вот-вот снять с должности.

Мы вернулись в номер, переоделись в деловые костюмы и спустились в холл. Маурицио ещё не появился, но к нам тут же подбежал взволнованный сотрудник отеля:

— Ваш третий из делегации сейчас спускался по лестнице из ресторана и упал, пролетев семь ступенек, разбил цветочную вазу и проломил головой стену. Я вызвал ему «скорую», думаю, он пьян, но он не понимает ни по-английски, ни по-итальянски. Сейчас он в номере. Вы не поможете с ним поговорить?

Я тяжело вздохнула. Хрючкин обязан не только присутствовать на Собрании Акционеров, но и зачитывать несколько пунктов протокола, голосовать и расписываться под результатами голосования. Без его подписи и личного присутствия Собрание Акционеров могло быть опротестовано.

«Скорая» приехала одновременно с Маурицио. Паша попросил подождать внизу, поднялся в номер к Хрючкину, а через несколько минут вернулся и сообщил, что Хрючкин заперся в ванной, откуда выкрикнул, что с ним всё в порядке, и он скоро спустится.

Мы сидели как на иголках. Открылась дверь лифта, из него вывалился Хрючкин — в дорогом костюме, но с болтающимся галстуком и расстёгнутыми брюками. Он остановился у стены, глупо улыбаясь и практически падая. Паша подхватил Хрючкина и потащил к выходу, где сотрудник отеля заставил их подписать какую-то бумагу об отказе от медицинской помощи.

Мы впихнули Хрючкина в машину. Он плохо шевелил языком и почти ничего не соображал… Через час, подъехав к офису в пригородах Рима, мы вытащили Хрючкина из машины. Он всё так же глупо улыбался и качался на ветру. Паша предусмотрительно не выпускал Хрючкина из рук. Мы с трудом провели его через охрану, которая требовала наши паспорта — Хрючкин так и не смог отыскать в своём портфеле паспорт. Потом мы усадили его в кабинете, и, когда все собрались, объявили Собрание Акционеров открытым.

Хрючкин вызвался заранее расписаться на всех бумагах, которые обычно подписывают после заседания, и всё было хорошо, пока он молчал. Но вот мы дошли до пункта, с которого солировать должен он. Хрючкин открыл рот и с самоупоением заговорил… полностью противоположное тексту протокола!

Я оцепенела и посмотрела на Пашу, который уже расслабился, отчитав годовой отчёт, и не слушал бред Хрючкина. Я пнула Пашу под столом ногой и шёпотом объяснила ситуацию. Итальянцы занервничали. Паша подсунул Хрючкину свою копию протокола, ткнув ручкой в нужную строку. Хрючкин нацепил очки и принялся читать. Я облегчённо выдохнула.

После закрытия Собрания Акционеров Хрючкин попросился в отель, но от итало-российского ужина в ресторане, к нашему сожалению, не отказался. Итальянцы сказали, что заберут нас в холле в восемь вечера.

У нас оставалось ещё несколько часов свободного времени, и мы с мужем встретились с нашим старым знакомым — итальянцем Марко, который уже много лет жил в России, но в тот момент находился в Риме. Помню, мы дошли до фонтана Треви, когда Паше кто-то позвонил, и он отошёл в сторону. Марко решил заполнить возникшую паузу:

— Где будете отдыхать в этом году? Хотите, приезжайте ко мне на виллу. Она вся — в вашем распоряжении.

Я вдруг задумалась: обычно мы обсуждали вопрос отдыха чуть ли не за полгода, а сейчас…

— Спасибо, — произнесла я. — Мы даже ещё не думали про отпуск. Не хочу произносить вслух, но… есть такое понятие «закрытое будущее». И у меня нехорошее чувство — не вижу ничего дальше… Начинаю думать про «завтра», и передо мной — пустота.

— Брось, у вас ещё всё впереди! — заверил меня Марко. — Вернётесь, и сразу же начнётся новая жизнь! Слушай, а что если мы уговорим Павла поменять обратные билеты на самолёт? Улетите на неделю позже, отдохнёте у меня?!

Отличная идея! Паша закончил телефонный разговор и подошёл к нам. Марко предложил поменять билеты, я присоединилась, но Паша, сославшись на мгновенно придуманные им самим важные дела, вежливо отказался и предложил сфотографировать нас с Марко у фонтана Треви. Марко обнял меня, и я улыбнулась фотографу, но мысль о закрытом будущем не оставляла в покое мою душу.

***

Разглядывая фотографии, Александр обратил внимание на странную тень, которая проявилась на снимках рядом с женщиной в белом. Чужая тень, не её собственная. Особенно чётко — на фотографии, где женщина в белом стояла рядом с высоким черноволосым мужчиной у фонтана Треви. Этот мужчина оказался запечатлённым лишь на одной фотографии.

«Итальянец, абсолютно точно! И, наверно, она его любила, потому что здесь у неё грустная улыбка…» — подумал Александр.

***

В восемь вечера мы спустились на ресепшн и ждали Хрючкина. Тот вскоре появился. Правда, совсем не трезвый. Маурицио забрал нас из отеля и привёз в маленький, но уютный ресторанчик. Мы попросили не заказывать спиртного, но самый вредный итальянец всё время подставлял Хрючкину очередную бутылку. Хрючкин расплывался в добродушной улыбке и вёл какую-то тихую беседу с самим собой.

Мы разговаривали с итальянцами о погоде, природе и на другие общие темы. Периодически нашу мирную беседу прерывали восклицания Хрючкина, отчаянно размахивающего руками и выкрикивающего одну и ту же фразу: «Мне — 2%, а ему — 6%!!!»

В какой-то момент Хрючкин обратился к присутствующим с тостом:

— За Льва Вальдемаровича Выгодуева! — все подняли бокалы, и Хрючкин продолжил: — Бывший президент этой обречённой, вашей чёртовой компании, внёс в неё неоспоримый вклад!

Далее Хрючкин говорил так долго и пространно, что все уже поставили бокалы на стол, устав держать их в руках. Периодически он впадал в раздумья и даже вдруг посередине оды Выгодуеву вставил:

— Я чувствую себя отлично, только когда моя жена за рулём!

Итальянцы понимающе кивали. Вклад Выгодуева в судьбу компании нельзя было недооценить — благодаря ему и началась её гибель. Хрючкин знал это лучше других, он и сам пострадал от Выгодуева, возможно, поэтому и завершил свою оду отчаянным заявлением, правда, обращаясь уже к Паше:

— Ну и скотина же, этот Выгодуев!!! — и залпом осушил бокал.

Наконец-то ужин был объявлен закрытым, и мы вернулись в отель.

Хрючкин улетал утром. Он тогда даже не осознавал, как ему повезло. Почему Хрючкина спасли? Может, потому что дома его ждала молодая жена и годовалая дочь? А у нас оставалось ещё несколько дней в Риме.

***

Александр посмотрел на очередную фотографию и замер: вместо привычной тени он увидел уже отчётливо проявленный огромный крест. Фотография сделана на площади Пьяцца Навона. Александр был в Риме не так давно и каждый вечер в тех местах ужинал. На фотографии женщина в белом стояла рядом с цыганкой. Обе счастливо улыбались. Хотя… нет, та, вторая, была даже не цыганкой, а обычной женщиной в цыганском наряде.

«Она пошла погадать? И ей, конечно же, рассказали о счастливом будущем. Какое бесстыдное враньё — все эти гаданья!» — подумал фотограф.

***

Ночной Рим очень красив и похож на сказку.

— Ну и как мы проведём с тобой наши последние часы? — спросил Паша, нежно целуя меня в щёку.

«Последние часы» — пронеслось эхом в голове, и я вздрогнула.

Мы отправились ужинать на Пьяцца Навона, где даже в полночь — шумно и весело. Художники продают картины и рисуют портреты, уличные музыканты поют под гитару, мальчики предлагают прохожим купить цветы для своих спутниц.

На одной из улочек, расходящихся от площади, стояло три столика, за которыми расположились гадалки и хироманты-астрологи.

— Смотри! — я кивнула головой в их сторону. — Видишь, у того столика написано «по-английски, по-итальянски и по-русски»?

— Хочешь, чтобы нам погадали? — спросил Паша вполне серьёзно. — Пойдём-пойдём! Пусть расскажут про наше светлое завтра!

За столиком сидела женщина, лет сорока пяти, в цыганском облачении. Мне показалось, что она — русская, и я уже собиралась обратиться к ней по-русски, как Паша заговорил на английском.

Женщина приветливо улыбнулась и так же по-английски спросила:

— По руке или по картам?

Я протянула ей ладонь. Гадалка немного помолчала, а потом принялась говорить о моём характере и здоровье, достаточно точно перечислила события прошлого, начиная с раннего детства и до того дня. Всё, что она произнесла, совпадало с действительностью. Когда гадалка закончила свою речь и вернула мне руку, Паша, отъявленный скептик, внезапно попросил её погадать и ему, а после ворожбы сказал уже на русском:

— Как ни странно, но всё достаточно правдиво.

— Как! Вы говорите по-русски?!! — удивлённо воскликнула гадалка. — Что же вы сразу не сказали? Я ведь английский не так хорошо знаю, а вот по-русски развернулась бы!

Эмигрантка из России, она жила в Риме уже семнадцать лет. Я попросила Пашу нас сфотографировать. У меня в жизни ещё не было ни одной фотографии с «цыганкой».

На прощание она погрустнела:

— Вы так и не поменяли билеты на самолёт…

— Лучше приедем ещё раз, — не выясняя, как это считала гадалка, пообещал Паша.

— Ну, с Богом… — сказала та и перекрестила нас вслед.

Мы вернулись в отель и принялись собирать вещи. Внезапно мне в голову пришла странная мысль, и я спросила:

— А тебя ничего не удивило в том, что говорила «цыганка»?

— Нет, а что?

— Она рассказала нам про то, что уже БЫЛО.

— И…?

— Она ничего не сказала о том, что БУДЕТ…

***

Александр внимательно изучал последнюю фотографию. Она, как констатировали бы фотографы, не получилась. Половина кадра засвечена. Половина справа. Левая часть проявлена, а правая — сплошное пятно света. Так бывает, когда заканчивается плёнка.

Женщина в белом платье стояла у табло, ровно по центру кадра, поэтому Александр мог видеть только одну её половину, вторая — принадлежала Свету. На табло над головой женщины — надпись: номер рейса, авиакомпания, время вылета. Пункт назначения и всё, что правее, уходило в Свет. Фотограф набрал знакомый номер друга, чтобы поделиться результатами своей находки.

***

Да, показательная фотография… Согласна… Мы вылетали вовремя. Я попросила Пашу сфотографировать меня у информационного табло с нашим рейсом. Он нажал на кнопку, но тут же сработала автоматическая перемотка кадров — плёнка закончилась.

— Пусть с ней закончится и наша прошлая жизнь! — произнесла я.

Нас уже покормили, и Паша задремал. Я тоже закрыла глаза и засыпала, склонившись головой к его плечу. Перед внутренним взором прошла вся моя жизнь, как в кино. Я подумала тогда: была ли я счастлива в ней? Да. Даже в самые тяжёлые времена я никогда не опускала рук и пыталась найти нечто хорошее, стремилась душой к Свету и шла к Нему навстречу. И эти, найденные и проявленные Вами, фотографии — ещё одно тому подтверждение. Жаль только, что… меня послали предупредить Вас никогда не летать на Рождество в Тайланд, а Вы совсем не слышите меня, молодой человек…

август 2002